Весь вчерашний день, и сегодня, и завтра — всю эту неделю, когда в Абакане наконец устоялась теплая погода — я испытываю некое чувство одиночества и, наверное, какую-то тоску о том детском времени, когда мы жили с семьей в Ермаковском — селе, откуда я родом и куда порой тянет вернуться. Об этом и хочется сейчас поговорить: о жизни нас, абаканцев, вдали от городской суматохи. Наверное, каждому знакомо такое «летнее» настроение.
Уютный детский страх
Эта деревня в моей памяти сохранилась крохотной, уютной и по-особенному родной (тогда мы жили в небольшом коттедже на ее окраине, а на нашем заднем дворе уже начиналась сосновая роща). Роща тянулась на километры до первых полей и линии электропередач.
Мне нравилось детское ощущение страха с непонятной мне этиологией, когда я думал о том, что живем мы будто на границе дикой природы и сельского поселения, и весь ужас, который тянулся бы из-за темных ветвей леса к нам, людям из деревни, мы останавливали бы первыми.
И странный факт: сейчас деревни отмирают. Повсеместно по России. И в Хакасии — тоже. Ермаковское уже давно даже не село городского типа — почти город. А наша уютная рощица, куда мы с родителями ходили за грибами, давно уже жилой район. И нет там больше уюта одиночества. Нет уюта «погранца». И всего такого просто больше нет.
А я, особенно теплыми днями, задыхаюсь от бесконечного желания живого голоса природы и разговоров про природу. Только беспокойство из-за отсутствия ощущения дыхания и запахов чего-то нового, чистого и настоящего. И вот, молча ведя монолог с текстом, отпускаю все вокруг и ухожу за долгие километры лесополей, растратив все контакты в погоне за спокойствием, купая в стакане пакетик чайной пыли до обесцвечивания, и разговор этот в голове — о ностальгии.
Деревня вымирает
Как бы печально ни было, но урбанизация — это неизбежный процесс, который происходит эволюционно везде и всюду и будет продолжаться дальше, везде и всюду.
С две тысячи второго года вымерли больше тридцати шести тысяч деревень в нашей стране. Климат, отсутствие денег и рост числа агрохолдингов — тому причины. Это не новость. Именно из-за этих трех критериев и отмирает российская деревня. Такое происходит не только в регионах, не только у нас и не только с нами. Например, люди уже тридцать лет говорят об этом на плодородном юге. Именно там при Советском Союзе был главный агроцентр.
Ежегодно из села в город уезжают более двухсот тысяч человек, и, как следствие, безжизненные просторы страны расширяются. СССР начинался с того, что почти девяносто процентов жителей были крестьянами, а закончился так: семьдесят пять процентов стали горожанами.
В девяностые процесс урбанизации, конечно, замедлился, но отнюдь не потому, что жизнь на селе стала лучше, просто в городе труднее было найти работу, а предприятия в основном перестали набирать людей.
Сейчас все больше и больше отток населения из деревень. Все больше людей бросают дома своих родителей в селах, ибо держать скот — все дороже. Свое хозяйство из-за конкуренции на рынке — тоже. Вероятно, отток сейчас усиливался бы и дальше, но вот прошлогодняя пандемия, кажется, все перевернула.
Все ли так просто?
В России пространство организовано центростремительно. Все основные дороги ведут к Москве, а в регионах они лучами сходятся к областному центру. Горизонтальные связи развиваются хуже, на стыках границ регионов слепые зоны, куда дороги почти не доходят, об этом уже много лет пишут специалисты.
В совет-ское время многие удаленные д-еревни, особенно у нас, в Сибири и на Дальнем Востоке, были связаны с большой землей очень слабо, в основном авиацией и водным транспортом. А когда СССР рухнул, люди оказались предоставлены сами себе.
Но вот что характерно: чем сильнее изоляция, чем дальше мы от сердца страны, тем устойчивее населенный пункт. Люди там учатся выживать своими силами.
Да, люди, пожившие в городе, возвращаются обратно в деревни. И со временем этот, так сказать, миграционный поток станет даже более масштабным, чем нынешний из сел в города — в деревню по-ехали дачники, и мы называем их «подснежниками».
И если дачники всегда — сезонное явление, пусть так будет сказано, сейчас из-за пандемии и во многом из-за экономической ситуации в родные сельские дома возвращаются пенсионеры и даже те, кому осталось совсем немного до пенсии. Новый для таких людей мир или хорошо забытый старый — отличная возможность вдохнуть глубже.
Пандемия их вынудила вдохнуть.
Отток в деревни идет. Это активные и работоспособные люди. Пандемийный год показал, что многим из нас не нужно находиться на рабочем месте, чтобы сохранить должность, и работать из дома, удаленно легче и удобней, многие из цивилизации направляются в тихие места. Кто-то вдобавок заводит хозяйство для себя, а кто-то покупает его у тех, кто из деревни никуда так и не уехал.
Когда в мире происходит один кризис за другим, когда идут массовые сокращения, пандемии, ухудшается экология, дорожают продукты питания и получение образования, когда бешеный темп городской жизни надоедает, а пробки выматывают, люди мигрируют.
Но есть и философы
Некоторые бегут из города, движимые философскими идеями. Автостопщики, битники, люди, не принимающие такое явление, как экономика. Бывают и такие. Собирая информацию по этой теме, наткнулся на статью, которую опубликовали «Аргументы и факты». Газета писала об «анастасийцах» — философы и бродяги, они названы по имени главной героини одной книжной серии. В стране их почти пятьдесят тысяч человек. Больше всего на Кубани, неудивительно — там тепло и хороший урожай. Но найти их можно по всей стране, даже у нас, в Сибири. На заброшенных всеми полях они создают поселения и называют их родовыми поместьями. Они, как староверы, производят эко-продукцию, на чем и зарабатывают. Но основной доход у «анастасийцев» — аренда своей городской квартиры. Детей своих они возят в обычную школу или обучают на дому, ведь у большинства этих философов есть высшее образование.
Когда я путешествовал по стране и видел эти черные заброшенные деревеньки вдоль магистралей, где стояли палатки, или встречал путешественников с рюкзаками в деревнях у Байкала или вдоль Оби, которые расположили свои импровизированные летние стоянки на дикой природе, я неизменно умилялся. Неужели люди умнее, чем мне казалось? Неужели воспитание моей матери и ее частые причитания, что работа — превыше всего и очаг счастья разгорается только от профессиональной деятельности — не истина в последней инстанции?
Ведь недавний фаворит американской киноакадемии «Земля кочевников» пытается донести до нас эту простую истину: «Я не обязан жить в местах, предназначенных для людей…» Фильм повествует о смелых духовных искателях и бродягах, ведомых одним общим убеждением: лучший способ сбежать от проблем — залить полный бак своего грузовичка и выехать на дорогу, зарабатывая на бензин чем придется.
И самое интересное, что именно в этот год, в 2021-м, снова в мире стал популярным Джек Керуак, писатель, который говорил о голодных путешествиях по стране. Сейчас я рискну прогнозировать большой отток из цивилизации философов, которых ведет дорога приключений.
Владислав КОНСТАНТИНОВ
Фото из открытых источников
