- Почему? Ты в порядке? – она поспешила обвить мою руку своей, прислонить меня к себе, но я отодвинулся.
- Не так. Эти дурацкие туфли… пожирают мои ноги.
Она опустила взгляд, сжимая мою руку, готовая к тому, что я упаду на месте.
- О. Ты же можешь придвинуться к сцене? Я хочу быть с папой, когда Яно сделает объявление.
Я представил, как разглядываю лопнувшие мозоли среди придворных в нарядах.
- Нет. Я просто… сяду там на минутку. Я тебя отыщу.
Она не скрывала сомнений, но толпа двигалась к сцене, старалась видеть лучше. Я выскользнул из ее хватки, улыбаясь, чтобы убедить ее, что я не упаду. Она разглядывала его еще миг, повернулась и поспешила за придворными. Я вдохнул и пошел как можно нормальнее в другую сторону. Я миновал огромную статую женщины с лентами в волосах и тамбурином в руках, а потом заметил маленькую скамейку возле блока с черной тканью. Блок был странной формы и высоты, слишком высокий для стола, но не тревожил меня сейчас. Мне нужна была скамья. Я прошел туда и уселся, бросил трость на пол.
Я стянул с ноги проклятый туфель, выдохнул с облегчением. Мозоль жгло на открытом воздухе, я осторожно опустил ногу на холодный паркет. Мне нужно было перевязать ноги, пока не началось заражение.
Подъем по шести пролетам лестницы будет долгим.
Королева Исме шла к сцене, кристаллы сияли в ее волосах как капли дождя. Я склонился, чтобы снять другой туфель, но заметил предмет под черным покрывалом рядом с моей скамьей. Это был не стол, а белый камень, как у статуй в зале. Я подвинул ткань немного, открывая такой же узор у основания, как у статуй ашоки. Это был пьедестал, но наверху никого не было.
Я хотел поднять ткань выше и проверить, было ли имя, когда дыхание задело мою шею.
«Мои люди следят за вами».
Я тут же отпустил ткань и повернул голову. В тени пьедестала сидел человек в черном. Она не шевелилась, и я ее не заметил до этого. Она сжимала совок и щетку в воздухе, словно застыла, когда я сел.
- Простите, милорд, - прошептала она. – Я не думала, что кому-то понадобится это место. Простите мое присутствие.
- Что вы, - я попытался успокоиться. – Мне просто нужно было присесть в стороне.
Она опустила голову, стало видно пару седых прядей в каштановом пучке.
- Я вернусь позже.
- Нет, я не буду вам мешать. Я уйду через минуту. Просто нога пострадала.
Она посмотрела на мои ступни, на красные мозоли у пальцев ног.
- Если хотите, лорд, у меня есть чистая ткань, которая может послужить бинтами, - сказала она.
- О… да, я был бы благодарен.
Слабыми движениями, словно привыкшая оставаться незамеченной, она опустила щетку и совок. Она вышла из тени, и я увидел женщину с добрым лицом, она была, наверное, на тридцать лет меня старше, носила черный наряд слуг замка. Она обошла скамью и опустилась передо мной, вытащила ткань из кармана фартука. Я потянулся за тканью, но она или не увидела моей руки, или проигнорировала. Она стала перевязывать мою правую ступню.
- Спасибо, - смущенно сказал я.
- Я попрошу пажей найти вам подходящую пару, - сказала она, обвивая тканью мою ступню. – Вам понадобится прочная обувь для бала Бакконсо на следующей неделе.
- Боюсь, дело в моих ногах, - сказал я с фальшивым весельем. – Там, откуда я, мы носим мягкую подошву. Я не умею ходить с деревянной.
Она закончила заматывать мою ногу. Из-под длинного рукава у нее виделся си-ок – но браслет был не из металла, как при дворе, а с коричневым шнурком и стеклянными цветными бусинами разного цвета. Я впервые видел браслет си у простолюдина.
- Почему на вашем си-оке столько цветов? – спросил я, не подумав.
Она замерла и посмотрела на меня, а потом на свой браслет. Она поспешила убрать его под черный рукав.
- У меня нет детей, чтобы передать им.
- Передать? – я пытался вспомнить такую практику – некоторые страны на востоке передавали имена, как в Озере Люмен и Сиприяне, но я думал, что моквайцы были как мой народ, получали свои статусы независимо.
Она снова посмотрела на меня. Ее карие глаза были окружены морщинами веселья или насмешки. Не со злостью. Я понял, что выдал, что из другой страны, если мой акцент и внешность еще этого не сделали.
- Вы из восточных послов? – спросила она.
Я кивнул.
- Да. Я – переводчик посла Ро и принцессы Элоиз. Меня зовут Веран. Как вас зовут?
- Фала, лорд, - она быстро поправила рукав и показала мне свой си-ок. Я увидел восемь маленьких неровных бусин с пузырьками и царапинами. Красная в одной плохо смешалась, зеленая полоса тянулась среди прозрачного стекла. Один был как обломок, такой вытертый, что я не мог понять цвет. – У обычных людей нет титулов, - объяснила Фала. – Си или получают в наследство, или получают от короля или королевы. Нам обычно дается цвет семьи, основываясь на том, где мы родились, на пожеланиях предка или любимом цвете, - она коснулась выцветшей фиолетовой бусины на конце браслета. – Я была добрым ребенком, и мама дала мне кваханси – цвет доброты. Но это не титул и не связано с весом официального си. Просто детская вещица, - она провела пальцем по бусинам, закончив бесцветным осколком. – Их передают детям, но, как я и сказала… - она пожала плечами и опустила рукав.
- У вас нет другой родни? – спросил я.
- Нет, - она вернулась к бинтам. – Моя работа всегда была важнее.
- Что вы тут делаете?
- Я – глава слуг замка, - сказала она. – Покои, земли, сады, кухни и пристройки. Эту комнату обычно чистят ночью, но сейчас не хватает рук… - она прервала себя, словно поняла, что чуть не раскрыла мне некий дефект.
- Из-за лихорадки? – спросил я.
Она вдохнула.
- Это не важно.
Но она первой заговорила о том, что происходит за блеском двора, и я не хотел, чтобы она затихала.
- Ваша работа меня восхищает – должно быть непросто содержать этот замок в порядке. Я еще не видел такое ухоженное место.
- Вы очень добры, - прошептала она, издала тихий звук сочувствия из-за состояния моей левой ступни и поправила ткань.
Я посмотрел на сцену. Я не слушал слова королевы Исме, но теперь она поманила к себе Яно. Я должен был отыскать Элоиз и Ро, пока объявление не прозвучало, но уже не мог пройти сквозь толпу без помех. И я хотел поговорить с Фалой. Может, она будет отвечать прямо, в отличие от политиков при дворе.
- Можно задать вопрос, Фала?
- Я к вашим услугам, лорд.
- Мы с принцессой Элоиз переписывались с принцем Яно последний год, и в письмах он был рад нашему прибытию, счастливо обсуждал с нами идеи. Но мы прибыли, и он едва говорит с нами. Вы не знаете, почему?
Ее голова была склонена к моей ноге, и я не видел выражения, но ее плечи чуть напряглись.
- Я не знаю, лорд.
- Совсем ничего? Что-то случилось недавно? Его отец ведь умер год назад?
- Полтора года, пусть покоится с миром.
Я так и думал – мы выражали соболезнования в ранних письмах, и даже там он был готов обсуждать политику.
- Что это может быть? – спросил я. – Он болен? Мы показались слишком… агрессивными?
Она покачала головой, несмотря на мою паузу.
- Я могу лишь догадываться, лорд, но ему могло быть сложно выбирать ашоки.
- О, вот как? – спросил я и понял, как это прозвучало. – Я знаю, что это важно, но что делает процесс сложным? Что случилось с последним? Они…
Я пытался перевести «уходят на пенсию», но не успел вспомнить. Фала вздохнула.
- Да, пусть она покоится в Красках.
Я пытался ее понять.
- О, она… умерла?
- Да, - она указала на темный зал. – Всегда сложно скорбеть после смерти ашоки. Вы прибыли в мрачное время.
- Я не знал, - я запомнил ее слова. Ро и Элоиз нужно было узнать это, никто при дворе не был мрачен, кроме Яно. Все говорили о выборе нового ашоки, а не о судьбе старого, так что мы и не думали, что что-то могло быть таким. Я указал на пустой пьедестал. – Тут будет ее статуя?
- Да, - сказала она. – Она должна была тут стоять, но они медлили. Думаю, не могли понять, какой текст оставить на камне. Она… была с необычными взглядами.
- Да? Как так?
Но она склонила голову и занялась бинтами.
- Не мне сплетничать. Обсуждение прошлого не должно происходить в настоящем. Начало карьеры ашоки – праздник для моквайцев.
- Это повлияет на вашу работу? – я склонился чуть ближе. – Если назначат кого-то с традиционными взглядами – того, кто хочет сохранить рабский труд – это повлияет на ваших работников?
Она вдохнула, и я понял, что она перематывала мне ступню уже в который раз, словно у нее не получалось правильно. Она покачала головой.
- Это не мне комментировать, лорд.
- Понимаю. Я не хочу для вас проблем, но, госпожа Фала… посол Ро и принцесса… мы пытаемся работать с принцем Яно, чтобы убрать рабский труд. Вы поговорите с нами – с моим послом – чтобы мы лучше понимали, как это повлияет…
Вдруг стал так тихо, что я подавил слова. Я посмотрел поверх головы Фалы на сцену, где принц Яно напряженно стоял в резком свете. Толпа склонилась ближе. Я заметил слева кудри Элоиз, она склонила голову к отцу. Пальцы Фалы замерли на ткани. Я ощутил напряжение и прислушивался к словам Яно.
Я не должен был переживать. Он говорил громко, четко, остро, как рапира на боку.
- Ваш сто двадцать девятый ашоки, - сказал он, - назначенный в первый день моконси принцем Яно Окинотом Лазуритом, - Кимела Новарни Шартрез.
Толпа загудела волной, голоса охали и восклицали, шептались. В шуме Элоиз и Ро переглянулись. Мои брови поползли вверх. Кимела? Сбоку вышла статная женщина в ярком, почти зеленом, бирюзовом шелке, она сжимала золотую лиру. Она сделала реверанс перед королевой Исме, потом – перед принцем Яно, а потом для двора под аплодисменты.
Королева Исме радостно махнула толпе и крикнула поверх шума:
- Дебют Кимелы как ашоки будет в день коронации моего сына через месяц. Пусть ее слова станут правдой для его правления!
Я не понимал. То, что я слышал о Кимеле, намекало, что она из старой гвардии, поддерживающая древние устои страны, где труд строился на рабстве, а производство истощало ресурсы. Я посмотрел на Яно, он стоял в стороне, такой напряженный, что упал бы от одного удара. Что случилось с тем, что он писал нам в письмах? Все те сроки введения изменений, все шаги для аренды песчаных карьеров Алькоро, мысли о построении дороги через Феринно? До этого я хотел верить, что мы с Элоиз и Ро просто не так себя вели, но могли с ним договориться. Но это было серьезно. Он назначил ее на самую важную политическую должность в стране, и это шло против всего, о чем мы договаривались.