Ранее: Новая беременность.
Данную статью я должна была написать сразу за этой – «Новая беременность» я её и написала, и думала, что опубликовала, но… вот случайно обнаружила среди других документов и хотела удалить, но на всякий случай проверила и… её нет в опубликованных.
В то время мы еще жили с Виктором в финском домике на окраине Тахиаташа, где почти возле наших веранд паслись верблюды, росли верблюжья колючка, дженгиль (тамариск) и исфант (гармала обыкновенная), даже летом не засыхали до конца солончаковые лужи, а в воздухе постоянно был слегка ощутимый горький привкус разнотравья, высушенного под палящими лучами солнца, и было видно, как сам воздух поднимается от раскаленной земли вверх легкой прозрачной и многослойной дымкой.
В то время Виктор познакомился с интересной женщиной, которая работала в колерной в ПМК ПГС и была на поселении в Тахиаташе, а через неё с её мужем, болгарином, который раньше был надзирателем в том, учреждении, где она была в заключении.
На время нашего знакомства он работал милиционером в городском отделе милиции. Мы никогда не интересовались за что она сидела и прекрасно общались. Детей у них не было, и они очень радовались, когда мы приходили к ним с нашей девочкой, а если не приходили мы, то они приходили к нам. Но это было реже.
Не помню ни одного случая, чтобы они поссорились, всегда внимательные и нежные друг к другу и, хоть они и были старше нас, я немного завидовала их отношениям. Но своими проблемами с нею не делилась. Однажды она только сказала мне: - «Бедная девочка.», когда увидела, как я увернулась от назойливых и неприятных ласк мужа, которые он демонстрировал на виду у них.
Я уже знала, что мать годом раньше, чем я родила еще одного ребенка - мальчика и назвала его Геннадием. Отцом был не Зарип, но его она изрядно потрепала в связи с этим событием, заставив его думать, что это его сын. Зарип сбежал от неё и Тома первое время помогала ей, а потом почему-то вот приехала ко мне, но и не задержалась, быстро уехала.
Я не понимала почему мои братики и сестренка так редко стали приезжать ко мне и я боялась потерять их. Потом выяснится, что Виктор за моей спиной еще в Ургенче не раз приходил к ним домой и просил оставить меня в покое, не обращаться ко мне со своими проблемами и вообще держаться подальше.
Как кукушонок в чужом гнезде повел себя. И все молчали, думали, что это с моего согласия, нет бы спросить, знали же, что я даже думать так не могла.
Я же, выйдя на работу летала от того, что работаю, что у меня будут свои средства и мне не надо будет зависеть от прихотей Виктора. Конечно моя зарплата в два раза меньше, чем у Виктора, а то и больше, но это моя. В первое же лето у меня к зарплате появился хороший приработок в виде платы за печатание копий документов в школу, детские сады и другие инстанции.
На этот приработок я смогла купить ситец на пеленки и марлю на подгузники, носки всем на зиму, нашить еще распашонок и кофточек. Купила новые одеяльца, себе обувь.
На работе в первую очередь навела уют, на окна и в шкаф за стекло повесила занавески, на окно поставила горшок с цветком. В моей маленькой серенькой приемной стало немного веселее. Времени много уходило на дорогу, всюду надо было ходить пешком. До дома от работы километра три, а садик еще дальше на метров двести-триста. Но это не смущало меня. На обед не ходила, рядом были базарчик и магазины.
На обед мне хватало бутылки кефира, двух помидор, кусок колбасы и кусок хлеба, а хлеб в нашем городе пекли самый вкусный и, чтобы его купить, приезжали специально из Ходжейли и Нукуса. Все сотрудники на обеденный перерыв уходили по домам, и я одна оставалась в конторе, а когда приходили то снова ставили чай и пили его в течении дня. Вечером приходила уборщица тётя Галя, татарка, сухонькая, маленькая женщина, которая жила в соседнем доме и была, как говорится, всегда под рукой.
После её уборки я утром все время допытывалась, кто работал на моей машинке. Но она говорила, что не знает, пока не поймала за своей машинкой её внука Камила. А так я грешила на всех сотрудников, а они не понимали откуда я знаю, что на машинке кто-то работал.
С тех пор к моей машинке больше никто не прикасался. Тётя Галя следила за этим, а мы с нею сдружились и не только. Я восхищалась ею, это была необыкновенная женщина, много пережившая и воспитавшая одна двух дочерей.
Был случай, когда у неё скрутило живот и её забрали на скорой в больницу, там обследовали и готовили к срочной операции, её жизнь была в опасности, у неё случился заворот кишок, но привезли тяжелого ребенка с аварии, которого тоже надо немедленно оперировать и выбор зависел от неё. Она отказалась от операции в пользу чужого ребенка, хотя её и предупредили, что она может за это время умереть.
Она осталась в палате, а ребенка стали оперировать и в это время она от резкой боли потеряла сознание, когда пришла в себя, то вокруг неё стояли те врачи, что уже сделали операцию ребенку и все улыбались. Она не могла понять почему, а врач сказал, что теперь ей операция не нужна, её организм сам справился. Остались живы, и ребенок, и она. Так само провидение дало ей шанс на жизнь за её благородный поступок.
У меня еще будет много встреч с интересными людьми с непростой судьбой, но с добрым сердцем, щедрой душой и просто замечательных, и я почту это за счастье для меня.
Далее: Как я в Горисполком работать пришла.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи " История знакомства моих родителей" . За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.