С самых древних времен человек воспринимает время и природу циклично. А там, где есть цикл, можно рассуждать о дуальности, поскольку всегда будут в наличии апогей и перигей, летнее и зимнее солнцестояния. Хтоническим божествам противопоставлены фаллические. Древние люди знали, что всякая стихия имеет два лика: один связан с изобилием, плодородием и несет жизнь, а второй — ведет к смерти.
Чтобы не усложнять себе жизнь, возьмем простую и всем на генетическом уровне понятную систему из четырех основополагающих элементов. Земля, вода, воздух и огонь.
Когда мы говорим о хтонических божествах, о хтони в самом широком смысле, то автоматически в голове всплывают два имени. Гея и Геката. Первая, титанша, богиня плодородия, мать-земля. У Достоевского Раскольников просит прощения за пролитую кровь не у Бога, а у Земли. «Он стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю, с наслаждением и счастием. Он встал и поклонился в другой раз». Земля родит идиотов, земля забирает их обратно. А лучшими удобрениями, как мы знаем, служат кровь и пепел сожженных хат. Шакти является воплощением женской и созидательной энергии, но не стоит забывать, что аспектом ее гнева выступает сама Кали.
Другая сторона Земли — Геката. Или Хель у скандинавов. Владычица царства мертвых. Кстати, город мертвых, царство теней — это далеко не самое страшное, что может обнаружиться в недрах Земли. Есть кое-что похуже — Тартар. Бездна. Мрак, после соития с которым Гея породила монстров Тифона и Ехидну. Все зависит от того, как глубоко мы вздумали копать. В дантевской космологии, хорошо поработав лопатой, мы в результате попадем в комнату с самим дьяволом. Там холодно.
Бездна — это хтонический аспект, доведенный до предела. Настолько экстремистский уровень, что даже более умеренные боги смерти с радостью помогли бы в нашей борьбе с ним. Может даже, это и вовсе что-то чуждое. Во многих фэнтезийных сеттингах некромантов, пускай никто и не любит, но все-таки признают частью круговорота жизни и смерти. А бездна этот круговорот отрицает. Бездна слишком жадна, пуста и голодна и потому непостижима. Тартар страшнее Гекаты и Аида вместе взятых, Сет хуже Анубиса, Локи намного омерзительнее, чем Хель, несмотря на то, что в последние времена она тоже выступит противницей асов.
Вода похожа на землю. Реки, моря, океаны щедры и необходимы для выживания. Первые города выстроены на побережье. Сколько мифов окружало реку Нил. Древние греки, народ, сплошь состоящий из моряков и корабелов, воду любили, уважали и боялись. Философ Анахарсис измерил корабельную доску и сказал, что люди плавают в четырех пальцах от смерти. Древним мореплавателям ночью (да и днем тоже) отплыть слишком далеко от земли — это, как в понимании современного человека, оказаться выброшенными в открытый космос, с теми же перспективами. В те времена триремы боязливо шарились вдоль береговой линии с обязательной ночевкой на берегу.
Таласса, богиня моря, прародительница рыб. В античных баснях есть кочующий сюжет, как моряк, переживший кораблекрушение, посылает Талассе проклятия и называет ее губительницей рода человеческого. На что она отвечает, что в произошедшем следует винить ветра, которые ее разозлили. На самом же деле она намного нежнее и спокойнее земной тверди. Не сосчитать всех нереид и нимф. У каждого ручейка, у каждого захудалого озерца хоть какое-нибудь божество имелось.
У океана тоже есть своя бездна. Нет, не Марианская впадина — это было бы слишком примитивно. Доводилось слышать о Точке Немо? Удивительное место. Локация в Тихом океане, максимально удаленная от любой суши. Там нет ничего. Нет рыбы, нет планктона. Там с трудом выживают несколько видов упрямых бактерий — и все. Потому что океану тоже нужна суша, чтобы процветать. Он не может сгенерировать и поддерживать жизнь сам по себе. Самое водное место оказывается как раз самым безжизненным. К слову, господин Лавкрафт, руководствуясь гениальной творческой интуицией, примерно по этим координатам запихнул затерянный город Рльех.
Вы же понимаете, что мы рассуждаем о бездне так, как ни в коем случае не могли делать этого древние люди? Мы не пытаемся сейчас воспроизвести их культуру или образ мысли. Полистайте, скажем, «Описание Эллады» Павсания. И там вы не найдете какого-то ощутимого конфликта между хтоническими и фаллическими богами, между небесным и почвенническим. Жрецы скучно и рутинно приносят жертвы, исполняя практически одинаковые ритуалы. Греческая, китайская и индуистская веры были многократно изнасилованы и переписаны с нуля античной интеллигенцией, не говоря уж о более поздних исследователях и мистификаторах. Что уж говорить о славянском (нео)язычестве, когда многие адепты дрочили на Велесову книгу, признанную историческим фейком. Явь-правь-навь — вся эта выдуманная хуерга оттуда пошла.
С одной стороны, мы никогда не приблизимся к мировосприятию наших предков. Мы лишь косплеим их. Таким косплеем был Ренессанс, когда средневековье открыло для себя артефакты античности. Но Ренессанс был хотя бы близок той эпохе по духу, а вот, например, классицизм уже представлял мертвый формализм. Так и понимание хтонического начала в культуре росло параллельно с развитием романтизма и модернизма. Романтизм эстетически реабилитировал темную сторону мифов, мятежную дьявольщину.
Тогда же дворяне и интелли соизволили обратиться к народной культуре, которая чугунным утюгом оставила неизглядимые впечатления. В начале 19-го века братья Гримм собирают и систематизируют немецкие сказки и легенды. А где были бы классические школы психоанализа и юнгианства, если бы они не опирались на детские сказки (Фрейд) и античные мифы (Юнг)? Бинарная схема Ницше провела границу между дионисийским и аполлоническим началами. Сами древние греки об этом расколе даже не подозревали. Волей-неволей мы навязываем прошлому ту культуру, в которой выросли сами. Просто иногда это делается с большим нажимом и некрасиво: так Новая Этика захватывает Запад.
(Jesterids)