Продолжаю знакомить читателей Дзена с моими книгами, вышедшими на русском языке в эмиграции в разные годы. Сегодня речь пойдет об антологии русской поэзии - "Поэзия русских философов 20-го века. Антология", составители: М. Сергеев и Л. Столович, Бостон: М-Графикс, 2011, 302 с.
В антологии собраны образцы поэтического творчества русских философов пяти поколений, начиная с классиков Серебряного века (Карсавин, Флоренский и Лосев) и заканчивая философами, родившимися уже в Совесткое время во второй половине столетия.
В антологии представлены как мыслители, ныне живущие в России, так и проживающие и работающие в странах ближнего и дальнего зарубежья. Стихотворения последнего русского классического философа А. Ф. Лосева публикуются впервые.
Книга адресована специалистам – философам и литературоведам, а также всем интересующимся русской поэзией 20-го века.
Поэты, представленные в антологии: Лев Карсавин, Павел Флоренский, Алексей Лосев, Юрий Борев, Леонид Столович, Велимир Петрицкий, Вадим Рабинович, Евгений Рашковский, Лариса Матрос, Игорь Крюков, Татьяна Аист, Григорий Беневич, Михаил Сергеев, Сергей Питаш, Олеся Козина.
В заключение, предлагаю читателям небольшую подборку моих стихотворений, вошедших в антологию:
ИЗ ЦИКЛА "СОВЕТСКАЯ МЕМОРАБИЛИЯ"
Годовщина революции
Не жалею, не зову, не плачу.
Прибегаю к способам простым, -
Заявляюсь к корешу на дачу
И на пару надираюсь в дым.
Я теперь скупее стал в желаньях.
Жизнь моя! Важна ты мне затем,
Чтоб торчать как пень на заседаньях
Комитета ВЛКСМ.
Гордость, даже ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
Воспитанье и манеры те же,
А в душе – бездушие и грусть.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце тронутое холодком.
И, конечно, примешься молиться
На анкеты, взносы и партком.
Курс переподготовки
Для нас, писателей, часть речи –
Заместо пушек и картечи.
Коль нужно в глаз кого отметить,
Используй резкость междометий.
И без особых разъяснений
Шли в бой фаланги дополнений.
Отбрось стеснения излишек,
Глаголом жги сердца людишек.
А не получится глаголом,
Или, положим, подлежащим,
Валяй дубиной или колом, -
Для рубки самом подходящим!
Герой нашего времени
На свет пожалован не графом,
Наследством не обременен,
Я не живу с небрежным кайфом
Былых онегинских времен.
Служу, - а как мне не работать? –
Не веря в то, как надо жить.
Припрет, могу по фене ботать,
А то – всех матом обложить.
Мне по плечу упиться в дупель
И, положив на бабу глаз,
Поставить ночью женский туфель
К моей кроссовке Адидас.
Я вечно в духоте и гаме,
Не нищий вроде, а изгой.
Мне наплевать, что там на БАМе,
Где Уралмаш, как Уренгой.
Мне все твердят, что я им нужен.
А я не нужен никому,
Когда под вечер, сев за ужин, -
Один в России и в дому.
Качусь как заяц – без билета,
Не мошка даже и не клоп.
И нет со мною пистолета
Пустить немедля пулю в лоб.
Поворот судьбы
В руки взял гитару я,
Струны нежно трогаю, -
В путь идти мне хмарою,
Дальнею дорогою.
Сзади – небо тусклое,
Впереди – дремучий лес.
О, судьбина русская,
Как меня ты мучаешь!
Поднапряг я мускулы,
Да сорвался с привязи.
Ох, гитарка узкая,
Помоги мне, вывези!
Вот аккорд, еще аккорд,
Разлилась гармония.
И сижу, ни жив ни мертв,
Растворившись в стоне я.
Свобода и благодать
«Вольному воля,
Спасенному рай» –
Всяк свою долю
Сам выбирай.
ИЗ ЦИКЛА "СМЕХ СКВОЗЬ СТОНЫ"
Проба сил
Я мечтаю быть актером,
Я на сцене пригожусь.
И писателем матерым
Тоже стать не откажусь
Чтоб текли рекой романы,
Дух творца запечатлев.
Я посыплю соль на раны
Толстоведам Вашим, Лев!
Сплю и вижу, как оркестром
Только так руковожу,
И перстом с фамильным перстнем
По транскрипциям вожу.
Как, откинув кончик фрака,
Вдохновенье торопя,
Воскрешаю гений Баха,
Пальцы в клавишах топя.
Рифме только не созвучен
Мой талант-универсал.
Что ж, об этом, необучен,
Я стихами написал!
Плоды просвещения
Сосиску лопаю в кофейне.
Гляжу, - сосед листает Гейне.
Разговорились о Ремарке,
Шекспире, Данте и Петрарке.
Я переполошился резко,
Стал шпарить наизусть Франческо.
Поддели нас: «Ну вы могёте!»,
Едва ответил он из Гёте.
Мы тараторили без пауз,
Как Лир-король и доктор Фауст.
Но худом кончились смотрины,
Поплелся я стихи учить, -
Не смог канцоны от секстины,[1]
Как он ни бился, отличить!
ИЗ ЦИКЛА "ЛИНГВИСТИЧСКИЕ ФАНТАЗИИ"
Перекличка времен
О, засмейтесь, смехачи!
О, умерьтесь, богачи!
Что буянствуют слюнтяйно,
Что лентяйствуют лояльно.
О, зашейтесь, первачи!
Все, кто пьянствует повально,
О, упейтесь усмиряльно!
О, рассейтесь, палачи!
О, рассмейтесь, смехачи!
Жертва
Знай, родная, ты с поэтом
Связана мистически.
Любит он тебя при этом
Тоже стилистически.
В единеньи гласных тонком –
Унисон звучания,
И живете вы дифтонгом.
Дав обет молчания,
Подчинишь простосердечно
Мужу – голос явленный,
Но воскреснет, и навечно,
Он, в стихах восславленный.
Вот чоудо![2]
Перевоплощения
Не сладостной любовной вязью, -
Таинственной и неземной,
Ты сочетаема со мной
Нерасторжимой тайной связью.
В глубинах вечности дворца,
Меняя страны и обличья,
Мы строк содействуем величью
Святой поэзии Творца.
Из века в век судьбу кроим.
Чередованием согласны,
Мы, долгой и короткой гласной,[3]
Ритм мироздания храним.
Обаяние антики
Изучать латынь несложно.
Если будешь терпелив,
За год сделать столько можно,
Что, в науку посвящен,
Испытаешь сил прилив.
И трактаты Цицерона
(Муж сей был весьма учен)
Без труда переведешь.
А потом, поди, Катона
Переложишь мудрый стих.
Мыслью точной забредешь
В языка крутую высь.
Тут, почтителен и тих,
Высшим истинам внимаешь.
Но попробуй разберись
В наущеньях сил небесных,
Коль еще не понимаешь
Ты души земную быль.
Если слабостей телесных,
Как ни клялся, не избыл.
ИЗ ЦИКЛА "ПОСВЯЩЕНИЯ"
Похвала Петрарке
Твои стихи подобны фрескам
Очаровательный Франческо.
Прочтут министр и кухарка
До одного их все, Петрарка.
Ты не менял на шуры-муры
Любовь единственной Лауры,
А восславлял легко и веско
Ее, не требуя подарка.
Не опустившись до паяца,
Вошел в экстаз ты и отруб.
Уж ты б
Ноктюрн в два счета
Сбацал
На флейте водосточных труб!
Под знаком Пушкина
Во глубине скорбящих душ
Храните гордое терпенье.
Наш час пробьет, и грянет туш,
И снизойдет успокоенье.
И в пику гнусностям чинуш,
Паскуд, ублюдков и ослов,
Ударит громом озаренье,
Вдохнув желаннейших послов, -
И Божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь!
Прекрасная Дама
Алене
Перед тобой навеки чист, -
Хоть ты к стихам меня ревнуешь.
Увы, капризен белый лист,
Не все словами зарифмуешь.
Я даром Божьим дорожу
И не могу быть лицемером.
Любовь прорвет строфы ажур,
Тесно теченье ей размером.
Так понапрасну не тужи,
Не избежать привычной схемы.
Тебе я посвящаю жизнь,
Всем остальным – свои поэмы.
Подражание Высоцкому
Я вскачу на коня,
Ногу в стремя воткну.
Вывозите меня, мои кони!
И, судьбину кляня, -
Сколько гнут-перегнут, -
Взвизгнет в воздухе кнут
И застонет.
Ты прости, что в бока
Больно шпоры войдут,
Что трава твои губы щекочет.
Что назойливый кнут, -
Уж прости дурака, -
То свистит там и тут,
То хохочет.
Обниму я коня,
К мокрой шее прильну.
Он заржет, он поймет и поскачет.
И, жалея меня,
Хоть характером крут,
Вздрогнет в воздухе кнут
И заплачет.
Стихотворный турнир
Олегу Черкасу
Я вящий сочинить пример
Для вещего Олега
Хочу, чтоб показать манер,
Каким слагать строфу.
Пусть в изумленьи, например,
Иной поэт-коллега
Заносит найденный размер
В свободную графу.
Я перекрестной рифмы вязь
На перекрестках строчек
Перекрещу, перекрестясь,
С безмерностью основ.
И закольцую, словно князь,
Нигде не ставя точек,
Хоть окольцован отродясь,
Кольцом беспечных снов.
ИЗ ЦИКЛА "МОЛИТВОСЛОВ"
Пополуденная молитва[4]
В сей час свидетельствую я,
Что Ты создал меня, мой Боже,
Чтобы Тебя познанье множил
И поклонялся Тебе я.
В бессилье я,
А Ты – всесилен!
Я скуден, Ты ж во всем обилен.
И Бога нет, кроме Тебя,
Кто от напасти сберегает,
И самосущим пребывает, -
О том свидетельствую я.
Молитва св. Патрика
Господь, будь с нами в этот час.
Внутри, чтобы очистить нас,
Вверху, нас чтобы возвести,
Пред нами – нас вперед вести.
Под нами, нас чтоб поддержать,
И позади – наш пыл сдержать.
Не оставляй одних в пути,
Со всех сторон нас защити.
Доверие
Вверяю я свой дух,
О, Господи мой Боже,
Тебе.
Себе я друг,
Всевышнему – дороже.
Благословение
Благословенны холм, и поле, и долина,
Величественный лес и бурных вод стремнина,
Лазурный свод небес и горняя дорога,
Воспомянули где и восхвалили Бога.
___________________________________________
[1] Канцона и секстина – поэтические формы эпохи Возрождения.
[2] В старославянском языке слово «чудо» писали с дифтонгом «оу», который произносился как «у».
[3] В латинской и древнегреческой поэзии признаком поэтической формы считалось равномерное чередование долгих и коротких гласных.
[4] Короткая обязательная в Вере Бахаи