Семен встретил меня с виноватой миной. Сдал из трех только два хвоста, правда, восстановил потерянные документы. Квартиру ему найти не удалось. Я махнула рукой – на большее я и не надеялась. Уже через неделю Он вышел сторожить знакомые мне объекты. И стал моим официальным женихом.
Его мать отнеслась к этому спокойно и даже доброжелательно. Ей, видимо, хотелось с кем-то разделить свои заботы о непутевом сыне. На факультете мы не распространялись на эту тему, мне все еще казалась нереальной наша затея.
Дни потянулись серые и утомительные. Мой чердачок, который я гордо именовала мансардой, отказывался хранить тепло. За неделю до свадьбы, наконец, удалось снять комнату. Все устраивалось. Его мать дала денег на кольца и платье. Кольца купили недорогие, а платье решили специально не шить. На оставшиеся деньги и первую зарплату Семена решили устроить небольшую вечеринку для ближайших друзей и родственников.
Почти все было готово, до свадьбы оставалось два дня. Днем я купила кое-какие продукты, и Семен с Юркой должны были отвезти их домой. К вечеру никто не появился. Я позвонила, трубку никто не брал. Фокусов я от Семена не ожидала, он за это время ни разу не сорвался. Расстроилась я только из-за продуктов, которые могли испортиться. А, впрочем, при такой температуре, которая держалась у меня на чердаке, это им вряд ли грозило. Мысленно попрощавшись с полюбившимся мне, но таким холодным пристанищем, я укрылась с головой и мгновенно уснула.
За окном было еще серое утро, когда меня разбудил камешек, прилетевший в окошко. Из-за холодов я спала одетая, поэтому быстро вскочила и открыла окно. Внизу стояло такси и кто-то, стоя у калитки, махал мне рукой. Это был Игорь. Я испугалась: что-то случилось, если он приехал в такую рань. Я крикнула, что сейчас выйду, закрыла окно и бросилась вниз по лестнице.
Когда я вышла во двор, у меня уже не было сил от испуга. Он подошел ко мне, взял меня за руку.
– Что случилось? – голос у меня дрожал.
– Я испугал тебя? Не бойся, ничего не случилось. Послезавтра твоя свадьба, и, пока не поздно, я хочу с тобой поговорить.
Он смотрел на меня выжидающе, но я ничего не понимала и опять спросила:
– Что случилось?
– Да, ничего. Пока. Я просто хочу предупредить тебя: не выходи за него. Мы все тебя любим, не связывай с ним свою жизнь. Я знаю его гораздо лучше, чем ты.
– Игорь, ну, что ты говоришь, зачем?
– Катюша, милая, неужели ты не чувствуешь, как тебя любить нужно? Он так не умеет.
– Так, не так! Как умеет, так и любит.
– Да, не умеет он! Понимаешь? Не умеет! Никого он не умеет любить, кроме себя. А к тебе он привык. Он привык тобой пользоваться. Вот и вся его любовь.
– Не надо, Игорь. Я все понимаю, не хуже тебя. Но все уже решено. Не надо.
– Ничего ты не понимаешь. Вот ты тут на чердаке зубами стучишь, а он сегодня напился с Юркой, как грязь. Мне, говорит, сегодня можно, я со свободой прощаюсь. Да пойми ты, он-то ни с чем не прощается…
– Где он сейчас?
– Дома. Подобрал их, голубчиков, развез по домам.
– Спасибо тебе, Игорь.
– Спасибо? Катя, тебе о себе сейчас думать нужно, а ты: что с ним... Ничего с ним. Обычная история. Пьян до бесчувствия.
– Ну, хорошо, Игорь. Я подумаю. Я ведь знаю, что ты во всем прав, но, как увижу его виноватое лицо, сразу вся злость проходит. Ты иди, я замерзла.
Стояла холодная ноябрьская ночь, а я была в одном свитере. Игорь взял меня за плечи:
– Подумай, Катюша. Если ты уверена, что ни о чем не будешь жалеть, – что ж? Я приду к тебе на свадьбу и буду пить за тебя. Только за тебя. И запомни, что у тебя есть друг.
– Я знаю, Игорь.
Он взял мою руку, положил себе на ладонь, как бы собираясь прихлопнуть ее на прощание другой ладонью, но не прихлопнул, а осторожно накрыл:
– Ты обещаешь, что не будешь от меня скрывать, если тебе будет плохо с ним?
– Игорь, ну, что ты сможешь сделать? Ведь, если случится такое, с чем я не справлюсь сама, ты мне уже не поможешь.
– Я знаю, что ты – молодец, и сама будешь мучиться, а я не смогу помочь тебе. Но я смогу хотя бы дать ему по морде, если он обидит тебя.
– По морде я смогу дать и сама. Но все равно, спасибо тебе. Ну, я побегу? Холодно.
– Ой, я совсем тебя заморозил, – и он отпустил мою руку.
Я повернулась и пошла в дом, а он все стоял и смотрел мне в след. Поднявшись к себе, я услышала, как хлопнула дверца такси, и машина отъехала. Я не могла ни о чем думать, кроме одного: почему я не уткнулась носом в его плечо и не проревелась, как следует? Больше всего мне хотелось плакать, и чтобы кто-то, мудрый и добрый, гладил меня по головке. Но поздно. Поезд с гуманитарной помощью ушел. Точнее, такси умчалось. Плакать в одиночестве не показалось мне привлекательным, и я решила, что буду спать, спать весь день, и никуда не пойду. А когда придет Семен, тогда уже что-то решу. Прямо здесь, не выходя из комнаты. Я укутала ноги старым пальто, накрылась с головой одеялом и уснула.
Проснулась я поздно. Стоял чудесный осенний день. Нежаркое, но яркое солнце нагрело крышу, и на чердаке стало почти тепло. По идее, если завтра мне предстояла свадьба, нужно было сделать кучу дел: уложить вещи, привести в порядок комнату, в которую предстояло переехать, перевести все туда, прибрать за собой здесь, докупить кое-какие продукты, сходить в баню… Список казался бесконечным. Я лежала и думала, что, если сейчас не встану, а буду дожидаться Семена, который проспится едва ли к полудню, то все равно уже ничего не успею, и тогда все решится само собой. Если же я все же встану и начну приготовления, то Семен решит, что мне так хочется за него замуж, что ему все можно. И я не встала. Я валялась и с каким-то наслаждением прикидывала, чего я уже не успеваю сделать. Представила, как обрадуется мать, узнав, что все отменяется. Как расстроится моя добрая хозяйка. Нет, ей говорить не обязательно. Просто съеду. Не пропадать же снятой и оплаченной за месяц вперед комнате. Да и прохладно здесь становится. Представила, как укоризненно покачает головой мать Семена:
– Ну, знаешь, Катя! Это несерьезно. Нельзя же из-за таких пустяков… Ты ведь взрослый человек… Ну, он провинился перед тобой… Но можно же простить.
Багира пустит слезу, и мы с ней обменяемся мнениями о наших неудавшихся судьбах. Хорошо, что на факультете знали о предстоящей свадьбе только несколько друзей. Они просто промолчат. Ход моих рассуждений прервал стук камушка в окно. Явился Семен. Что-то рано. Я открыла окно и крикнула, чтобы он меня подождал. Я почему-то боялась, что в комнате он меня уговорит быстрее. Я стала неторопливо спускаться вниз, на ходу придумывая, что я ему скажу, но ничего путного не придумала.
Он стоял во дворе, несчастный и растерянный. Я брякнула первое, что пришло в голову:
– Что-то ты рано проснулся, мог бы еще поспать. Торопиться некуда.
– Ну, Катюша, прости меня.
– А тебе не кажется, что эта фраза становится традиционной? Я тебе очень благодарна за вчерашнее. Если бы ты сам мне не помог нажать на тормоз, я могла бы здорово влипнуть.
– Послушай меня…
– И слушать не хочу. Вчера ты прощался с холостой жизнью, а сегодня можешь выпить за возврат к свободе.
– Перестань ругаться. Ты мне слова сказать не даешь. Я не собираюсь оправдываться.
– Что-то новенькое. Слушаю тебя внимательно.
– Я – за тобой. Твои родители приехали.
– Господи, только их и не хватало. Кто?
– Отец. Кажется, с Веркой.
– Слава Богу, хоть не мать. Где они?
– В гостинице. В «России». Утром приехали, сидят, ждут нас.
– Ничего, не волнуйся. Отец меня поймет. Я сама ему все объясню. Тебе ехать не обязательно.
– Прекрати, в самом деле. Что ты можешь им объяснить?
– Скажу, что осознала свою ошибку, и решила послушаться мамочку. Она будет в восторге.
– Не обольщайся, она такого позора тебе не простит.
– Ладно, поехали. По дороге разберемся. Хорошенькое начало предвещает веселенькую жизнь.
– Посмотрим. Иди скорее, одевайся.
По дороге все было решено. Не плакаться же отцу в жилетку! А просто все объяснить? Но как? Разве можно объяснить жизнь?