Однажды он вернется
Я села в машину, и дверь за мной закрылась. Я видела, как Кирилл обошел автомобиль, открыл дверь и сел рядом. Играла какая-то бессмысленная музыка.
- Привет, - сказал он.
- Привет.
Я вцепилась в лежащую на коленях сумку. Я не смотрела на него. Я смотрела вперед на то, как стелется поземка по серой асфальтовой дороге, на то, как расступается перед нами грубая изумрудная зелень сосен.
- Поедем куда-нибудь, посидим, - сказал он, хотя мы уже тронулись, и моего согласия он даже не спрашивал.
Кирилл заехал за мной, как и договаривались, в восемь вечера. Незадолго до этого я хотела позвонить и отменить встречу, но сдержалась. Какая-то часть меня, та, что долго ждала своего часа, возобладала над разумом и даже над чувствами. Она просто знала, что все происходит так, как нужно.
Правда, с опозданием на полжизни. Но даже это сейчас не имело значения.
- Ну, рассказывай, - сказал он.
- Даже не знаю, что тебе рассказать, - произнесла я.
- Как твои дела? Как ты тут без меня?
В этот момент я его возненавидела.
- Хорошо, - сказала я. - Все нормально. Работаю.
- Живешь там же?
- В смысле?
- Там же? С родителями?
- Нет, я переехала. Но недалеко от них.
- Понятно. Значит, там же.
Я поняла, что он имел в виду. Он имел в виду наш район. Очертания труб в проеме расплывчатых окон. Едва заметные дуновения пыльного ветра.
Он имел в виду наше прошлое. То, из которого ему удалось вырваться. То, в котором я осталась.
Я ничего ему не скажу. Это все равно ничего не изменит.
Хотя… трудно бороться с желанием бросить ему в лицо: это ты во всем виноват! Все из-за тебя!
Усилием воли я вернула себя в реальность. Что за бред я несу? Кирилл ни в чем передо мной не виноват.
Только в том, что оставил тебя на краю пропасти, из которой ты не смогла выбраться самостоятельно. Не написал ни строчки, не бросил ни одного слова. Просто исчез из твоей жизни… А ты… В том состоянии, в котором ты находилась, трудно было принимать правильные решения. Сколько лет прошло! А ты ничего не достигла! Никого не встретила. Эта глупая, никчемная жизнь. Дорога, которая не привела ни к чему. И пустота. Как итог всего.
Абсолютная пустота, в которой нет даже ненависти. Ненависть – это все-таки что-то живое. Это - биение сердце. Это - дыхание. Это - ответ на то, что тебе сделали больно.
А у меня нет ничего. Лишь черное небо, которое возникает перед глазами, если я их закрываю.
Ты загнула, дорогая! Не мог же он знать, что ты так сильно любила его.
А тебе не приходило в голову, что ему следовало бы знать?
Так далеко можно зайти. Мы часто причиняем людям боль, даже не зная об этом. Но за это нельзя винить. Давай договоримся считать грехом то, что делается осознанно.
Да, он не мог знать точно, что я буду делать. Но хотя бы предположить, хотя бы задуматься о том, на что я окажусь способна, когда все, чем я жила, оказалось разрушено. Проявить хоть одно усилие мысли и написать мне несколько слов – он был должен.
Никто никому ничего не должен.
Я ждала его четыре года. Я жила любовью к нему. В моей жизни ничего больше не было. Я заслуживала хотя бы объяснений.
В твоей жизни не было ничего больше? Зачем же было так себя ограничивать? Да, он исчез. Но жизнь ведь на этом не кончалась.
Для меня все тогда кончилось. Тогда, а не теперь.
Чего же ты хочешь сейчас?
У меня осталось только одно желание – бросить в лицо бесплодные обвинения.
Хочешь, чтобы он всю жизнь мучился от сознания того, что причинил тебе такую боль? Кому ты хочешь отомстить? Какого раскаяния ты хочешь? Хочешь, чтоб он посыпал голову пеплом и проклял себя? Думаю, ему будет просто неприятно, и он постарается как можно скорее об этом забыть.
Совершенно шизофреничное раздвоение личности мало-помалу улеглось. Я глубоко вздохнула, стараясь прийти в себя, и поняла, что никому и ничего не скажу.
Две половинки моего «я» наконец пришли к соглашению. И хотя права была, наверное, первая, мое согласованное «я» приняло сторону второй.
Любое событие в нашей жизни мы выбираем сами. До того, как оно произошло. И те, кого мы склонны винить, являются, по сути, поводом, но не причиной.
Причины происходящего с нами всегда в нас самих. Только надо иметь достаточную прозорливость и ясный ум, чтобы это понять.
Черное небо прошлого. Багряные горы. И ни былиночки жизни вокруг. Только предчувствие смерти – как дуновение, проносящееся над мертвой индустриальной пустыней. Вот чем было для меня расставание с ним.
Кирилл не толкал меня в эту пропасть. Но было ли это действительно так?
Я никогда этого не узнаю.
У меня не осталось ничего. Лишь мои чувства, которым я постараюсь поверить.
Эти чувства говорят, что он был виноват.
Даже если не был ничем мне обязан.