Татарская деревня Штырь существует с периода Казанского ханства. По свидетельству дореволюционного исследователя Износкова, в документах 18 века она упоминалась в числе селений Арского уезда как «Иншеры». В более поздний период за ней закрепилось название протекавшей поблизости речки Ищерка (по-татарски – Иштыра). Более крупной водной артерией в окрестностях селения была река Нурма.
До 1920 года селение входило в Аркатовскую волость Лаишевского уезда Казанской губернии. Штырь располагалась в 71 версте от уездного города Лаишева, в 55 – от Казани.
Жители деревни и их дома
В 1858 году в деревне насчитывался 321 человек, в 1885 – 494, в 1897 уже было 648 жителей.
При достаточно большой численности населения в деревне было всего 50 дворов в 1859 году и 78 – в 1883. Что свидетельствует о том, что жили в 1 доме несколькими поколениями.
Кроме членов сельского общества, в Штырях в собственных избах проживали еще 4 отставных солдата со своими семьями. По соседству с деревней также жил землевладелец Гайнетдин Самитов. Сама усадьба находилась близ деревни, а вот хозяйственные постройки – около другого селения – Скородумовки. В поместье Самитова трудились и временно проживали до 15 рабочих.
В деревне преобладали дворы с плохими постройками, не имевшие, кроме избы, ничего – ни прясла, ни ворот, ни поветей. А вот дома обеспеченных жителей были обставлены хорошо, как снаружи, так и внутри. Чистая половина предназначалась для приема гостей и семейных торжественных празднеств. Посередине избы помещалась выбеленная, полуголландская печь, вдоль стен – широкие нары. Ситцевая занавеска как бы перегораживала избу на два помещения. Судя по сохранившимся описаниям, интерьер гостиной был уютным: на стенах развешивали узорчатые полотенца и полосатые скатерти, на окнах – душинка и бальзамин. Из мебели имелся шкап с посудой. Пол чисто вымыт, во всем царили чистота и обиход. Совершенно иначе выглядела жилая половина дома. Она начиналась сразу после крытых сеней, здесь бывало грязно всегда, независимо от достатка семьи.
Как это часто бывает, деревянная и тесная застройка приводила к распространению огня и уничтожению десятков домов. Так, в Штырях с 1873 до 1883 года случилось 2 больших пожара – в одном случае сгорело 28 дворов, а в другом – 18.
Занятия населения
До середины 19 века жители относились к категории государственных крестьян, а значит никакому помещику они не подчинялись. В ходе реформы 1866 года Штыринскому сельскому обществу отошли 946 десятин казенной земли, том числе – 25 десятин выгонов и усадебных участков, пашни – 678, лугов – 59 и 184 десятины леса. За 20 лет площадь леса сократилась в 7 раз. Поэтому при необходимости строевой лес закупали на Тюлячинском базаре.
Сравнительно с русскими селениями дров использовали больше. Это объяснялось тем, что татары часто ставили самовар. А летом, кроме самоваров, нужно было еще и подогревать котел, на что опять требовались дрова, а не солома.
Вырубка лесов имела и положительные итоги. Благодаря усиленному истреблению лиственных лесов, много совершенно новой, далеко неистощенной пашни. Обыкновенный урожай ржи составлял сам-5, овса – сам-3,5, гречи – сам-2,5.
Почти половина хозяев сдавали свои наделы кулакам, оставляя себе незначительные запашки, урожай с которых старались сбыть как можно раньше, чтобы нечего было взыскать за недоимки. Большая часть сдаваемой земли переходила только из рук в руки в пределах сельского общества – от бедных хозяев к зажиточным. На сторону земли сдавалось немного. Отчасти объяснялось это взаимным недоверием к сделкам с соседями.
Также жители сами подряжались обрабатывать землю и убирать хлеб у окрестных владельцев с получением денег заранее. Местные землевладельцы с большим раздражением отзывались об осенних сделках: «Татары берут только деньги; на работу не являются, а если явятся, то дело исполняют скверно, пашню вспашут плутовато. С ними только ссора, да хлопоты у мирового. Они в одно и то же время нахватывают работу у нескольких владельцев и кого-нибудь неизбежно должны обмануть».
Половина домохозяйств покупала хлеб, что свидетельствовало о недостаточности собственного производства. Некоторые нанимались везти барский хлеб в Казань, кто-то подряжался ехать на Мензелинскую ярмарку. Но в целом этот промысел был не особенно значителен по размерам, и доходность от него оставалась неизвестна.
Других заработков в Штырях не было, кустарных промыслов также не имелось. Ни трактиров, ни торговых лавок, ни каких-либо других доходных заведений до конца 19 века в деревне не открывали.
Мечеть
В деревне возвышалась деревянная, обшитая тесом, мечеть. Согласно версии жителей, она была еще до взятия Казани Иваном Грозным. И прекратила свое существование в конце 18 века. В документах середины 19 века вновь упоминается мечеть в деревне Штыре, но время ее открытия и образования прихода не указано. Известно лишь, что в 1864 году было возведено ее новое здание. Как и во многих татарских деревнях, мечеть построена усердием казанских купцов. Приход был значительным, в 1909 году он объединял 671 человека (из них только 119 были домохозяевами), также в него входили 4 татарина, не проживавшие в самой деревне. В числе прихожан был местный землевладелец Самитов, жил без семьи, на богомолье ездил в деревню Штырь, так как других мечетей в окрестностях не было.
Местный мулла
Должность муллы последовательно занимали представители крестьянской семьи из деревни Нижние Тиганы Спасского уезда. Так, до 1884 года им был Мухаметзакир Бухараев, после смерти которого был приглашен его 26-летний сын – Гилязетдин Мухамет-Рахимов. А в начале 20 века муллой служил Бухараев Абдрахман Закирович.
Духовенство, происходившее из крестьянской среды, в материальном отношении было обставлено удовлетворительно. Определенного жалования мулла не получал, а пользовался частью урожая, иногда до 1/10; в отдельных случаях (при браках, рождениях, смертях и т.д.) он брал деньгами или продуктами. Весь доход варьировался в пределах 100-300 рублей. Сверх всего этого каждый мулла вел хозяйство. Если он был из иной местности, и мир еще не дал ему земли, то мулла скупал дешевые наделы и засевал их силами наёмных рабочих. Некоторые занимались продажей скотины. Азанча получал доход рублей до 100.
Отношение к Первой всеобщей переписи населения 1897 года
Мусульманская по своему составу деревня негативно отнеслась к Первой всеобщей переписи населения, рассматривая ее как попытку массового крещения. Возникшие подозрения подтверждались слухами, поступавшими от русских соседей. К примеру, жители деревни Белкино той же Аркатовской волости предупреждали о том, что осталось три недели до обращения в православие. Поэтому обратились к губернатору с просьбой гарантировать им сохранение свободы вероисповедания. Но в целом, перепись прошла без серьезных осложнений, хотя и вызывала беспокойство среди населения.
Образование
При мечети работал мектеб, в котором в 1909 году обучалось 38 мальчиков, а 26 девочек обучались в доме муллы, у его жены. Мечеть, мулла и мектеб находились полностью на содержании прихожан. Немногочисленные попытки получить финансовую поддержку земства не увенчались успехом. Так, в 1915 году указной мулла Абдрахман Закирович Бухараев подал прошение об оказании пособия на отопление, освещение и учебные пособия мектеба в деревне Штырь, но оно было отклонено.
А вот светских учебных заведений в деревне, насчитывавшей в начале 20 века свыше 750 человек, из которых 63 были детьми школьного возраста от 8 до 11 лет, не было.
