«Будущее принадлежит нам»
Таковы были последние слова Клода Анри де Рувруа, графа де Сен-Симона. Широко распространён миф о том, что Сен-Симон был создателем термина «социализм». Это не совсем так. Однако в социалисты он был записан многими адептами этой левой идеи, всевозможными её летописцами.
Теперь мы проследим, как «правел социализм».
С термином «социализм» связан курьёзный случай. В 1803 году мы находим слово «социализм», написанное пером итальянского писателя Джакомо Джулиани, которому иногда приписывали его изобретение. В том смысле, который дал ему Джулиани, этот термин означает защиту частной собственности, фактор порядка в человеческом обществе, тогда как «антисоциализм» - это революционный индивидуализм, разрушающий социальные отношения. То есть во времена своего появления термин «социализм» имел фактически противоположный смысл тому, который он обрёл как крупнейшее идейное и политическое течение 19-20 вв.
В левой традиции принято возводить возникновение социализма от «Утопии» лорд-канцлера Англии Томаса Мора и «Города Солнца» богослова Томазо Кампанеллы. Также на этот поприще были замечены многие другие, как их позднее стали называть «утописты», например: Габриель Мабли, Готфрид Лейбниц.
Но современный социализм всё-таки создали именно в 19 веке и наибольшую роль в этом сыграли как ни странно буржуа, предприниматели.
Прежде всего стоит упомянуть имя Роберта Оуэна — гения, филантропа, плейбоя, миллиардера. Он и теории писал об устройстве индустриальной экономики. И концепцию борьбы Старого и Нового мира использовал. А также он ставил непосредственно эксперименты — создавал коммуны по образу и подобию своих идей. То есть действовал как самый что ни на есть инстинный учёный. Опять же, можно отдать ему же пальму первенства в использовании термина «социалист» и «социализм». В переписке и периодике ещё в 20-е гг. 19 в. Оуэн употреблял термин «социалисты». В связи с ним в энциклопедии «Бриттаника» появилась статья «социализм» в 1835 году. Опять же он в своих произведениях использовал этот термин. В частности в своём трактате «Социализм или рациональная система общества: три лекции», изданной в 1840 году.
Вернёмся к Сен-Симону. Сам Сен-Симон был графом, из самой что ни на есть знати. Но его идеи превратил в действительно учение и социально-политическое течение — сен-симонизм — выдающийся математик и по совместительству успешный банкир из семьи финансистов Бенжамен Родриг. Именно на его руках и умер Сен-Симон, именно он был его самым преданным учеником и лучшим другом, именно он и культивировал в дальнейшем сен-симонизм.
Ещё один известный деятель той поры — первой трети 19 века — конечно же, Шарль Фурье. Сынок безансонского купца. Он пытался сотрудничать и с Оуэном и с сен-симонистами, но что-то у них не получилось и ещё тогда, задолго до всех критикующих Маркса и Энгельса, Фурье объявил учения Сен-Симона и Оуэна ложными, лицемерными, направленными на создание новой теократии, нового господствующего порабощающего общества. То есть вот уже пример того, как на заре социализма часть его учения отправили в реакцию, в правизну.
Всем известные Маркс и Энгельс также были не из простого люда. Маркс — внук раввина, доктор философии, предприниматель-издатель газет и журналов, естественно по совместительству вождь мирового пролетариата, глава Первого Интернационала. Энгельс — фабрикант, самый настоящий матёрый, махровый капиталист на своей фабрике, и отчаянный революционный коммунист в своих письменных трудах. Но о них чуть позже. Вкусное на третее. Тут лишь укажем на тот факт, что эти два деятеля всех, кто был до них, записали в «утописты», кто был в одно время с ними — в «буржуазные социалисты», «мелкобуржуазные социалисты», «катедер-социалисты». В общем, любили они троллить своих оппонентов. Вспомнить хоть тот же «Антидюринг» и «Критику Готской программы». Советская историография позднее поделила социалистическое и коммунистическое учение на «домарксистский период» и собственно «марксистский». Остальных же социалистов попросту записывали в оппортунисты. Вот об этих самых оппортунистах стоит поговорить далее.
Постепенно мы приближаемся к такой идее как социал-демократия. Данный термин часто приписывают Марксу, так как он использовал его во всемирно известном «Манифесте коммунистической партии» (1848). Там вообще много разнообразных терминов, закрепившихся позже в политической жизни и науке, преимущественно из-за того, что была дана классификация социалистических учений и движений. Кстати, термина капитализм тогда ещё практически не было. Фактически левые его и ввели и стали им пользоваться чуть позже, и уже вслед за ними им стали пользоваться сами капиталисты. Опять же к самому термину «социал-демократия», «социал-демократ» - Маркс и Энгельс отнеслись пренебрежительно, с презрением и предубеждением. Мол, рабочая демократия это вам не социальная демократия мелкой буржуазии. Рабочая демократия тоже термин этих деятелей. И рабочая аристократия тоже. Много на счету их творчества инноваций. Энгельс например, в 1848 году использовал выражение «консервативная революция» в докладе о восстании в Польше: «Скажем прямо: восстание 1830 г. не было ни национальной революцией (оно оставило за бортом три четверти Польши), ни социальной или политической революцией; оно ничего не изменяло во внутреннем положении народа; это была консервативная революция». И как видим, заодно и «национальная революция» и т.д.
Но всё-таки термин «социал-демократический» встречается и раньше. В частности в известнейшем в ту пору труде Алексиса Токвиля «Демократия в Америке» (1835). В одном из его томов, изданном в 1840 году. Этот труд по сути также является одним из ключевых для современной демократии. Там есть оценка того, что общество в Америке находится с социал-демократическом состоянии. Также там много о таком феномене как социальная революция, каковой тоже уже муссировался в политической литературе с 20-х гг. 19 века, а может и ранее. Конечно же, такие деятели как Маркс и Энгельс не могли не знать о таком популярном произведении их эпохи. Впрочем, Энгельс мог знать и о «консервативной революции». В 1846 году кто-то из его же германских краёв оценил так восстание крестьян в Швейцарии. А там, как мы выше писали, свирепствовали в ту пору радикалы.
Помимо социальной революции в конце 30-х, начале 40-х гг. 19 века стали вестись разговоры и о социальной реформе, что позднее станет лейтмотивом значительной части социал-демократии.
Отцом-основателем же социал-демократии как движения принято считать Фердинанда Лассаля. О его нападках на Шульце-Делича писалось выше. К сожалению, он на этом поприще мало что успел, так как погиб в глупейшей, нелепейшей дуэли в возрасте 42 лет. Сам Лассаль был из семьи богатого торговца шёлком, и вёл вполне себе аристократический образ жизни, что и привело его к печальным итогам. С социал-демократией в его случае всё просто. Он создал первую массовую рабочую организацию в Германии в 1863 году — Всеобщий немецкий рабочий союз, главным печатным органом которого уже в следующем 1864-м стала газета «Социал-демократ».
Также Лассаля считают создателем такого идейного направления как государственный социализм. Есть информация, что он общался аж с самим Бисмарком на тему разнообразных социальных реформ. Хотя тут мнения разнятся и нередко в зачинателей госсоциализма записывают катедер-социалистов Карла Ротбертуса, Альберта Шеффле и Адольфа Вагнера. Последний как раз-таки точно общался с Бисмарком и его программа воплотилась при посредничестве самого Бисмарка в создании такого эпохального института, как «социальное государство».
Также в конце 80-х, начале 90-х гг. 19 века социализм Лассаля оценивался некоторыми авторами, как национальный социализм. Да, да, именно так. Хотя это было скорее в смысле «государственный». Слово «национальный» с давних пор имеет смысл связанный именно со страной, с государством. Но об этом чуть далее, уже в разговоре непосредственно о национализме.
Империалиста Бисмарка сложно назвать леваком. Его выражение «Кровью и железом» - это фактически символ реакции. Он же в начале 80-х закрутил гайки социал-демократам законом против социалистов. Что впрочем не критично повлияло на триумфальное восхождение социал-демократии, как в немецком парламенте, так и в мире. Однако его правление ещё одним известным политическим мыслителем Бруно Бауэром было оценено как «социалистический империализм». Позднее уже после 1945 года в бисмаркианском духе была создана Социалистическая имперская партия Отто Ремера, которую запретили. Термин «социал-империализм» стал политическим клише, которым одни коммунисты клеймили других, как реакционеров и оппортунистов. В начале 20 века им пользовался сам Ульянов-Ленин, позже он встречался у Сталина, и наконец, Мао Цзедун обзывал «социал-империализмом» Советский Союз в благодарность за всю ту помощь, что оказывал СССР Китаю ещё с 30-х гг. Вот такая вот ещё одна трансформация социализма вправо.
Однако вернёмся к социал-демократии. Социал-демократия разделилась на социал-революционную и социал-реформизм. Социал-реформизм собственно был принят Западной цивилизацией в 20 веке, причём даже монархиями и диктатурами. В частности самое благотворное влияние социал-демократия оказала на монархии скандинавских стран (Дания, Норвегия, Швеция), на превращение Финляндии в самую счастливую страну на сегодняшний день. Связано это также с периодом ревизии в социал-демократическом движении. С берштейнианством, каутскианством, министерским социализмом во Франции (мильеранизм), люксембургианством, австро-марксизмом. В целом с деятельностью Второго Интернационала, каковой ортодоксальные леваки вроде Ленина, Троцкого, Зиновьева клеймили социал-шовинистами, социал-патриотами, социал-националистами и даже уже в 20-х гг. 20 века социал-фашистами. Сегодня идеалы «шведской модели», созданной Шведской социал-демократической партией в период с 1922 по 1992 гг. отстаивает правая партия «Демократы Швеции». Впрочем, СДПШ в ранние годы воспользовалась идеей «Народного дома» норвежского националиста Рудольфа Челлена, создателя термина «геополитика». Также с подачи социал-демократов в стране до начала 70-х свирепствовали евгенические законы по стерилизации иммигрантов и душевнобольных людей. Собственно вся Новая правая не прочь заимствовать повестку именно социал-демократов, социал-реформистов, госсоциалистов, прогрессистов и ещё некоторых считающихся по происхождению левых движений, о которых речь пойдёт далее.
Естественно преступным было бы не упомянуть в рамках социал-демократии и социал-реформизма (тезис которого заложен в самом названии) фабианского движения в Великобритании. Результатом его деятельности стала победа Лейбористской (т. е. трудовой) партии, создание таких идейно-политических направлений как индустриальная демократия, гильдейский социализм и позднее фордизм. Как апофеоз этой мысли можно считать всемирно известную утопию Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Данная книга подаёт идеи социализма с доминированием евгенического институционального расизма в обществе. Правее не придумаешь.
Кстати, В.И. Ленин был переводчиком фундаментального труда фабианцев Сиднея и Беатрис Вебб (супругов, оба из аристократических семей) «Индустриальная демократия». Но почему-то ничего из их идей он не взял в Страну Советов. А потому что к 1920 году эта самая индустриальная демократия «поправела» максимально, что отразилось в книге Сиднея Вебба «Конституция социалистического содружества в Великобритании». Знали о такой? Вряд ли. Социалистическое содружество на базе национального государства. Заинтригованы?
Стоит упомянуть и некоторое «поправение» эсеров в России (социал-революционеры). Вот уж кто долго и упорно гнул левую линию и совершили две революции — 1905 и Февральскую 1917 гг. Тем не мене они участвовали в царской Думе, Имели свои легалистские организации, создали Трудовую народно-социалистическую партию (энесы), то есть также имели правое крыло. И этот опыт также был бы интересен для новейших правых в России.
Также можно было бы здесь дать обзор и о «детской болезни левизны» в коммунистическом движении при Ленине, о «правом уклоне» при Сталине, о внутренней лево-правой борьбе в рамках уже коммунизма. Во Франции даже появилась национальная коммунистическая партия, которая официально была против большевизма и в дальнейшем принимала участие в создании Легиона французских добровольцев во время ВМВ опять же против большевизма. Правда по настоянию новых властей она была переименована в коллективистскую. Но всё-таки коммунизм — этот столп Фукуямы для левых, для их разборок. Ещё забористей и интересней история национал-большевиков. Но оба этих противостояния уже за рамками 1920-го года, где пришло время «правых 20-30-х гг.».
Вернёмся к социализму в век идеологий. Во второй половине 19 века появилось такое идейное и практическое направление как муниципальный социализм. Так его вообще не стеснялись реализовывать консерваторы, о чём рапортует в книге 1905 года «Муниципальный социализм: консервативная победа в Кливленде» Гарри Тёрнер Ньюкомб.
Какой вывод могут сделать для себя новейшие правые из немногочисленных приведённых выше примеров? Социализм не есть вотчина лишь левых. В большой части он вполне способен питать современное правое движение. Многие концепции и меры по решению сложных социальных, экономических и политических вопросов из социалистической мысли и движения прошли проверку временем и стали вполне себе традиционными, консервативными, привычными, и в то же время не до конца реализованными. Левые десятилетиями отсеивали в правое крыло огромное количество идей своих же мыслителей и деятелей. Грех не воспользоваться как раз этими во многом здравыми доктринами.
Рынки не капитализм
Под таким названием в 2011 году вышла книга Чарльза Джонсона и Гари Чартье. Рынок, рыночная экономика — казалось бы, вот та вотчина, которую уж правые, особенно «буржуазные правые», анархо-капиталисты забрали подчистую себе. Но на самом деле фритредерство (свободная торговля) — или рыночная экономика — в 19 веке пробивала себе путь через реакцию монополистов, латифундистов, государственного контроля, протекционизма. И была пусть и не социализмом, но вполне себе левой идеей, либеральной на тот момент. Собственно либералы и были левыми в парламентах в сравнении с консерваторами, роялистами, клерикалами.
И хотя леваки в дальнейшем всячески пытались нивелировать рыночную экономику и в целом пытаться раз за разом с ней бороться, стоит напомнить, что на деле же в рамках социалистического планового хозяйства НЭП и потребкооперация показали себя более чем эффективно — особенно в 20-х и послевоенные годы, во времена экономических кризисов. И если очередной отказ в конце 80-х от потребкооперации в СССР при тотальном экономическом кризисе привёл к развалу страны, то в Китае же потребкооперация развилась в полноценную рыночную экономику и как выяснилось за последние 30 лет — рынок вполне себе уживается с коммунистическим управлением. Левые смогли заимствовать рыночную идею ради сохранения своей власти над более чем миллиардом людей. В России же бывшие левые под прикрытием вывески рыночной экономики, наоборот, сумели развалить страну до полуфеодального состояния и установить анократию с олигархией и полицейским государством.
Рыночная идея активно развивалась в 19 веке в русле ассоциационизма, кооперации. О Шульце-Деличе уже писалось ранее. Также большой вклад в это дело внёс Фридрих Райффайзен, создавший кассы взаимопомощи для субсидирования крестьянских хозяйств на период основных сезонных земледельческих работ. И наконец, коллеги Шульце-Делича по партии прогрессистов М. Хирш и Ф. Дункер создали в 1866 году профсоюзы, исповедующие «гармонию интересов» между работодателями и наёмными работниками. Эти профсоюзы просуществовали в Германии до 1933 года, когда их распустил сами знаете кто.
Ещё более известным движением предпринимателей в защиту прав наёмного труда стал чартизм в Англии. Действовало это движение с конца 1830-х по конец 1840-х. В 1840 году ассоциации чартистов создали центральную, федеративную организацию — Национальную чартистскую ассоциацию. Действовало это движение с переменным успехом, но в дальнейшем оказало серьёзное влияние на формирование и усиление профсоюзного движения.
И наконец, вспомним, наверное одного из самых известных бизнес-мотиваторов 20 века — Наполеона Хилла. Многим он знаком продвижением так называемого «золотого правила бизнеса». В 30-х гг. 20 века он издал две наиболее свои известные книги «Закон успеха» и «Думай и богатей».
В первой книге в её последней главе он цитирует источники «золотого правила» и пишет о том, что сподвигло его вообще на весь его труд. А это по его словам был профсоюз рабочих, который вместо забастовки предложил предпринимателю взаимовыгодные условия. То есть от классовой борьбы к золотому правилу. В «Думай и богатей» же Хилл описал некую идеальную, утопическую организацию «Голден рул индастрис», которую должен был создать какой-нибудь крупный меценат, которая была бы по сути профсоюзом для малого бизнеса. В общем, идеи эти на самом деле представляют Хилла не как буржуа, а скорее как христианского социалиста. С большим уклоном в индивидуализм. И хотя в обеих книгах Хилл отдавал предпочтение капиталу перед трудом, всё-таки во многих своих книгах Наполеон Хилл подчёркивал, что он всегда был рад, что в своё время не связался с крупным капиталом и считал также, что главной целью крупного капитала было улучшать жизнь всего общества. Но в данном случае возразят, что это же не 1800-1920 гг., а 30-е гг. 20 века. Дело в том, что Хилл был не первым, кто стал продвигать идею «золотого правила». В конце 20-х о «золотом правиле» писал как раз христианский социалист и христианский же демократ Джозеф Хусслен в своей «Демократической индустрии» 1920 года. А ещё раньше в 1910 году о «золотом правиле» рассуждают в своей книге «Социализм двадцатого века: чем он не является, и что он собой представляет, как он может установиться» Э. Келли и Ф. Келли. В общем, социалистов в США вопрос «золотого правила» заботил задолго до трудов Хилла.
И без этого раздела ясно, что и нынешние правые, и новейшие вполне рады будут использовать в своих концепциях демагогию о рыночной экономике. Однако в повествовании можно заметить по неоднократному упоминанию профсоюзов, что мы подошли к обзору ещё одного важнейшего и плохо изученного направления, годного для изучения и развития новейших правых — синдикализма.
Также по прочтению данного раздела читатель может задать уместный вопрос, что вот же сдвиг не вправо, а наоборот, влево. И такое возможно, о чём пойдёт речь в соответствующем разделе о левых. Но в данном случае показано, как «левая» порождалось предыдущей «левой» и в дальнейшем смещалась вправо по отношению к последующей «левой». То есть как раз происходил эволюционный сдвиг вправо.
Синдикализм дрейфует вправо
В данном случае стоит опять же вернуться к Роберту Оуэну. Именно он в 1833-34 году учредил Большую ассоциацию тред-юнионов (профсоюзов). Само же понятие появилось также незадолго — слово тред-юнион известно уже с 1831 года. В 1830 же году опять же в Великобритании появилась Национальная ассоциация защиты труда, созданная Джоном Доэрти. Можно считать это событие отсчётом в начале синдикализма. Позвольте, спросит, читатель — но ведь это не синдикализм, синдикализм — слово французского происхождения? К тому же самые разнообразные рабочие движения типа луддитов были раньше, также была цеховая организация ремесленников ещё со времён средневековья, были масонские ложи (изначально реально объединения простых рабочих-каменщиков). Всё-таки это были объединения не совсем того вида, под которыми мы понимаем профсоюзы сегодня.
К тому же в нашей любимой Франции в 1791 году цеха (на фр. «корпорации») были запрещены, как пережиток предыдущего строя. Синдикаты, как объединения рабочих стали появляться лишь с 1839 года. Но разрешены они были лишь в 1884 году законом Вельдека-Руссо. Да и на Туманном Альбионе тред-юнионы были полностью легализованы лишь в 1872 году. В общем, история у профсоюзов непростая, запутанная, а значит интересная. Сам же термин «синдикализм» стал широко употребляться лишь с 90-х гг. 19 века. И практически был синонимом тред-юнионизму, а иногда и корпоративизму.
Казалось бы, что может быть левее профсоюзов и всей этой темы. Хотя были союзы консервативных рабочих ещё во времена правления Дизраэли. Сами же рабочие организации часто были национального характера. Например, Национальный союз труда, основанный в США в 1866 году.
И как раз синдикализм, обозначил себя тем, что совершил сдвиг вправо. В 1901 году появляются профсоюзы, позже названные «жёлтыми». Их лидерами стали Поль Лануар и позже его ученик Пьер Бьетри. Эти профсоюзы действительно были правыми, выступали против интернационального социализма и «красных» профсоюзов. Также в то время во Франции было немало католических профсоюзных организаций.
Не минула правая чаша и революционный синдикализм. Уже в 1911 году на страницах российского издания «Социал-революционер» в статье «Кризис синдикалистских идей» один из отцов-основателей революционного синдикализма Юбер Лагарделль упрекал другого гуру революционного синдикализма, автора «Размышлений о насилии» Жоржа Сореля, что тот поддался влиянию монархиста Шарля Морраса и что вот де появились монархо-синдикалисты. Впрочем, сам Юбер Лагарделль в 20-е годы участвовал во французских фашистских партиях, а позже при коллаборационистском режиме Петэна был министром труда. «Кружок Прудона» под водительством Жоржа Сореля оказал огромное влияние, как и Лагарделль на всем известного Дуче Муссолини. И уже в 20-30-гг. произошло становление национального синдикализма в Италии, Испании, Португалии.
Национал-синдикализм — одна из идей «правых 20-30-х гг.», которая практически не дискредитировала себя в глаза общественности, но в то же время и плохо изучена и знакома нынешним правым.
В наше же время новые правые в Европе — «Национальное собрание» Мари Ле Пен и АдГ активно взялись за формирование собственных профсоюзов.
Конечно же, тема синдикализма будет для правых и для новейших правых одной из самых важных. Поэтому изучению истории профсоюзного движения следует уделить повышенное внимание.
Интегрализм, солидаризм, гильдейский социализм
Ещё три идеологии, которые могут стать питательной почвой для новейших правых.
Интегрализм. Изначально — это чисто философское течение 70-80 гг. 19 века. В политику же его ввёл социалист Бенуа Малон в начале 90-х гг. 19 века, причём в двух ипостасях: «интегральный социализм» и «интегральный коллективизм». Оба этих его детища не нашли отклика в чёрствых сердцах леваков, помешавшихся на идеях Маркса. Зато в 1908 году доброе правое сердечко монархиста Шарля Морраса ввело понятие «интегральный национализм».
В чистом же виде «интегрализм», как политическая доктрина обрёл себя в далёкой Бразилии. В 1932 году появился «Манифест интегрализма» за авторством Плинио Сальгадо. Это опять же история «правых 20-30-х гг.», но плохо нам знакомая. Поэтому данное идейное направление также заслуживает внимания суперновых правых.
Солидаризм изначально был близок именно тому, что принято было позже называть — Третий путь. Его создание приписывается такому политическому мыслителю и деятелю, как Леон Буржуа (красноречивая фамилия). В 1896 году он опубликовал книгу под названием «Солидарность».
Далее в 1903 году пришло время солидаризма на немецком языке. Одноимённую работу написал не кто-нибудь, а всемирно известный инженер-двигателестроитель Рудольф Дизель.
Ещё больше о солидаризме написал, опять же француз, Селестин Бугле в своих произведениях «Солидаризм и либерализм» (1904) и «Солидаризм» (1907).
В России основоположником солидаризма принято считать Г.К. Гинса, члена правительства А.В. Колчака.
Позднее в 30-х гг. идея солидаризма была доктриной Народно-трудового союза российских солидаристов. Одна из самых известных русских зарубежных антисоветских организаций.
После войны тему европейского солидаризма пытался продвигать небезызвестный Отто Штрассер.
Таким образом, солидаризм незаслуженно забыт и мог бы ещё сыграть свою роль уже в рамках доктрин новейших правых.
Гильдейский социализм также хорошо послужил именно правым. Эта идея была практически последним крупным направлением социалистической мысли века идеологий. В ней сочетались идеи тред-юнионизма (синдикализма), индустриальной демократии, фабианства, она была подчёркнуто национально ориентирована.
Из неё многое почерпнул лидер британских фашистов Освальд Мосли. Ей вдохновлялись теоретические труды братьев Штрассеров. То есть доктрины тех, кто после ВМВ формировал Новую правую.
Большинство из его идей всё ещё актуальны, особенно с учётом кризиса современного синдикализма.
«Ты втираешь мне какую-то дичь!»
Многие из тех, кто дочитает до этого момента, может именно такой вывод сделать. Что вот де нас пытаются увести влево всеми этими хитроумными рассказами про заимствование доктрин и повестки левых правыми, про сдвиг вправо левых идей. «Врёшь, не возьмёшь, автор».
«Вы думали я вас не переиграю? Я вас уничтожу!»
Что ж, пришло время рассказать, про идею, которую правые заимствовали у левых практически сразу. И она стала их родовым проклятием. Да что там, именно её ярые сторонники и есть устаревшие правые как в мире, так и у нас. Именно она затянула их в маргинальное политическое болото.
Речь об антисемитизме. Да, политический антисемитизм ввёл левак. Самый настоящий левый психопат — Вильгельм Марр. Считается первым пропагандистом анархизма среди немцев. Ему приписывают выражение «Нельзя быть социалистом и не быть антисемитом». Создал «Антисемитскую лигу» в 1879 году.
Так вот, антисемиты как фракция появились вслед за трудами Марра практически сразу в немецком парламенте в 80-х. И их сразу определили в правые.
Для правых антисемитизм в итоге стал тупиком. Вряд ли есть какая-то ещё доктрина, которую правые в течение более ста лет эксплуатировали бы сильнее. Её пора отправить на свалку истории. В том числе и она, её негативные последствия, стали одной из причин необходимости появления и становления новейших правых.
Популизм
Сегодня правым популизмом никого не удивишь. Так сейчас принято называть очень многие правые партии и движения в Европе. В десятые годы этот термин стал весьма расхожим.
Однако, как и многие крупные политические идеологии и движения, популизм начинался с «левой».
И тут первым исторически значимым, крупным движением популистов принято считать движение народников в Российской империи, возникшее в начале 70-х гг. 19 века. Да, «народники» переводятся на европейские языки именно как «популисты». И нередко именно к ним возводят становление популизма как движения. Причём даже проводят взаимосвязь популизма со становлением фашизма, как говорится «притягивают за уши». Впрочем «народников» и их последователей в российской социал-демократии Ленин и Троцкий клеймили оппортунистами, социал-националистами, социал-патриотами и т. д.: то есть смещали их вправо.
Народные (популярные) партии и организации появились намного раньше. Есть некоторая разница между «популистами» и «народными партиями», но всё-таки приблизительно это одно и то же. Оценка организаций и партий как «народных» появились ещё в конце 18 века. А в 1824 году появилась «народная партия» в штате Нью-Йорк. Да, в США помимо общеамериканских партий были ещё свои партийные системы в разных штатах. Народные партии появились в Индиане (1854), в Массачусетсе (1862), в Юте (1870), Иллинойсе (1873), Джорджии (1892). Общеамериканская же Народная партия в США появилась в 1891 году.
В Европе же также многие «народные партии» появились в 19 веке. В 1841 году появилась Народная партия в Хорватии (в рамках Австро-Венгрии). В 1868 году появилась Народная партия в Германии. Причём вслед за этой партией возникла ещё одна Народная партия в 1918 году, которая представляла крупную буржуазию — то есть более чем правая партия.
В 20 веке было также было огромное количество народных партий. С самым разным уклоном в политическом спектре. Правой была, например, Французская народная партия под руководством Жака Дорио, успевшего побывать, как видным коммунистом, так и фашистом.
В России же в постсоветское время пока ещё не было каких-то заметных народных партий. Вот уж где новейшим правым стоит присмотреться к популизму и народным партиям прошлого и настоящего. Непаханное поле.
Также к «народной» теме можно отнести движение «Фёлькише», появившееся в Германии и Австро-Венгрии в последней четверти 19 века. Вот уж кого кого заклеймили «ультраправыми». Да, это движение, безусловно повлияло на становление нацизма в 20-30-х гг. 20 века в Германии. Но всё-таки всё его невозможно считать одиозным полностью. В частности к результатам движения Фёлькише относят появление «Июньского клуба», то есть младоконсерватизма, консервативной революции в Германии, которая стала основой Новой правой уже после ВМВ.
Для новейших правых малоизвестные деятели «Фёлькише» могут быть интересными для изучения. К примеру, был такой вполне себе успешный художник и архитектор по образованию Франц Шрёнгхаммер-Хеймдаль, написавший в 1919 году трактат «Грядущая империя. Проект мироустройства из немецкой сущности». Очень интересный мыслитель.
Центризм
Центризм также возник в 19 веке. Одной из первых и заметных таких партий была партия Центр в той же кайзеровской Германии, которая возникла в 1858 году, как парламентская фракция. Она по характеру - откровенно правая партия. Представляла в основном интересы католической общественности.
Центристская идея плохо изучена и наименее привлекательна для правых, хотя как мы видим, в основном это самая что ни на есть «правая». Для новейших правых есть смыл углубиться в исторический опыт центристов и возможно взять их название на свой щит.
Национализм
Пещерный, архаический... Такие клише в отношении данного политического феномена слышны нередко. Ныне национализм записывают порой как некую всеобъемлющую правую идею, как это сделал Стенли Пейн в своей «Истории фашизма 1914-1945», превратив все правые движения в виды «авторитарного национализма». Как и Л. Роквелл он провернул модный пропагандистский трюк с отождествлением: приравниванием национализма к фашизму, чтобы очернить одно распространённое понятие другим одиозным.
Насколько это вообще справедливо, попробуем разобраться почему так получилось. Был ли в целом национализм всегда правым? Может его оценивали и как левую идею?
Само слово «национализм» вошло в обиход позже таких понятий, как консерватизм, либерализм, радикализм, социализм, коммунизм. Британский он-лайн этимологический словарь датирует начало использования этого термина 1844 годом.
Действительно, если покопаться в журнальных электронных архивах можно найти документ, датируемый именно 1844 годом, где слово «национализм» используется в исторической науке, описывая некое единство народа перед лицом эпохи прошлого.
Также можно найти и культурологические материалы середины 19 века, где используется слово «национализм».
С занимательным фактом может столнуться русскоговорящий читатель в трудах уже не раз упомянутых Карла Маркса и Фридриха Энгельса. В частности, в сочинениях Маркса «Святое семейство» и «Немецкая идеология» на русском языке встречается слово «национализм». Но в действительности, в оригинале, на немецком, там такого термина нет. Там есть термины «национальный», «национальность». Но по смыслу переводчики использовали ещё не широко употребительный в пору Маркса термин «национализм». Вроде как и ошибка, но с другой стороны труды датируются 1845 годом — во времена начала использованного термина. Не сильно отошли от истины, но какого-нибудь яростного полемиста, не знающего таких тонкостей, подобные ошибки вводят в заблуждения и эти заблуждения распространяются неимоверно и на них далее настаивают.
Политическую окраску термин «национализм» обретает уже во второй половине 19 века. Один из первых трудов, где национализм уже становится политической идеей, «Национализм. Фрагмент политической науки» появился в 1860 году за авторством Фрэнсиса Либера. Далее он всё прочнее входит в политический лексикон, но опять же чаще как политическое клише, политическая оценка тех или иных явлений, деятелей, движений извне, сторонним наблюдателем, критиком.
Концептуально же он также не всегда имеет привычные нам коннотации, целиком связанные сегодня с «правой». Да, такие оценки уже были тогда, например, у Бакунина в его работе «Парижская коммуна» 1871 года (на французском языке). Больше у М. Бакунина можно встретить разных рассуждений о «национальном» в самых разных его работах, ещё больше об «интернациональном». Но в целом же то, что сегодня подразумевается под левым пропагандистским мифом о национализме в те годы имело свои оригинальные наименования, как то — шовинизм, джингоизм, буланжизм.
У левых отношение к национализму было всегда двояким. С одной стороны они позитивно оценивали национально-освободительные движения, как прогрессивные, революционные. С другой стороны, реакцию они также связывали с какими-либо национальными чувствами. Подробно рода двоякий подход к национализму можно встретить в труде известного теоретика народничества И.И. Каблица «Основы народничества» 1882 года.
Тот же известный всем нам Первый Интернационал был создан именно в поддержку национально-освободительного восстания в Польше. Но Маркс был наверное самым яростным противником какого-либо «национального».
Уже упомянутый Э. Беллами называл во «Взгляде назад» будущее устройство «национализмом». В конце 70-х гг. появилось идейное течение связанное с именем социалиста Генри Джорджа — джорджизм. Оно было основано на идее национализации прежде всего земли. Но к национализации позже добавлены были природные ресурсы, крупные предприятия тяжёлой промышленности, железные дороги. О национализации железных дорог в тех же США были написаны фолианты рассуждений о том, нужно ли их национализировать. В общем, национализм означал в те годы — конец 19 века в США — национализацию. То есть был вполне себе левым течением. Пока у национализации не появился соперник в виде «социализации», ещё более левой формы огосударствления природных ресурсов, земли и крупных индустриальных предприятий. О национализации и социализации можно почитать уже в отечественной литературе, например в брошюре В.К. Воблого «Земельный вопрос в различных партиях» (1917), где он расписывает разницу в подходах к национализации и социализации у трудовиков - энесов и эсеров, и эсдеков конечно же.
В целом же количество работ, посвящённых национализму, его оценке, его критике, тем, кто его представляет становится всё больше лишь с началом 20 века. Да, в 20 веке национализм стал одним из самых изучаемых феноменов.
Однако сложился парадокс, который заключается в том, что очень много работ о том, кто был националистами, и что такое национализм, когда он появился и как развивался, но деятелей и организаций называющих себя именно националистами в то же время намного меньше, особенно в 19 веке.
Национальные партии, национальные движения стали возникать в большом количестве в 19 веке. Но в 19 веке «национальный» означало «принадлежащий к этой стране, к этому народу», по смыслу скорее - «в отдельной взятой стране», как это было позднее в советском марксизме-ленинизме, чтобы как раз не использовать столь ненавистный большевикам термин «национальный».
Само слово «нация» и прилагательное «национальный» стали использоваться, начиная с 16 века. Под «нацией» чаще всего понимали какой-либо народ, являющийся основным населением той или иной страны. Это ещё не считалось этапом развития того или иного народа, как случилось уже позже, в 20 веке с определением «общность людей, связанных...» и т.д., что это некая эволюция этноса, этносоциальных групп. Все эти сложные построения — дело современности. Тогда же «нация» равнялось всему населению какой-либо страны вне зависимости от сословий. Понятие «класс» появится лишь в 19 веке. Даже порой «нация» была синонимом самой конкретной страны или государства: Вильям Вебстер выпустил такой трактат в 1740 «Последствия торговли: благополучие и мощь любой нации» - то есть любой страны, любого народа.
Термин «национальный» фактически был синонимом к «государственному», то есть относящийся к какой-либо стране, к государству, какому-либо аспекту его экономики, права, социальной жизни, например «национальный долг». Ещё до 19 века были трактаты о взаимоотношениях разных наций, как например, «Право людей» Эмера де Ваттеля 1757 года. Можно ли все эти рассуждения о нациях и о национальном считать уже национализмом?
Был ещё вот такой труд Луи Бассета де ла Мореля «Различие между национальным патриотизмом у французов и у англичан» 1762 года. Вряд ли можно подразумевать под этим названием то же самое, что «национал-патриотизм» в России 90-х 20-века и начала нулевых.
Особенно актуальным понятие нации стало со времён Американской войны за независимость 1775-1776 гг. и Великой французской революции 1789 г. Появление Национального собрания вместо Генеральных Штатов (сословий), народный суверенитет, избирательное право. Всё это позднее расценивалось как пресловутый «гражданский национализм». Но позднее. В ту пору было огромное количество трактатов о «национальном» во Франции, такой например, как «Национальный катехизис».
В 19 веке возникнет целое направление в экономике — национальная экономика. В неё и Фихте запишут, в ней примут участие такие деятели как Фридрих Лист. Тот же тут помянутый Лоренц Штайн будет писать фолиант по национальной экономике. Можно ли считать национальную экономику национализмом?
Если взять того же известного исследователя национализма Ханса Кона, то в его изложении национализм имеет примерно следующую эволюцию, которая в разных вариациях повторяется и у других учёных. Также всё происходит в Новое время. Революции и ВФР в частности дают толчок национализму. Национализм по сути левое, национал-освободительное движение, фактически создающий эпоху становления национальных государств, в той же Латинской Америке, национально-освободительная борьба в самой Европе: Бельгия, Швейцария, Чехия, Греция и т. д. и т. п. Ресорджименто в Италии, объединение Германии, Весна народов (1848). Всё это национализм — прогрессивный, освобождающий от монархических и средневековых пережитков, дающий гражданские права, избирательные права, парламентскую ветвь власти. То есть это фактически либеральное, левое движение 18-19 вв. Но в то же время всё более и более национализм становится реакционным к концу века по версии того же Кона, фактически становится правым, империалистическим, шовинистическим, всё как мы привыкли в либеральной и левацкой пропаганде. И это к тому времени, когда он лишь появился как политическое понятие, как политическое движение, как элемент политических движений, если вернуться к тому, о чём было написано в начале раздела.
Опять же, уже в 19-20 веках антропологи стали изучать этносы, этно-социальные группы, их происхождение. Появились такие научные дисциплины как археология, физическая антропология, этнография, этнология, этнолингвистика и т. д. Можно ли их содержание рассматривать как национализм?
А также вследствие этого всего мы получили такую на сегодняшний день стандартную классификацию национализма: примордиальный (этнонационализм), гражданский, инструментальный, конструктивный. Причём первый это как бы тот самый «плохой» - «пещерный» и «архаичный». Хотя по тому же Хансу Кону он возник скорее как возврат к традициям старины, некий такой романтичный, народный, фольклорный национализм. Из которого черпался «великодержавный шовинизм». Если это был национализм «культурных наций», то есть крупных наций, живших в крупных империалистических державах. При этом национализму малых народов принято прям умиляться, ах какие традиции, какой славный фольклор. Это обычно представляется как национально-освободительная борьба. Гражданский национализм в виде «плавильного котла» так и вообще либерализмом оценивался положительно до последних времён, когда чьи-то жизни стали очень важны и уже и гражданский национализм не выдерживает стандартов современных лево-либералов и леваков. Инструментальный — это разговоры о «национальных интересах», о «национальной специфике» и «геополитике» со стороны любого правительства, любого государства: «национальная карта», которую разыгрывают фактически все политические силы в самых разных партиях и режимах. Конструктивный (конструктивистский) — это фактически формирование новых, порой искусственных национальных идентичностей, национальных государств. Данный процесс начался ещё в 19 веке. Особую популярность он обрёл в 20 веке в СССР, на примере Югославии, в странах Африки. Он базируется на некоем «праве народов на самоопределение»: вроде как каждый народ имеет право на своё государство. Это привело к тому, что на сегодняшний день в мире существует 200 государств. А народов-то без государств ещё много. Опять же из конструктивизма был сделан вывод, что нация — это «воображаемое сообщество», что их можно легко создавать и легко же разрушать. Большинство же сторонников этой идеи пока не испытали на себе тезис в отношении «воображаемости» сообществ, к которым они принадлежат.
Вот так вот всё замешано с национализмом. И как тут распутать этот клубок? Создать ещё одну «матрёшку» в виде классификации национализма.
Во-первых, выделить «научный национализм» то есть все дисциплины изучающие историю, культуру и антропологию народов с древнейших времён. То есть их национальное наследие, их идентичность, их своеобразие. Во-вторых, выделить национализм, как последовательный процесс развития общества, цивилизации — расогенез, этногенез до состояния национального государства и нации. Отдельно в данном случае выделить национализм как этап в Новом времени, как у Ханса Кона, формирование национальных государств, национально-освободительная борьба, усиление национального самосознания. В-третьих, выделить политический национализм — когда национализм стал доктринальным в программах тех или иных политических организаций. Причём тут следует выделить этап, когда появлялись просто национальные организации, когда возник конфликт между национальным и интернациональным, т. е. политически национальное выделилось от интернационального, универсального, и наконец, когда национализм обрёл свою полноценную самостоятельную политическую идентичность в рамках разных политических систем, партий, организаций.
Чуть подробнее остановимся на третьем пункте. Разного рода документы о «нациях» и «национальном» стали появляться ещё в 17-18 вв. Но сочетания более современных доктрин и национальные политические организации — это всё-таки удел 19 века. И тут тоже не всё так быстро, приблизительно также как и у описанного выше социализма. В 1832 году, например, в США публикуется документ «Протоколы Национального республиканского съезда». Вообще американцы и их заклятые друзья с Туманного Альбиона очень любили добавлять термин «национальный». Выше мы уже сталкивались с «национальной ассоциацией». Но тут уже «национальная республиканская» одна политическая идея дополняет другую. То есть уже имеем дело с бинарными идеологиями, идеями, понятиями, столь популярными в дальнейшем.
Огромное влияние на появление разных национальных политических объединений в Европе оказали два события — Ресорджименто в Италии и объединение Германии. Ранее уже упоминался Национальный союз и национал-либералы, появившиеся в 60-х гг. 19 века в Германии. На всё это «национальное» великолепие сильно повлиял такой многосторонний политический деятель и философ, как Джузеппе Мадзини. В Италии в 1857 году появляется «Итальянское национальное общество», сыгравшее большую роль в объединении Италии. В 1871 году появилась Словацкая национальная партия. И далее «национальные партии» уже стали многочисленными и заняли своё место в политическом процессе по всему миру вплоть до наших времён.
В 1849 году издан «Манифест национал-демократического клуба». Наверняка в США что-то ещё до этой поры называли национальным демократическим, но вот тут уже целый манифест. Во всяком случае в США был всплеск национальной демократии накануне Гражданской войны, отразившийся в таких документах как: «Протоколы Национального демократического съезда»; «Конституция национально-демократических волонтёров»; «Защита национальной демократии от нападения судьи Дугласа - конституционные права штатов. Выступление Достопочтенного. Дж. П. Бенджамина из Луизианы. Передано в Сенат США 22 мая 1860 г.». То есть основные доктрины национального толка постепенно выкристаллизовывались в течение 19 века, века идеологии.
И национальные демократы, и национальные гильдии, и национальные социалисты, и национальные синдикалисты и многие ещё тут не упомянутые — все появились именно в этот указанный выше период 1800-1920 гг. И это огромная историческая база, на которую необходимо обратить внимание новейшим правым.
Диффамация Правой
Следует сделать некоторые промежуточные выводы. В мире политических идей и политического образования сложилась следующая ситуация: век идеологии — 1800-1920 гг. - оказался наиболее замалчиваемым периодом политической мысли. В основном современные кафедры добродетели фокусируют внимание масс, студентов на политической философии, всё время возвращая публику к Платону, Аристотелю, Конфуцию, Каутилье, далее к Макиавелли, к деятелям Просвещения. Вот дескать, там всё заложено, всё начиналось. Далее, же на весь 19 века накладывается белый шум марксизма, вплоть до 1919 года, когда собственно на арене истории появляются главные правые злодеи. И вот после этого фактически всё сводится пропаганде, к эпохе пропаганды, «холодной войны» с 1920 по 1991. Весь дискурс «правой» и критики «правой» находится в пределах именно этой эпохи.
И левые и либералы сосредоточили все свои усилия, особенно после ВМВ на то, чтобы «офашистить» всю Правую. «Ты нацист, ты нацист, ты нацист» практически в каждого тычут перстом, кто хотя бы кажется правым. Появился даже такой софистический приём, как Reductio ad Hitlerum, когда любая дискуссия сводится к Гитлеру, любого оппонента пытаются уличить, что он — Гитлер.
Уже выше приводился пример приёмчиков Л. Роквелла, который правых записывал в фашисты, приводился пример Стенли Пейна, который вообще всех правых квалифицировал в виды «авторитарного национализма», и тем самым изображал национализм как некое тотальное зло. То, что национализм «архаичный» можно встретить в статьях у одного из самых известных левых людоедов — Льва Троцкого. Практически все правые режимы и организации 20-30 гг. классифицируются либералами и левыми, как фашистские, именно в негативном пропагандистском свете.
В начале уже писалось, что кое-как правые смогли ещё отстоять наследие 20-30-х в виде «Консервативной революции» и правых режимов («наши сукины сыны») в странах Третьего мира, благодаря противостоянию либералов и коммунистов. Сразу же после крушения СССР, рухнул и державшийся много лет «режим аппартеида» в ЮАР (Национальная партия в продолжительной борьбе проиграла АНК — Африканскому (опять же) национальному конгрессу). Либералы и тут приложили немало сил. И даже к оставшимся правым, обвинения в расизме, фашизме, нацизме, бросаются с лёгкостью неимоверной. Но формально всё-таки Гитлера ко всем не привяжешь. Геополитические игры тоже позволяют снисходительно относиться к правым партиям и режимам в Центральной и Восточной Европе.
Наиболее мощным плацдармом правых сейчас является Азия. В частности Индией правит национал-демократическое правительство. Далее правыми являются исламские религиозные фундаменталисты и их режимы. Пока что Б-52 так и не смогли донести в этот регион достаточно демократии. Или не захотели. Но вся эта азиатская «правая» чужда, равнодушна, а в чём-то и враждебна европейской «правой». Вся эта азиатская «правая» как раз-таки в состоянии «правой» 19-го начала 20-го веков. У неё нет никаких проблем с либеральной и левой оппозицией в плане каких-то претензий и вины, как это случилось с европейской «правой».
Впрочем, и это самое важное, либералы и левые вполне понимают, что 20 век уходит всё дальше в прошлое и появляются новые вызовы перед обществом. И что «правую» так или иначе не сдержать. Она уже в виде Новой правой отвоевала кое-какие позиции на политической арене. Бесконечно в 1945-й год обращаться не получится.
Собственно либералы и левые пошли дальше в историю: в век идеологии, а порой и дальше. Философ Бертран Рассел ещё в 30-х в своём эссе «Происхождение фашизма» нашёл фашизм у Дэвида Юма и Фридриха Ницше. В 1941 году некий Рохан Булер издаёт книгу «Истоки национал-социализма 1783-1933».
Хотя стоит сделать в этом плане отступление. В те годы у приверженцев и пропагандистов тех или иных идеологий было в моде искать корни своих идей глубоко в истории. В частности , социалисты искали корни социализма намного дальше «Утопии» Мора. Находили социализм в Древнем Риме и первобытном обществе. Ещё в 1852 году француз Жан Жозеф Тониссен написал «Социализм от античности до французской конституции 1852 года». У правых, напрмер, А. Розенберг возводил национал-социализм аж к средневековым мистериям Эккехарта. Итальянский автор В. Маццеи издал в 1943 году книгу «Национальный социализм Карло Пизакане». Но это относится ко временам, когда ещё был некий паритет у всех идеологий. До 1945 года. После, как уже обсуждалось, в основном пропагандистскому остракизму предавались правые партии, движения, режимы 20-30-х гг. 20 века. Все фашисты и вся вина там. А вот до этого идеологиям особо нечего было предъявить, разве что «старым правым», как реакционерам. И то, к монархистам относились и тогда и по сию пору весьма снисходительно.
Однако, как уже отмечалось, необходимость копнуть в вину правых глубже и как можно сильнее «офашистить», «онацистить» их становилась для левых, лево-либералов, «классических либералов» всё насущнее.
Практически всю жизнь дифамации правых посвятил, родившийся в Польше, израильский историк и политолог Зеев Штернхель. Он занимался изучением правых идей во Франции в период с 1880-х по 1945-й. В своих трудах «Ни левые, ни правые», «Революционные правые. 1885-1914. Французские корни фашизма», «Морис Баррес и французский национализм» и других, Штернхель последовательно вписывал французских правых и тех, кто ему казался правыми в фашисты. Тот же Морис Баррес был больше представителем художественной литературы. Его считают и националистом, но например, он писал предисловие к работе Эдуарда Дюбюка «Социлизм и свобода» (1907). То есть не всё так однозначно. В общем, с этими нападками на французских политических деятелей дошло до того, что один из них — Бертран де Жувенель подал на данного писаку в суд с претензией на то, что тот его вписал в фашисты. Штернхель легко отделался, суд был в большей степени на его стороне, но по двум пунктам из десяти всё-таки победа осталась за истцом. Интересный прецедент, на который следует обратить внимание новейшим правым. Надо идти в суд и не позволять себя шельмовать в угоду чьей-то пропаганды и стереотипам.
Опять же, в те же годы, которые так волновали Штернхеля во Франции формировался сионизм. Появлялись полиитческие национальные организации евреев, борющихся за создание своего национального государства. В 1896 году выходит знаменитая книга Теодора Герцля «Еврейское государство». В 1897 году появился «Бунд». В 1900 году была основана национал-социалистическая партия «Поалей Цион» или «сеймовцы». Но вам в ответ на это скажут — «вы не понимаете — это другое». Нет — «это тоже самое». Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть на тебя.
И Зеев Штернхель позднее занялся и темой «правого экстремизма» в самом Израиле, в его истории. В 1995 году опубликовал работу «Строительство нации или реформа общества», («Основополагающие мифы Израиля» на английском), в которой доказывал, что важнейшим компонентом идеологии еврейского рабочего движения был национализм, и в результате цель построения еврейского национального дома была успешно достигнута. Идеи же общественных реформ и борьбы с социальным неравенством были менее масштабными и в результате в основном не были воплощены в жизнь. То есть за что боролся, на то и напородся: подтвердил, что национализм — это хорошо. Ничто не спосообно разрушить то, что возведено на фундаменте истины. И хотя, понятно, что Штернхель действовал в пропагандистском ключе, по итогу он и ему подобные подготовили собственноручно базу для прихода новейших правых.
Однако с либералами не всё так просто. Некоторым из них мало было сделать «фашистами» всех правых. Кое-кто из них возжелал, чтобы либералы заняли место правых.
Ещё в 1944 году Фридрих Хайек написал свою «Дорогу к рабству», где яростно критиковал социализм и заодно зацепил к нему целый вагон довоенных немецких философов в 12 главе «Социалистические корни нацизма». Чем заложил тему «Гитлер — левак».
Сейчас хорошо известен либертарианец Дэвид Нолан с его квадратом политичеких координат, где есть «авторитарные правые» - куда всех записывают в фашисты и есть «либертарные правые», куда записывают «классических либералов» Хайека, Мизеса, анархо-капиталистов, анархо-индивидуалистов и т. д.
Но есть менее известный широкой публике либеральный консерватор Эрик Кюннельт-Леддин. Именно он в своих трудах «Свобода или Равенство», «Лефтизм: от де Сада и Маркса до Гитлера и Маркузе», «Лефтизм пересмотренный: от де Сада и Маркса до Гитлера и Пол-Пота» пытается доказать, что «Гитлер — левак». Причём скатывается в откровенную пропаганду, заявляя, что есть «истинный либерализм» и «ложный». Возводит он эту свою концепцию аж к якобинству. Но в целом же идёт ещё дальше в глубь веков и фактически всю гуманистическую философию сводит к национал-социализму.
То есть в своей борьбе с «правой» передовые либералы, либеральные консерваторы и левые мыслят уже дальше периода 1920-1991 года — эпохи пропаганды, эпохи фукуямовской триады «фашизм, либерализм, коммунизм». Они понимают, что «правой» неоткуда черпать кроме как из века идеологии. Поэтому и пытаются «офашистить» всех неугодных или запутать в «левых»-«правых» общественное сознание.
В не меньшей степени очернению правых способствуют сами правые, те из них, которых мы отнесли к «непримиримым». Эти из кожи вон лезут подтвердить как они любят Гитлера, дают регулярные примеры для подтверждения созданного стереотипного образа правых. Именно они и толкают к выходу из старой правой парадигмы, зачумлённой пропагандой всех сторон с 1920 по сей день. Именно их безумие и политическая импотенция движут к новейшей или суперновой, сверхновой «правой». Стать суперновыми — преодолеть, скинуть с себя предыдущее бремя, старую оболочку.
Ещё одними путаниками правых стали так называемые «палео-консерваторы», «неоконсерваторы». Кучка прикормленных либералами гуманитарных профессоров, которые толчут воду в ступе, рассуждая про гибель Запада в духе Шпенглера, охая о «традиционных» ценностях, виня во всём левых, пытаясь выстроить какую-то хилую аргументацию против лево-либералов и леваков.
Можно перечислить ещё пару спойлеров среди правых для примера. Уже в России. Например, известный математик И.И. Шафаревич. В своей работе «Социализм как явление мировой истории» он заводит читателя в тупик тем, что фактически делает древние теократии и монархии «социалистическими». То есть правых изображает левыми. Сам же он при этом за демократию и свободу. То есть как бы буржуазный левый против левых и правых. В итоге же он своим трудом сломал мозг известному в 90-х и нулевых национал-демократу А.Н. Севастьянову, который так долго отрицал социализм, что в итоге стал защищать Сталина, как русского националиста.
Ещё одним путаником был А.А. Широпаев, который в своей ревизии государственности в России дошёл до времён Золотой Орды и взглядов А. Розенберга на русский народ и историю России. Впрочем ревизионисты ещё будут упомянуты уже в заключительных выводах.
Таким образом, можно сделать вывод, что диффамация правых со стороны их оппонентов уже делала попытки выйти за пределы конфликтов 20 века, но всё-таки в большей степени базируется именно на событиях 1920-1991 гг.
Вот поэтому правый дискурс должен выйти за пределы этого временного периода. Новейшие правые должны возвратиться в те времена, когда политические идеи были разнообразными и не несли на себе груз исторической вины.
Тупик для левых
Читатель спросит, а почему бы не появиться новейшим левым? Да, они могут это сделать. Та же Новая левая появилась в одно время с Новой правой – в 60-е гг. 20 века. Это практически неизбежно: появятся новейшие правые, появятся и новейшие левые. Но им придётся также отречься от левых догм 20 века. А это намного трудней, чем правым.
На деле сложилось так, что правые в своих воззрениях и благодаря описанному историческому процессу — сдвигу вправо оказались куда разнообразней по точкам зрения, чем буржуазия и левые.
Научный коммунизм Маркса загнал левых в ловушку догматизма. Им от Маркса не уйти. Оголтелая критика со стороны Маркса и в дальнейшем Ленина любых левых с обвинениями в оппортунизме, буржуазности, правом уклоне, национализме, социал-национализме – делает любой отход от этих догм правизной, либо «детской болезнью левизны». Отход от Интернационала также делает левых не совсем левыми. От этого в любых ипостасях им отходить не позволяет опять же ранний догматизм марксизма. Хотя концепция интернационала сегодня фактически сильно сблизилась, а местами и отождествлялась с буржуазными доктринами космополитизма и мультикультурализма.
Пришло время описать упомянутый сдвиг справа — влево. Он случился и он сыграл в истории кардинальную роль. Поэтому его случайность исключается. Пересечение двух случайностей является необходимостью.
Именно коммунисты стали сдвигом влево справа. Они возникли фактически на основе организации националистов. Другое дело, что в ту пору национальные организации были ещё в самом начале, как стволовые клетки и могли двинуть в любую сторону — в либеральную, освободительную, или в реакционную. Но по иронии судьбы, нашлась такая, которая пошла радикально влево.
Сначала в 1832 году во Франции появился «Немецкий народный ферейн» из немецких политических эмигрантов, сторонников демократической республики. По тем монархическим временам их можно считать левыми. Но не настолько, насколько можно судить о левизне сегодня. В 1834 году этот народный ферейн запретили во Франции. И тогда он был переформирован в тайную организацию «Союз отверженных» на манер «Обществ времён года» Огюста Бланки. Устав этого союза гласил, что: «Немецкий союз отверженных является союзом, состоящим из немцев; немцы — это все те, кто говорит на немецком языке и придерживается немецких обычаев и нравов... Целью Союза является освобождение и возрождение Германии и осуществления принципов «Декларации прав человека и гражданина». Вполне себе национал-либеральная повестка.
Далее в движ стало прибывать много рабочих и ремесленников и в 1836 году произошёл раскол, в результате которого появилась организация «Союз справедливых» с участием одного из первых теоретиков коммунизма Вильгельма Вейтлинга. «Союз справедливых» считался первой коммунистической организацией немецких рабочих. То есть уже произошёл явный левый уклон. Однако устав этого союза содержал ту же сущность и ту же цель, что и предыдущий дословно.
И вот пришло время учреждения непосредственно на основе бывшего «Немецкого народного ферейна» финальной его ипостаси «Союза коммунистов» в 1847 году. И вот как звучит цель этой организации: «Целью Союза является освобождение людей путём распространения теории общности имущества и возможно более скорого её претворения в жизнь». Никаких немцев, никакой Германии. Чистый дистиллированный коммунизм.
При этом члены этой шайки сами старались отмежеваться от социализма прямым текстом. Ещё в «Обращении народной палаты Союза справедливых» 1847 года, буквально накануне ребрендинга, чётко выражено отношение к социализму: «Социализм, который происходит от латинского слова socialis - «касающийся общества», занимается, как указывает само название, устройством общества, взаимоотношениями людей; он не выдвигает никакой новой системы, а занимается главным образом тем, что ставит заплаты на старом здании, замазывает трещины возникшие с течением времени, скрывает их от глаз или же, самое большее, надстраивает, как это делают фульреристы, на старом истлевшем фундаменте, именуемом капиталом, новый этаж. Понятие «социализм» настолько расплывчато, что к социалистам можно причислить всех изобретателей тюремной реформы, учредителей работных домов, госпиталей и дешёвых столовых. И именно потому, что слово «социализм», в сущности, не выражает никакого определённого понятия, а может означать и всё, и ничего, под его флагом пытаются укрыться все пустомели, болтающие во всеобщей любви, и все люди, которые охотно хотели бы сделать что-нибудь, но не могут решиться действовать. Они поносят коммунистов, которые не хотят больше подновлять старьё, а стремятся возвести совершенно новое здание. Но всякий разумный человек сразу поймёт, что чинить и подкрашивать насквозь прогнивший общественный строй — это напрасная трата времени. Необходимо поэтому твёрдо держаться понятия «коммунизм» и смело начертать этот девиз на нашем знамени, а затем подсчитать бойцов, собирающихся вокруг него. Мы не должны молчать, когда нам говорят, - такие голоса особенно часто слышны в последнее время, — что коммунизм и социализм, по существу, одно и то же, или когда нам предлагают заменить название «коммунисты», которое отпугивает ещё некоторых слабых духом, названием «социалисты». Напротив, мы должны энергично протестовать против подобных нелепостей». И далее про общность имущества и всё в таком духе.
Коммунизм по сути дистанцировался от социализма. Маркс был коммунистом. Марксизм = коммунизм.
А если леваки уходят от марксизма, то впадают в лево-либеральную ересь, где они вместо интересов масс начинают отстаивать интересы меньшинств. То есть практически становятся на некую правую мораль.
Тут мы видим, что правые, и в частности уже новейшие правые могут усилить сдвиг вправо некоторых привычно считавшихся левых идей. Могут побороться за это идейное наследие. У них есть на то основания, представленные выше.
Правые уже, особенно в виде новых правых, фактически вышли за пределы монархизма в традиционное общество и взяли на себя ответственность за кровь и почву, захватив тем самым поле деятельности левых – т.е. обратились к массам, естественно, со своим пониманием масс, большинства. С другой стороны они с новой моделью государства (в разных изводах) также ушли от «старых правых» к социальному прогрессу. К более естественной и сбалансированной, нежели у левых, модели государства и общества.
Собственно не раз упомянутая «консервативная революция» и состояла в отъёме правыми повестки левых. При этом было заявлено о возвращении к сословности и аристократизму, но на почве современности в виде Восстания против современного мира.
Далее, современные левые фактически отказались от борьбы за большинство, за пролетариат, за народные массы. Они начали бороться за меньшинства, причём самые разнообразные, даже за реакционные меньшинства. И тем самым фактически ушли в повестку правых - «старых» и «буржуазных», которые боролись за элитаризм, за «малый народ», за аристократию, за верхний класс, за диаспору и т.д. – естественно со своим пониманием меньшинств. Сегодня левая повестка — это радикальный феминизм, права сексменьшинств, трансгендеров, вообще борьба за гендерные различия, за крайние индивидуальные свободы человека, с которым раньше боролись лечебной психиатрией в странах с левыми режимами, институциональное угнетение народов, рас, полов, детей, домашних питомцев и т.д.
Да и в целом в наши дни левые сдали свои позиции, они на службе у «буржуазной правой». По примеру российской КПРФ и даже по примеру Китая, можно отлично наблюдать, что коммунистом выгоднее всего быть именно при капитализме. Коммунисты отдали свой главный идейный и силовой плацдарм на растерзание – СССР, взамен став из «диктатуры пролетариата» «оффшорной олигархией». Китай же принял условия игры в глобализм и стал «мировой мастерской», а также начал мощнейшую вполне империалистическую экспансию за рынки. Госкапитализм и рыночный капитализм нашли общие точки соприкосновения.
Фактически сегодня основная борьба происходит между правыми. Правые борются с правыми, а не с левыми, так как левые сегодня просто инструмент «буржуазной правой», а не их антагонист.
С точки зрения политической борьбы нынешние правые, националисты и т.д. – это социалисты 21 века. Их преследуют и шельмуют также как когда-то левых в конце 19-го начале 20-го века.
При желании, а оно уже у многих есть, можно очень глубоко и серьёзно спекулировать на тему, кому принадлежит социализм – левым или правым.
Маркс и его наиболее ортодоксальный последователь Ленин фактически были приверженцами такого феномена как коммунизм. Социализм левыми зачастую ставился в какую-то второстепенную позицию, второсортную, половинчатую. У марксистов – он всего лишь этап на пути к коммунизму, несовершенный, с издержками индустриальной, буржуазной формации.
Сам же социализм был детищем прогрессивных людей, из верхнего и среднего класса, которые понимали также социально-экономические издержки индустриальной эпохи и считали, что с этим надо что-то делать, что надо совершенствовать общество, государство, человека. Это одна из линий духа Эпохи просвещения. То есть для «старых правых», что буржуазный дух, что дух социального прогресса будут левыми. Но их модель в законченном виде уже перестала работать, что и было подытожено Великой французской революцией.
За последние 150 + лет своей истории социализм в чём-то реализовался, в чём-то провалился. Он накопил некий консервативный опыт своего бытования. Плюс он имеет нереализованный задел идей, которые были подавлены агрессивным революционным и интернациональным социализмом, ака коммунизмом.
На базе этого опыта людьми левых взглядов порой начинают создаваться некие монструозные проекты реконструкции, возрождения, но их эклектика сильно ушла вправо. Такой сюрреалистический проект — как православный русский националист, да что там царь Иосиф Сталин – да, такие сейчас есть доктрины – и идейные труды самого Джугашвили, выглядят в сопоставлении с этими фантасмагориями как лёд и пламя. Такого рода историософские доктрины сочетания СССР и РИ в виде некоего общего великодержавного курса или высокой цивилизаторской миссии имеют место на текущий момент. Частично подобный дискурс развивают марксисты советского разлива, частично национал-патриоты, даже национал-большевики.
Хотя есть более здравые примеры синтеза социализма и правых как в РФ, так и за рубежом. Уже неоднократно упоминались «Демократы Швеции» - партия националистов, которые борются за возрождение «шведской модели» 20 века, которую создали социал-демократы. Из этого можно сделать вывод, что социалистический субстрат вполне годен для правых доктрин 21 века.
Заключение
Что ж, пришло время подытожить всё изложенное.
Итак, что же приблизительно может характеризовать грядущих новейших правых? Какими им быть? Что им делать? И чего им не делать?
Прежде всего, им предстоит отмести спекуляции по отмене «левых» и «правых» как таковых. Это ещё одна ловушка отвлекающая от реализации и моделирования правых идей, от создания организаций. Проще уже провозгласить новый этап, стать новейшими правыми.
Система политических координат в виде «левых» и «правых» появилась естественным путём, это итог эволюционного развития политической системы. Она сама себя воспроизводит, несмотря на все попытки её отменить. Она удобна, она соответствует «понятию политического». Она возникла в рамках системы парламентаризма, системы политических партий, участвующих в борьбе за политическую власть. Даже попытки уйти в Третий путь привели лишь к синтезу левых и правых идей и дальнейшему определению этого пути в «правых»: в «ультраправых», «новых правых», «радикальных правых» и т.д.
Система «левые» - «правые» больше реляционистская, когда в реальном политическом процессе оценки «левый» и «правый» по большей части субъективны и идёт лишь речь о том, кто «левее», кто «правее» по отношению друг к другу: левый уклон, правый уклон. Крайние точки определить непросто. Они также пронизаны пропагандой, а не объективным взглядом на вещи.
В текущих условиях главным отправным этапом развития правых политических сил будет субъективная политическая идентификация, чёткое политическое позиционирование.
То есть новейшие правые должны будут заявить в первую очередь, что они именно правые, без всяких там оговорок, что мы не те, а мы вот эти, что это другое. Нет, сначала манифестация – «мы правые». Не важно, кто, куда вас пытается записать, исходно вы уже заявили свои намерения. Все попытки критиковать и шельмовать вас не должны иметь значение. Так как вы отвечаете за себя, говорите от своего имени. На вас нет вины.
Если новейшие правые ссылаются на кого-то из прошлого, или их привязывают к кому-то из прошлого, то они должны отрицать эту привязку тем фактом, что все предыдущие политические деятели были до них и их невозможно просто вычеркнуть из истории. Маркс, Сталин, Гитлер и т.д. – они были до нас, так что всем нам с этим жить. Но в данном случае важнейшим пунктом будет – не зацикливаться (!) на этих людях, а говорить от своего имени, критиковать их от своих взглядов, а не от их исторических перипетий, не заявлять себя их наследниками. Это основа новейшего дискурса. Говорить от себя. Своё мнение, свой вариант, своя модель, своя эпоха, своя историческая ответственность.
Следовательно «новейшие правые» будут всячески бороться за отказ от старого дискурса предыдущих мейнстримных правых. Это этап отказа от ревизий, от оправданий, от «золотого мифа» предшествующих правых, от подражания им. Не абсолютно, но максимально, насколько это возможно.
Именно поэтому не были тут описаны такие крупные идейные направления, как консерватизм, расизм, конспирология и прочие правые идеи, составлявшие основу Правой 20 века, особенно 20-30-х гг. Это как раз тот путь, от которого следует отойти, чтобы стать новейшими правыми. Это ключевой пункт.
О том же консерватизме в России было много разговоров в 10-е гг. 21 века. И социал-консерватизм, и национал-консерватизм, и левый консерватизм, советский консерватизм и ещё бог знает какой консерватизм. Ничто из этого толком не привело к результатам. Всё свелось к пережёвыванию конфликтов 20 века, к антисоветизму, монархизму, то есть к «старой правой». Впрочем, не все варианты консерватизма ещё использованы: прогрессивного консерватизма ещё не было.
Расизм как термин появился кстати в 20-е гг. 20 века, то есть относится к «правым 20-30-гг.». Понятно, что тут как с национализмом — история и теория уходят опять же в 19 век. Гобино, социал-дарвинизм и т.д. Но это направление находится под полным контролем либеральной и левой пропаганды. Также как и всяческая конспирология, опять же берущая свои начала из второй половины 19 века.
Попытки «культуры критики» через научные исследования и разоблачения левых от упомянутых в начале интеллектуалов типа Дэвида Дьюка, Эндрю Макдональда, Кевина Макдональда, Керри Болтона, Дугласа Рида, Ричарда Линна также ни к чему не привели. Против них работает слаженно контр-пропаганда невообразимых масштабов. Все образовательные центры, все самые мощные СМИ качают повестку толерантности, политкорректности, культурного марксизма, институционального угнетения, мультикультурализма, позитивной дискриминации. Все эти споры с леваками альт-райтов Майло Яннопулоса, Бена Шапиро и им сродни также не сподвигли к организации реальных новых правых движений. Стрелочка не поворачивается.
Также новейшим правым придётся сильно отстраниться от ревизии истории 20 века, в особенности отказаться от позитивной ревизии фашизма и нацизма.
В последние годы есть попытки позитивной ревизии фашизма. Выделения из него «левого фашизма», отделения от общего здания фашизма муссолинизма. Тот же трюк проделывается и с национал-социализмом, когда из него выделяют штрассеризм и от него отделяют консервативную революцию и других немецких и не только правых. Отчасти за какие-то направления 20-30-х можно побороться с лево-либералами. Но в этом опять же некоторые скорее пошли по неверному пути, пытаясь выделиться как левое крыло этих доктрин и политических режимов: «левая фаланга», «левый фашизм», «анархо-фашизм» и т.д. Для леваков это вообще не аргумент. Они будут шельмовать всех этих левых по-прежнему фашистами и нацистами.
В сопоставлении с этой ревизией изучение правых и перспективных для правых доктрин века идеологии выглядит предпочтительней: тот же упомянутый центризм, тот же синдикализм.
Против ревизии Холокоста и других событий Второй мировой войны вообще написаны уголовные статьи. Тут с правыми жёстко по максимуму. Им показали куда им нельзя абсолютно. Что вполне возможно к лучшему. Как раз можно обратиться ко всему предыдущему веку идеологий, изучить его правые идеи, их глубинные корни.
Новейшим правым также важно будет не акцентировать на «анти»-доктринах: антисоветизм, антисемитизм и т.д. Им предстоит определиться со своей новой доктриной развития, с тем, что они хотят создать, как они видят государство и общество ближайшего будущего. Во многом их повестка будет совпадать с повесткой настоящего, теми проблемами, которыми занимаются правые сегодня. Это повестка «конца истории» - то есть времени, когда живут эти самые правые, эпоха жизни их родителей, их самих, их детей и внуков. Она должна быть в центре. Стать частью дискурса «новейших правых».
Можно сказать, что вот и национализм тоже под сильным прессом со стороны леваков и либералов. Но за него ещё как раз можно и стоит побороться, исходя из его весьма сложной эволюции и бытования в социуме, описанных в данной работе.
Правым нужна некая эпоха обнуления. Поэтому и нужны новейшие правые, суперновые правые. Новейшие правые будут заявлять о своём нулевом пункте. «Вот отсюда мы начинаем, мы не преемники, не наследники правых сил прошлого».
В плане же моделирования будущего им как раз поможет обращение к веку идеологии, о доктринах которого писалось в данной работе. Это поиск тех позитивных потенциальных опыта и идей, что ещё не в полной мере реализовались в настоящем и могут быть перспективными для будущего. Идеи и опыт, которые не изжили себя, не запятнали себя кровью.
Критики могут заявить, что вот многие малоизвестные и подзабытые доктрины, теории проиграли свою историческую битву, не реализовались. А следовать надо тем, что добились успеха и только им. Однако эти всепобеждающие динозавры вымерли, изжили себя. А те, землеройки, что были в их тени и прятались от них, были их добычей, начали свою победную эволюцию, свою эпоху.
Многие идеи действовали в тени сверхдержавных монстров и добивались заметного прогресса, но ещё не имели той полноты власти, которая могла бы им помочь выразить себя полноценно. К тому же они не имеют одиозных страниц в своей истории. В то же время идеи прошлого, которые доминировали, совершили определённый прогресс, достигли прорывов и власти, стали реакционными, пролили много крови, пришли к непреодолимым кризисам, к системным кризисам и краху.
История политических идей и движений поможет взять на вооружение новейшим правым не только концепции прошлого годные для реализации в настоящем и будущем. Но также этот творческий поиск сподвигнет и на формирование новых доктрин, новоделов, новых слов, новых терминов. Именно тут нужна смелость молодости, жажда отрицать авторитеты, желание освободиться от стереотипов прошлого.
Например, национал-феминизм. Сколько сейчас критики против этого синтеза политических идей: взаимосвязь националима и феминизма рассматривается в некоторых трудах ещё в 20 веке. Есть труд какого-то индийского автора «Феминизм и национализм» 1986 года. Есть даже книга «Феминистический национализм» 1997 года. Но это скорее описание взаимосвязи феминизма и национализма, нежели самостоятельная доктрина. Нацфем, таким образом, движение наших дней, именно текущего исторического момента. И даже можно заявить, что это начало Четвёртой волны феминизма. Женщины заявляют своё право решать проблемы нации, перспективы развития нации, заявляют свою позицию по вопросам нации на основе широкого поля правого доктринёрства. Нацфем не исчерпывается всего лишь половым вопросом. Это в какой-то мере мнение большинства нации (населения) о большинстве страны (государствообразующем народе). Разговоры о равноправии, равенстве уходят на второй план, когда нации угрожает гибель. Женщина решает как дальше жить нации, женщина ищет подлинное счастье в здоровье нации и государства, женщина поднимает меч против многоголовой многоликой гидры, что хочет уничтожить её страну, её народ, её семью, её детей, её любовь, её счастье. И в этом всём плохое усмотрели как лево-либералы, радфемки против которых нацфем выступает непосредственно, так и кашебородые «консерваторы», носящиеся с «патриархатом» и правилами жизни времён крепостного права...
Таким образом, из следующих эпох — век политической философии (с древнейших времён до 1800 г.), век политической идеологии — век идеологии (1800-1920), век пропаганды (1920-1991), современность или век политтехнологии (1991-2021) — новейшим правым предстоит обратить внимание на век политической идеологии, где идеалы политических доктрин свежи и невинны. Век идеологий позволит новейшим правым заставить леваков и либералов различать себя и других правых прошлого, за которыми не числятся какие-то кровавые бани, от фашизма, нацизма.
Напоследок стоит ещё раз напомнить, что в наших краях успехи новых правых вполне ещё актуальны для заимствования. Не лишним будет взять на вооружение простейший трюк новых правых века политтехнологии. Как то сделали «Партия Свободы» в Австрии, «Демократы Швеции», «Золотая заря». Взять какие-то несуразные на первый взгляд для правых названия. Даже Ле Пен отказалась от агрессивного слова «фронт», на более мягкое «собрание». Трюк простой — но работает. Прекрасно работает.
Мы уже не в силах что-либо исправить, мы можем только начать сначала.