Историк А.Н. Дугин, автор книг "Тайны архивов НКВД СССР: 1937–1938 (взгляд изнутри)" и "Тайны архивов. Запад ― виновник начала Второй мировой войны" готовит к публикации художественно-документальную повесть о смерти Сталина. Предлагаем вашему вниманию отрывок из готовящейся повести.
Перед XХII съездом партии.
XXII съезд КПСС был первым съездом партии, работавшим в только что построенном Кремлевском Дворце съездов, огромный зал которого вмещал более 4.000 делегатов и гостей съезда.
Перед открытием съезда Хрущев решил посмотреть на этот, пока еще пустой, зал.
Никита Сергеевич вышел из-за кулис на сцену полуосвещенного зала и остановился от неожиданности: огромное помещение производило гнетущее впечатление какого-то неведомого монстра, неожиданно обнявшего Хрущева своими невидимыми руками. Ему вдруг показалось, что он находится в огромной пасти страшного сказочного чудовища, который вот-вот закроет свой рот и проглотит его – Хрущева.
Никита Сергеевич сделал конвульсивное движение, пытаясь спрятаться за кулисную штору. Но, сделав неимоверное усилие, остановился.
- Что это я, в самом деле, - подумал Хрущев, - так испугался? Ведь здесь никого нет.
И как раз в этот момент, когда Хрущев чуть не убежал со сцены, в первом ряду партера зажглась тусклая сероватая лампочка, свет которой выхватил из темноты едва различимый силуэт человека, сидящего в кресле.
Хрущев остолбенел. Что это? Кто это?
Не может быть! Неужели там сидит… Сталин?
- Ну что ты, Никита, так суетишься, - раздался снизу хорошо знакомый, чуть хрипловатый, голос, – спускайся сюда, ко мне, поговорим! – медленно вставая, сказал Сталин
Хрущев остолбенел: внизу действительно сидел живой Сталин. Не зная, как реагировать на слова так неожиданно появившегося Вождя, Хрущев неуверенно топтался на месте.
- Ну иди, иди сюда, Никита, что стоишь? Не ожидал меня увидеть здесь? Давай, давай, поторапливайся.
Хрущев неуверенно сделал несколько шагов вперед и остановился, ожидая что же будет дальше?
Сталин в это время медленно встал и начал прохаживаться вдоль кресел первого ряда партера и молчал. Молчал и Хрущев.
- Что же будет дальше? – думал Хрущев.
- Никита, ты что? Боишься меня? Подойти не можешь? – спросил Сталин. Наступила пауза… Пройдя еще несколько шагов, Сталин вернулся к освещенному месту под лампой и громко спросил.
- А отравить меня ты не побоялся?
И вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, Хрущев, отвечая, заговорил скороговоркой:
- Ну что Вы, Иосиф Виссарионович, это не я, не я, это – Семен Игнатьев, министр государственной безопасности и начальник Вашей охраны. Это он принес бутылку с отравленной минералкой.
Сталин остановился, посмотрел на стоящего на сцене Хрущева и медленно произнес слова, после которых сердце Никиты забилось как пойманный воробышек.
- Опять ты врешь, Никита. Врешь, как и тогда в 1942 году после окружения наших войск под Харьковым. Тогда я на Политбюро посыпал твою голову горячим пеплом из своей трубки и растер платком по твоей лысине. Помнишь?
- Конечно помню, товарищ Сталин, - дрожащим голосом ответил Хрущев.
- Ты же знаешь, что теперь я бросил курить и в моей трубке уже нет горячего табака, поэтому не бойся – подходи, поговорим.
Неуверенной, шаркающей походкой, склонив голову набок, как провинившийся подросток Хрущев прошел к ступенькам лестницы, ведущей со сцены в зрительный зал, медленно опустился по ним, и медленно-медленно направился к Сталину.
Сталин в это время стоял около тускло светившей лампы и наблюдал за Хрущевым.
- Ну, что, Никита, как и почему ты принял такое решение – вынести меня сегодня из Мавзолея? Тебе самому не кажется все это подозрительным? Ведь, если бы ты захотел сделать раньше, мог бы это сделать и на предыдущем XXI съезде два года назад – в 1959 году? Значит произошло что-то такое, что заставило тебя поторопиться? Садись, садись, а я пока похожу и подумаю.
Хрущев медленно опустился в кресло рядом с местом в партере, где чуть раньше под лампой сидел Сталин.
Сталин прошел несколько шагов вперед, не спеша повернулся назад и прошел мимо Хрущева. Несколько минут он ходил мимо Хрущева, туда и обратно.
- Что молчишь, Никита? Не бойся, говори. Ведь не расстреляю же я тебя теперь. Раньше мне надо это было сделать. Раньше, когда Ежов показал мне в 1937 году материалы на тебя как на троцкиста.
Сталин расстегнул среднюю пуговицу френча, не спеша достал из внутреннего кармана несколько листов бумаги, и протянул их Хрущеву, сказав:
- Возьми и прочти. Ведь тогда я мог сделать с тобой все, что захотел бы. Но не стал. А зря, как выяснилось теперь.
Хрущев взял дрожащими пальцами сложенные вчетверо несколько страничек напечатанного машинописного текста и стал медленно читать.
4 апреля 1937 г.
Из протокола
допроса Лохмачева Алексея Кузьмича, 1895 г.р., бывшего коммерческого директора Славянского Керамического завода, исключенного из рядов ВКП(б) в 1927 году как троцкист
Вопрос : Откуда Вам известно, что Хрущев Никита Сергеевич примыкал к троцкистской оппозиции?
Ответ : Во время внутрипартийной дискуссии 1923 года я часто встречался с Хрущевым на собраниях в Окружкоме, были также и эпизодические личные встречи. В беседах со мной при этих встречах Хрущев Н.С. разделял взгляды оппозиции. Знал он также, что и я разделяю взгляды троцкистской оппозиции.
Лохмачев
(РГАСПИ: 558-11-196-л.154)
2 июля 1937 г.
совершенно секретно
Управление НКВД УССР по Донецкой области
№1120345
Начальнику 1У отдела УГБ НКВД УССР
майору госбезопасности тов. Рахлину, г. Киев
Согласно Вашего распоряжения нами допрошен троцкист Лохмачев о Хрущеве Н.С.
Подлинник протокола допроса Лохмачева при этом прилагаем.
Приложение: по тексту.
Начальник УНКВД по Донецкой области
cт[арший]майор госбезопасности В. Иванов
Начальник IV отдела
капитан госбезопасности Гольдман
виза: можно тов. Ежову Н.И.
(РГАСПИ: 558-11-196 150)
Дело 196
О Хрущеве
29 июля 1937 г.
Наркому внутренних дел т. Леплевскому
от арестованного – бывшего наркомзема Украины Моисеенко К.В.
В 1923-1924 гг., когда я работал Секретарем Сталинского Окружкома КП(б)У, во время, когда партия большевиков вела борьбу с троцкистами, нынешний Секретарь Московского Комитета партии большевиков Хрущев Никита Сергеевич был в троцкистской оппозиции, активно выступая в защиту троцкистов на городском собрании в Юзовке (ныне – Сталино), на собрании у себя в Институте (он был тогда студентом Горного института)…
Когда после смерти Ленина юзовские большевики постановили переименовать Юзовку в Сталино и это было предметом обсуждения на Юзовском Городском Совете, Хрущев Н.С. выступал против этого предложения… Знаю я об этом, потому что я был на всех этих собраниях и выступал как защитник линии партии.
Моисеенко К.В.
(РГАСПИ: 558-11-196-лл.160-162)
- Ну что, понял – я знал про тебя все еще тогда, в 30-х годах. Просто пожалел. А зря.
- Говори, - сказал Сталин, остановившись перед Хрущевым.
- Повторяю, не трусь. Я тебе обещаю, что эта встреча – наша последняя и о ней никто и никогда не узнает. Ты и так оставил слишком много следов. Потомки все-равно, хочу я этого или нет, узнают о твоих преступных проделках – и о моем убийстве в марте 1953 г. и о сегодняшнем, позорном для тебя дне, когда ты решил вынести меня из мавзолея.
Сталин остановился, посмотрел коротким взглядом на Хрущева и медленно произнес.
- Ну ты посиди пока подумай, что скажешь мне на прощание. А я пока похожу, и прикину, как с тобой поступить.
Хрущев сначала сделал неловкое движение, инстинктивно намереваясь сесть в то кресло, где минутой раньше находился Сталин. Но потом, поняв неловкость такого желания, сделал еще шаг вперед и тяжело опустился в соседнее кресло.
Сталин, тем временем, сделал несколько шагов налево от Хрущева, затем медленно повернулся и, не глядя на сидящего Никиту, прошел мимо него направо. Сделал еще несколько шагов вперед и опять пошел обратно, не глядя на понуро сидящего Хрущева.
Хрущев внимательно смотрел на ходившего мимо него Сталина, в какое-то мгновение ему показалось, что не было только что закончившегося XXII съезда партии, что сейчас Сталин остановится и вызовет своего секретаря Поскребышева. И что будет дальше?
Хрущев сначала не понял, что с ним происходит. Рубашка, в которую он был одет, вдруг показалась ему очень тяжелой и слишком маленькой по размеру, горло перехватило железным обручем, дышать стало тяжело. Вспотели сначала подмышки, потом – живот. Лоб покрылся мерзкой испариной, капли поползли по лицу, соленый пот застилал глаза.
А Сталин продолжал медленно прохаживаться мимо сидящего Хрущева. Слева направо, справа – налево.
Наконец Сталин остановился напротив Хрущева, наклонился, опершись руками на подлокотники кресла, в котором сидел сгорбленный Никита, и тихо спросил.
- Ну что, Никита, с чего начнешь?
Читайте также - Сталин не знал о масштабах ежовщины: Неизвестные архивы НКВД