Приветствую Вас на канале "Байки зампотеха"
https://zen.yandex.ru/id/5dea58bf2beb4900af8d613d .
В наше непростое время, время пандемии, обусловленной короновирусом COVID-19 (COronaVIrus Disease 2019), время когда весь Мир ищет способы борьбы с этой бедой можно часто услышать загадочное слово «плацебо», обозначающее препараты не обладающие лекарственными свойствами (т.е. по факту являющиеся «пустышками»), но почему-то способные улучшать самочувствие заболевших.
Желая лучше уяснить, что же скрывается под понятием плацебо я стал просматривать соответствующие материалы. Оказывается, в медицинской науке имеется целый раздел называемый "психосоматикой", который изучает влияние психики человека путем «самовнушения» на общее состояние своего организма и соответственно - на течение любой болезни. Так вот, проявлению этого самого самовнушения и способствует плацебо . Другими словами пациент принимает плацебо (т.е. пустышку) в полной уверенности, что это реальное лекарство и его состояние начинает улучшаться, но это улучшение происходит благодаря действию только человеческой психики.
В связи с этим я и вспомнил один случай из своего далекого детства, подтверждающий способность нашего организма путем самовнушения побороть свои болезни.
Как-то в возрасте 11-12 лет свои летние каникулы я проводил в моем любимом городе Таганроге у своей бабушки по отцовской линии. Бабушка Муся (так я ее называл) проживала на первом (вернее в цокольном) этаже дореволюционной постройки дома № 44 по Исполкомовскому переулку (которому ныне возвращено его дореволюционное название – Итальянский). Это был необычный дом. Он вместе с соседними домами образовывал довольно обширный густонаселенный двор, в котором до войны проходило детство известного российского поэта Михаила Танича.
Ближайшей соседкой моей бабушки была пожилая женщина, которую детвора нашего двора величала «баба Мотя». Её единственный непутевый сын отбывал свой срок заключения за очередную пьяную драку, поэтому баба Мотя проживала в печальном одиночестве. Баба Мотя была полуглухая, начисто лишенная обоняния болезненная женщина лет шестидесяти. Она была очень религиозна, отмечала все православные праздники и часто посещала церковь. Но главным достоинством бабы Моти была ее доброта. Она очень любила детей и всегда угощала нас пирожками и жаренной рыбой, которые у нее ни когда не переводились. Дворовая ребятня отвечала ей взаимностью и старалась во всем помогать, с готовностью выполняя любое поручение.
И вот как-то баба Мотя серьезно занедужила. Особенно сильно у нее болели ноги, поэтому она по-большей части лежала в постели. Надо сказать, что в нашем дворе проживал очень хороший доктор, который пытался оказать ей медицинскую помощь и выписал кучу различных назначений, Но баба Мотя относилась к современной медицине без должного уважения, она отказалась принимать лекарственные препараты и заявила, что ее может спасти только святая вода, причем освященная конкретно в почитаемой ей Георгиевской церкви города Таганрога. А посему, я получил ответственное задание сбегать в этот самый храм божий и принести от туда святой водицы.
Взяв 3-х литровый бидончик, я отправился в означенную церковь, до которой было ходу минут 40. Но на выходе из двора я встретил группу ребят, которые с большим азартом шумно резались в «айданы».
Аайданы – это небольшие почти квадратные костяшки из колена задней овечьей ноги. В то время игра этими костями была широко распространена по всему донскому краю и ее считают старинной казацкой игрой. Но если исходить из названия игры (слово «айдан» в переводе с тюркского языка обозначает силу и мощь), вероятнее всего, что она имеет тюркские корни. В пользу такого предположения говорит и особая игровая терминология. Например, слова: «арцо», «бук», «чик», «тала» похожи на тюркские слова и обозначают различные положения «айданов» по ходу игры.
Смысл игры заключается в том, чтобы «байбаком» (это такая бита, представляющая собой наиболее крупный и тяжелый айдан) с расстояния 8-10 метров постараться выбить из кона (квадрата нарисованного на асфальте или на земле) размещенный там «интерес». Выбитый из кона «интерес» становился собственностью соответствующего игрока.
Причем, ребята постарше в качестве «интереса» устанавливали на кон деньги, менее солидные пацаны - ставили айданы, а прочая пацанская мелочь (вроде нас) - крышечки и пробочки от всевозможных флаконов и пузырьков. Поэтому наши матери часто задавались вопросом: куда это деваются крышечки от духов, одеколонов и прочей парфюмерии. Зато у каждого из нас был мешочек с этими самыми крышечками. И чем полнее был этот мешочек, тем более солидным считался игрок. У нас был даже импровизированный базарчик, на котором игроки продавали, покупали и обменивали айданы и крышечки.
Я был для своего возраста неплохим и азартным айданщиком, поэтому не мог «на одну минуточку» не остановиться около игроков, тем более, что здесь «вдрызг» проигрывался мой закадычный друг Юрка Чапига. Что бы как-то выручить Юрку я подключился к игре и мне даже немного удалось за него отыграться.
Через какое-то время я вспомнил о своем главном задании - «принести святой воды», а Юрка в знак благодарности за оказанную ему помощь вызвался меня сопровождать. Вдвоем мы прибавили шагу и скоро оказались на улице Дзержинского у тихой, без архитектурных излишеств Свято-Георгиевской церкви, которая была открыта в суровые годы Великой Отечественной войны в честь Георгия Победоносца. И именно эта церковь была почему-то в особом почете у бабы Моти.
Но подойдя поближе мы увидели, что двери храма закрыты, т.к. служба в нем уже закончилась. Это было для нас полной неожиданностью и я сильно расстроился. Но Юрка был парень «с головой» и он предложил набрать воды из какого нибудь колодца и выдать ее за «святую». А так, как я и Юрка были пионерами и наши головы были свободны от религиозных соображений большого «греха» в юркином предложении я не увидел и быстро с ним согласился.
Но для этого надо было решить одну проблему. Дело в том, что в те годы водоснабжение Таганрога осуществлялось из Миусского лимана и таганрогская водопроводная вода имела солоноватый привкус. Местные жители к такой воде привыкли, но иногородним привыкнуть к ней было трудновато. Из рассказов своей бабушки я знал, что в церкви для освящения завозили не обычную водопроводную воду, а воду, набранную из артезианских скважин и колодцев, которая не имела этого противного привкуса. И мы с Юркой стали «рыскать» по окрестным дворам, дабы найти колодец с "хорошей" водой. Наконец в одном из дворов какая-то сердобольная тетушка наполнила наш бидон нужной нам водой. Но тут умного Юрку осенила новая мысль о том, что воду все-таки надо как-то освятить.
О процедуре водоосвящения мы конечно не имели ни малейшего представления, поэтому придумали ее сами. Юрка вынул из своих широких штанин коробок со спичками, затем он начал поочередно зажигать спички и тушить их в воде, находящейся в бидоне. При этом он бормотал что-то типа «свят, свят, свят» и в конце этой процедуры несколько раз осенил бидон крестным знаменем.
После такого священнодействия мы решили, что вода стала достаточно святой и быстро доставили ее по назначению.
Баба Мотя при нас выпила пол стакана принесенной «святой» воды и сразу заявила, что ей «полегчало». Обрадованные этими словами, мы с Юркой помчались по своим делам. А на следующий день, выйдя во двор, я с радостным удивлением увидел, как не встававшая еще вчера с постели баба Мотя, развешивала на веревках уже выстиранное ею бельё.
Конечно, в те годы по малолетству я не задумывался над причинам такого чудесного выздоровления бабы Моти и слово "плацебо" было нам неведомо, но позже - "по жизни" много раз имел возможность убедиться в силе самовнушения.