На встречу выпускников нашего 10-А класса я попал, можно сказать, случайно – приехал на несколько дней в город в служебную командировку и, как кур в ощип, угодил на данное мероприятие. Позвонила Лена Кузьмакина, наша бывшая классная староста, и узнав, что я в городе не «слезла» с меня, пока не получила моё твёрдое согласие быть на встрече. Собственно, она и раньше мне звонила, когда бывшие одноклассники планировали встречи выпускников, но у меня всё никак не получалось на них присутствовать: то дел по работе невпроворот, то по времени не поспевал – от Перми до Сутеми путь не близкий… Но, если быть совершенно честным, я просто находил весомые отговорки, чтобы на эти встречи не ходить. Дело в том, что я проучился с этими ребятами лишь два последних года перед окончанием школы, когда наша семья переехала в Сутемь – мой отец, кадровый офицер, получил назначение в одну из местных воинских частей. И не сказать, что новый класс принял меня враждебно или я был каким-то изгоем – нет, но и полноценной частью коллектива я себя не чувствовал. Всё-таки, ребята были вместе с первого класса, а тут какой-то чужак пытается примазаться к их дружным рядам… Словом, когда мы выпустились из школы, а я с родителями уехал в Пермь (отец пошёл на повышение), у меня не возникало желания встречаться со своими бывшими одноклассниками, и я находил множество причин, чтобы «спетлять» от всех этих встреч выпускников. В этот раз не получилось, чёрт меня дёрнул за язык сказать Ленке, что я в городе, - наш бывший классный староста проявила всё мастерство дипломатии, шантажа, просьб и угроз, чтобы заполучить мою персону на мероприятие…
В итоге, как и договаривались, вечером я явился в кафе под странным названием «Дизель», где была назначена наша встреча выпускников, с твёрдым намерением посидеть пол часика, для «галочки», и, сославшись на занятость, откланяться. Но едва я переступил порог заведения, как попал в цепкие руки Кузьмакиной, с которой мы, так или иначе, оставались на связи благодаря работе в одной и той же системе правоохранительных органов, и кучи дяденек и тётенек, в которых я с трудом узнавал своих бывших одноклассников, и понял, что полу часиком здесь не обойдётся.
Несмотря на то, что встреча была назначена на шесть часов вечера, полностью народ собрался часам к семи. Закончились все эти восторженные крики и писки по поводу каждого входящего в дверь кафе, обнимашки-поцелуи, рукопожатия и банальные вопросы, типа «ну, как ты?», и мы уселись за накрытый стол. Далее пошли традиционные тосты за школу, за учителей, за родной 10-А и так далее, в перерывах между которыми народ закусывал и вполголоса общался с соседями за столом. Я старался на алкоголь особо не налегать, хотя и полностью филонить не получалось – Кузьмакина, оказавшаяся моей соседкой за столом, зорко контролировала «полноту налитого стакана», а также, по профессиональной привычке, меньше говорить и больше слушать…
Вскорости тосты стали звучать реже, постепенно стихал звон ножей и вилок, а разговоры становились всё громче и громче. Заиграла музыка и наш бывший староста объявила, что пора сделать перерыв, дать официантам сменить блюда, а нам тряхнуть стариной и пригласила желающих на танцпол. Народ стал подниматься из-за стола, и потянулся кто танцевать, кто, разбившись на маленькие компании, поговорить «за жизнь». Лично я решил подышать свежим воздухом, вперемешку с табачным дымом, и направился на выход из кафе – в курилку. Со мной увязался Федька Бычковский, как я понял из общих разговоров, владелец этого самого кафе, где мы отмечали встречу выпускников. Следует отметить, что в школьные времена мы небыли с ним друзьями-товарищами: я был «домашним мальчиком», отличником, а Федька типичным хулиганом, едва-едва получившим аттестат о среднем образовании, от которого я, время от времени, получал на орехи, как «учительский любимчик». Но, сколько лет прошло, как говорится, кто старое помянет…
На улице уже совсем стемнело, хотя электрические фонари и льющийся из окон и витрин неоновый свет достаточно хорошо освещали всё вокруг. Я обратил внимание, несмотря на то, что это центр города, а сам район являлся скоплением торговых и развлекательных заведений, народа на улице было крайне мало. Впрочем, может это и нормально для такого небольшого городка как Сутемь, а я просто привык к людской суете большого города, такого как Пермь. Он, конечно, не Москва, но всё же город-миллионник, а не как Сутемь – с несколькими десятками тысяч населения.
Фёдор ловко, по-пацански, запрыгнул на высокие перила, ограждающие кафе по периметру, немного качнулся, так, что я ускорил шаг опасаясь – вдруг ещё опрокинется вверх тормашками, но вовремя зацепился носком туфли за какую-то металлическую завитушку на ограждении, восстановил равновесие и победно утвердился на своём насесте. Я иронично покачал головой – мужику полтинник в дверь стучится, а он как был сорвиголова, которого я помнил по школьным годам, таким и остался…
Закурили. Некоторое время просто молчали и попыхивали ароматным дымком, прислушиваясь к доносившейся из открытой двери кафе музыке и неразборчивому людскому гомону. Первым тишину нарушил Фёдор.
- Ленка говорила, что ты вроде как в прокуратуре работаешь?
«Ну, вот и началось!» Памятуя, что Федька коммерсант, я предположил, что он сейчас попытается через меня, так сказать по «старой дружбе», решить свои проблемы с местными правоохранительными органами, с которыми, рано или поздно, сталкиваются все бизнесмены. Честно говоря, мне не хотелось ему отказывать, но и помогать – увольте! И не потому, что я до сих пор таил на него обиду за школьные синяки и шишки, а просто не в моих правилах было кого-либо «крышевать» или продвигать интересы в обход закона.
- В Следственном комитете, - тем не менее не стал я скрывать своё место работы. Да и что скрывать, если Кузьмакина уже всё и всем растрезвонила.
Фёдор кивнул головой, словно соглашаясь с собственными мыслями, и продолжил молча курить, время от времени стряхивая пепел в стоящую рядом урну. Так мы и докурили в полном молчании, и я уже выбрасывал окурок, собираясь вернуться в помещение кафе, когда Бычковский придержал меня за локоть.
- Погоди маленько, Илья! Ты же к нам в город приехал из-за жмурика этого – журналиста, сынка столичной шишки?
- Ты что-то знаешь об этом? – хмель моментально выветрилась из моей головы. О том, что на заброшенной стройке был найден труп сына депутата Государственной Думы, знали немногие, лишь те, кому по должности положено. Эту информацию, по просьбе высокопоставленного папаши, старались не афишировать и не допустить утечки в СМИ. Впрочем, если Федька знал, где я работаю, то информацию по трупу ему могла слить Кузьмакина…
- Да ты не напрягайся так, Илюша, и на Ленку не думай, - Бычковский спрыгнул со своего насеста, и закурив новую сигарету, развернулся и опёрся на перила руками. – Я знаю ровно столько, сколько и большинство жителей города. Ты же помнишь – городок у нас маленький, на одном конце чихнули, а на другом тут же здоровья пожелали. Слухи у нас быстро расходятся – кто говорит, что паренька бродячие собаки погрызли, кто говорит, что бомжи-людоеды обглодали… Кстати, в последнее верят больше, учитывая историю нашего города.
- Не понял, - я тоже вынул из пачки новую сигарету. – Что, значит учитывая историю? У вас что, постоянно такие убийства происходят?
- Значит, таки убийство…
Я раздражённо прикусил язык – проболтался! Нет, мне явно противопоказано употреблять алкоголь, уж слишком я становлюсь разговорчивым ни к месту.
- Ты же не местный, Илья, - чуть развернулся в мою сторону бывший одноклассник. – Сколько ты здесь пожил – пару лет? Ясное дело, что своё свободное время ты посвящал учёбе, с дворовой шпаной не общался, а потому городские легенды и истории не знаешь. Школу окончил и тю-тю в большой город учиться на большого начальника… А мы здесь с рождения живём и с младых ногтей все страшные истории о нашем городе наизусть знаем! И о князе-чернокнижнике, который Сутемь построил, а затем всяких колдунов да ведьм сюда из всей России и Европы собирал, и о том, как после его смерти этих колдунов и ведьм местные жители на кострах жгли и на осинах вешали, и как после Отечественной войны в бывшем княжьем особняке психушку открыли, куда со всего СССР свозили тех, кого сейчас принято экстрасенсами называть. Опыты над ними ставили, пока психушка не сгорела, а её выжившие пациенты не разбежались кто куда…
О, как водочка на людей-то действует, подумалось мне, но вслух я сказал несколько иначе:
- Да брось ты, Федя! Что ты из какого-то убийства (хорошо, ты прав – убийства!), пусть и весьма необычного и местами непонятного, уже какой-то фильм ужасов мне выписываешь. При чём здесь городские легенды, с колдунами и пациентами психбольницы, к смерти этого парня?
- К тому Илья, что у нас в городе постоянно какая-то мрачная фигня происходит: люди странной смертью погибают, исчезают бесследно, трупы, обескровленные на пустырях да свалках, находят. Много чего ещё… Просто местное городское руководство и твои местные коллеги сор из избы выносить не хотят, стараются всё замять и на тормозах спустить, что бы в Пермь информация не дошла, а уж тем более в столицу! Думаю, что и с твоим делом, с журналистом этим, всё также было бы: исчез человек и ладно, нашли труп – оформили как бомжа, да и прикопали безымянным на кладбище. Только в этот раз промашка вышла – при трупе документы нашлись и оказалось, что не простой покойничек обнаружился, а с высокопоставленным родителем. Вот кто-то по глупости или по трусости, а может чтобы начальство подсидеть, и сообщил наверх – аж в саму Москву о находке. Столица краевое начальство за бубенцы прихватила, а то начальство уж тебя сюда направило, чтобы местные пинкертоны с шерлокхолмсами не напортачили. Для контроля, так сказать.
- Ну, допустим, - не стал я спорить с выводами Бычковского. – И что с того?
- А того, дорогой мой одноклассничек, - Фёдор закурил очередную сигарету, - что не всё так просто, как может тебе показаться. Ну, спишите вы всё на нападение стаи бродячих собак или на что-то ещё, вполне себе объяснимое с точки рационального мышления, дело закроете, ты назад в свою Пермь вернёшься – только у нас будет чертовщина продолжаться. И вновь будут мёртвые тела находить, при непонятных причинах смерти. Только ты об этом вряд ли узнаешь, потому что у них не будет отца-депутата, который может Следственный комитет на уши поставить…
Честно говоря, с каждым словом Бычковского мне всё интереснее и интереснее становились его измышления и выводы. Да и вообще, речь его была достаточно грамотной и образной, что совсем не напоминала того школьника-балбеса из 10-А, который и двух слов связать не мог без матерщины. А Фёдор, тем временем, продолжал свою речь:
- Ты говоришь, Илья, что всё это выдумки, детские страшилки, которые никак не связаны с твоим делом… Может и так. Но, послушай, я сейчас тебе расскажу историю, которая произошла непосредственно со мной и которую я никому и никогда не рассказывал. И заметь – это не выдумка, и не водочка во мне говорит, как ты можешь подумать, а всё чистая правда…
В тот год, когда мы выпустились из школы, а ты благополучно убыл с родителями в Пермь, передо мной встал вопрос, что мне делать дальше? Впереди маячило несколько перспектив: пойти в армию, а тогда ещё наши войска не вывели из Афгана, или залететь на тюремные нары за какой-нибудь дурацкий поступок, которые я совершал без счёта… Ни туда, ни туда мне попасть не хотелось. Оставался вариант взяться за ум и пойти учиться. Ты не подумай, я далеко не дурак был, а оценки в школе мне учителя за поведение занижали, да и не «по-пацански» это, не для уличного «авторитета» хорошие оценки в дневнике иметь… Короче, решил я в наш местный торговый техникум поступать. Вернее, не я решил, а мой отец, который в то время директором овощебазы работал. Соответственно, знакомства нужные имелись, и денежка у него водилась, поэтому в технарь меня пропихнули, несмотря на мой низкий средний бал в аттестате.
Поселился я в общежитии при техникуме, так как отец считал, что мне пора остепеняться и научиться жить самостоятельно. Общежитие наше находилось на окраине города, за ним начинались поля, между полем и общагой протекала летом пересыхающая в нескольких местах речушка, за которой мы с удовольствием собирались по вечерам побренчать на гитаре и попить разливного пивка из трёхлитровых банок.
Напротив нашей общаги стояло общежитие текстильного техникума, а слева, через дорогу, начинался частный сектор, где студенты, в основном приехавшие из близлежащих сёл и которым не улыбнулось счастье жить в общаге, снимали жильё.
Поселили меня рядом с комнатой старшекурсника Витька Полежаева. Парень он был крепким, отслужившим в армии, причём не то в десанте, не то в погранвойсках, поэтому его все слушали и уважали, а если что не так – мог и по шее накостылять. А еще у Витька был настоящий военный бинокль – уж не знаю со сколько кратным приближением, но ощущение было такое, что на то что ты в него смотришь можно дотянуться рукой. Об этом рассказывали те озабоченные парни, которые не жалели рубля за удовольствие поглазеть в бинокль на окна в соседской общаге, заселённую в основном представительницами слабого пола.
В один из дней Витёк подманил меня к себе и предложил переписать ему в тетрадь конспекты какого-то отличника. Я, естественно, в отказ, дескать у самого работы непочатый край, а вечером свиданка с девушкой в городе. Но Витька был непреклонен.
- Вот тебе трояк, - протянул он мятую купюру, - и никакие отказы не принимаются. Или в лоб дать?
В лоб я не хотел, да и трояк, по тем временам, был для студента целым состоянием, теперь можно было не сидеть с девушкой в душном прокуренном кинотеатре, а пойти с ней в кафешку и хорошо посидеть. Для проформы, я сделал недовольное лицо, но согласился.
- Ладно, не дрейфь пехота, я тебе дам ещё в бинокль посмотреть, - великодушно предложил старшекурсник.
Я пожал плечами, сбегал на вахту позвонить девушке, чтобы отменить свидание, и взялся за переписывание конспектов. Где-то к полуночи управился с заданием, отдал Витьку тетради и уже собирался уходить, когда сосед остановил меня и протянул бинокль.
- На, но только не трепись кому попало, а то отбою не будет от халявщиков.
Я пошёл, открыл окно, уселся на подоконник, свесив ноги по наружной стороне стены. Это у нас в общаге фишка такая была: типа мы бесстрашные, а чего там бояться -–третий этаж. Я начал рассматривать прилегающую местность: вдалеке мужик с собакой гуляет, возле одного из частных дворов двое пьянчужок вяло мутузят третьего. Навёл бинокль на соседнюю общагу. «Чего эти придурки за эту фигню целый рубль платят? – подумал я. – Ничего же интересного».
Некоторые окна напротив были зашторены – ничего не разглядеть, в других мелькали какие-то люди, кто-то курил, кто-то готовил запоздалый ужин. В общем, обычная жизнь. От её созерцания меня отвлёк громкий детский плач на улице. Я автоматически перевёл бинокль на источник шума.
По пустынной, тёмной, едва освещаемой единственным тусклым фонарём улице, шёл ребёнок и плакал во весь голос. На вид ему было годика полтора-два. Он был совершенно голый, с непропорционально большой головой, шёл, переваливаясь с бока на бок, как медвежонок, поперек дороги к частному сектору. В этот бинокль было видно всё чётко – реденькие волосы на голове, «завязочки» на ручках и ножках, и зеленоватая, как мне показалось в лунном свете, кожа.
Кого-то он мне напомнил, но малыш шёл от меня, поэтому рассмотреть его более подробно я не мог. Закричав своё «у-а, у-а» ещё раз, он затих, гугукая что-то себе под нос.
По логике, его родители были на другой стороне дороги в тени деревьев, и я перевёл бинокль в ту сторону, чтобы увидеть идиотов, которые на ночь глядя заставляют малыша ходить голышом и босиком, пусть и по асфальту, но по улице. Перевёл бинокль и забыл про ребёнка. За окном дома, в хорошо освещённой комнате, за столом сидели три девушки с распущенными волосами. Они были абсолютно голые!
Девчонки вытянули руки к центру стола и пытались кончиками пальцев сдвинуть блюдце. Я чуть не выпал из окна! Бинокль, действительно, был классный. Я подкрутил резкость – вот они! Во всей красе.
Обнажённые красавицы то что-то говорили, подняв головы к потолку, то смеялись, то снова что-то говорили… Через какое-то время одна из них встала (тут-то я и понял, что они голые полностью, а не частично), отошла, погасив к моему страшному разочарованию свет, и вернулась со свечами. Видимость не то чтобы ухудшилась, а стала на уровне полумрака. Тогда мне подумалось, что неплохо бы было, если бы бинокль был оснащён прибором ночного виденья. Девушка села за стол – и всё стало повторяться, как и раньше.
Я вспомнил о ребёнке. Но на улице никого не было. Я добросовестно просмотрел дорогу во всю зону видимости – малыша и его придурошных родителей не было. Правда, слева мне мешала стена нашей же общаги.
И тут раздался крик, визг, вопль ужаса! Кричали девушки. В полумраке нельзя было ничего толком разглядеть, видно было лишь то, что они метались по комнате и вопили, как ненормальные. Потом в комнату ворвался какой-то мужик, и девчата вывалились на улицу. Крики уже раздавались со двора, туда побежали люди из соседних домов.
Я огляделся, в общаге из окон торчали головы любопытных. Где-то снова раздался плач ребёнка, подъехала «скорая». Через некоторое время всё стихло, и я отправился спать.
На следующее утро кроме пустой болтовни с друзьями по поводу ночного происшествия и риторических вопросов друг другу - «что это было?», ничего не происходило. А где-то через недельку-другую по общаге поползли слухи. Дескать, по официальной версии, девчонки передрались во время гадания, когда узнали, что ворожат на одного парня.
Мне это тогда показалось глупостью. Живя в одной комнате длительное время, они точно знали, у кого какой парень. И вряд ли совершили такую оплошность. Как поговаривали очевидцы, девчонки были сильно покусаны, исцарапаны и с вырванными клоками волос – в общем, типичная женская драка.
Так и милиция решила. Даже экспертизу делать не стали. Отправили в больничку и дело с концом. Причём не в обычную больницу, а в её психиатрическое отделение. И нет, не потому, что они по виду рвали друг друга, как бешенные собаки. У одной из них была откушена щека, полностью откушена. У другой откушена скула с куском челюсти, у третьей из бедра вырван зубами кусок мышцы.
Это, не считая вырванных с мясом волос и содранных ногтями кожи. Лоскутами. В психушку они попали, потому что втроём, в один голос твердили: на них напал полуторагодовалый ребёнок, неизвестно как попавший в комнату. Хозяин дома, прибежавший на крики, утверждал, что никого не видел, кроме орущих и истекающих кровью голых девушек…
- Вот такая история, товарищ бывший одноклассник из Следственного комитета, - завершил свой рассказ Фёдор и потащил из пачки уже неизвестно какую по счёту сигарету. – Ничего не напоминает? Только без своры одичавших псов и бомжей-каннибалов? Спросишь, что лично я думаю по этому вопросу? Отвечу: колдовство это было, не иначе! Я ведь много размышлял на эту тему, интересовался похожими случаями, происходившими в нашем городе и пришёл к определённому выводу. Уверен, что девчонки тогда спиритический сеанс устроили, чей-то дух вызывали. Как я раньше говорил, в своё время у нас здесь колдунов и ведьм хватало, соответственно, литературы по чёрной магии, как рукописной, так и изданной до революции, почитай в каждом старом доме навалом. Вот эти дурочки, видать, на съёмной квартире такую книженцию и отыскали и решили в чародеек поиграть. И заигрались, что вызванный ими дух на них напал – может ритуал неверно провели, может заклинание неверно прочитали… Не знаю. Но в чём я точно уверен, что я этого духа тогда видел – в образе ребёнка, ковыляющего по пустынной улице! Дьявол то был, демон или ещё какой нечистый… Впрочем, без разницы.
Рассказчика явно развезло от выпитого и изрядной дозы никотина, язык его начал заплетаться:
- Я что тебе этим сказать хотел дружище… Ты не торопись с выводами – не всегда убийство, это просто убийство. Особенно в нашем городе. И это… ты прости меня за школьные проделки – дураком я был. И… береги себя…
Фёдор швырнул тлеющий окурок в урну и тяжёлой, раскачивающейся походной направился внутрь кафе, где играла музыка, горели яркие огни и раздавался смех веселящихся людей. А я остался стоять на улице, пялился в тёмное ночное небо и думал о том, что, возможно, моя командировка в город Сутемь окажется не такой короткой, как я предполагал изначально.
Наш дорогой и любимый читатель! Вы можете ускорить публикацию продолжения историй с уже полюбившимися Вам героями, а также выход новых рассказов, или просто поблагодарить автора за его творчество, пожертвовав любую необременительную для Вас сумму денег, воспользовавшись формой ниже. Спасибо читатель, что Вы у нас есть!