Испокон веков существовало убеждение, что балет — искусство «для избранных» — для верхушки общества, придворного и аристократического.
Тем страшнее было ждать реакции новой публики, хлынувшей в зрительные залы бывших императорских театров, доступ в которые после Октябрьской революции стал бесплатным.
Что-то будет? Засмеют ли они наших балерин, которые «полуголые дрыгают ногами» ? Не возмутит ли их засилье на сцене принцев, принцесс, фей и злых гениев? Какое им дело до этих персонажей? Ведь жгучая ненависть к царизму, к угнетателям всех рангов проявлялась и в том, что прохожие по собственной инициативе взбирались, рискуя жизнью, на высоченные здания и сбивали эмблемы царизма: двуглавого орла, геральдические знаки князей. Тут и балету придет конец, злорадно пророчили враги Советской власти.
Теперь уже не помню точно дня первой встречи с новым зрителем, но помню наше душевное состояние.
Когда зрительный зал, предназначавшийся для «сливок» столичного общества, наполнился рабочими и крестьянами в серых шинелях, в кожаных куртках, в платочках — в трудовой и воинской одежде, порой даже с винтовками в руках, сердца тревожно забились. Первые минуты усилили волнение. Раньше зритель входил в зал иначе: зал наполнялся шумно, «хозяева», встречаясь друг с другом, смеялись, перекликались, звучала иностранная речь. Новая публика появилась молча, сосредоточенно, хмуро, одно время театр не отапливали, и у зрителей шел изо рта пар. Нам это молчание показалось вначале проявлением настороженности, а кое-кому — и недоброжелательства. Лишь потом мы поняли, что так проявилось небывалое прежде отношение к театру: старым хозяевам театр представлялся давно известной ярмаркой тщеславия, новым — неведомым ранее, таинственным храмом.
Свет погас. Музыка заиграла. Занавес пошел вверх, и вдруг (клянусь, что это произошло нежданно-негаданно) находившиеся на сцене почувствовали, что из холодного, даже промерзшего зрительного зала идет как бы теплый ток.
Новый зритель жадно и пылко приникал к роднику искусства, непосредственно, сердцем ощущал его магическую власть и с поразительной благодарностью отвечал на полученные впечатления. Не прошло и нескольких спектаклей, как артисты были покорены новой публикой. Смех, аплодисменты, возгласы удовольствия (а порой и недоумения) свидетельствовали о том, что публика все время с актерами, что налицо контакт, казавшийся нам несбыточным.
Ф. Лопухов, профессор хореографии
Еще много интересного Вы найдете на сайте АЛЯСОРТ