«Юля, не пишите больше про коммуналки! Прошу!», «Юля, а куда коммуналки делись? Вы больше не будете про них писать?». Буду. Потому что, прочитав в 12 лет «Голубую книгу» Зощенко, годом позже – «Коммуналку» Саши Черного, а в 45 – сняв в такой же комнату, я поняла, что это – Клондайк. Не в плане заработка, а в плане – тематики.
Это тот самый непопулярный пласт человеческой жизни, от которого хочется отмахнуться, стряхнуть его с себя и забыть, а не получается. Слишком сильное впечатление он после себя оставил. Итак…
Сейчас, как вы все уже знаете, я живу в благословенном Красном Селе, аккурат рядом с закладным камнем, на котором есть табличка, что в таком-то году Селу был присвоен статус города. Что именно в нем есть от города, я так и не поняла. Обычный поселок городского типа, в котором – для полноценной жизни на пенсии – всё есть. Но, может, я сама не совсем полноценная, а может, потому что до пенсии мне пока – как до Парижа пешком, жить тут мне не нравится. Душа постоянно чего-то требует! И не обязательно – развлечений. Ей нужен город. Даже абсолютно пустой. Но под завязку наполненный энергетикой прошлых эпох. Перехожу к теме.
Как я уже писала, с соседями мне стабильно везет. В каждом съемном жилье, либо в той же квартире, либо за стеной (на площадке, как и в нынешнем случае) встречается активно пьющая семья. И что бороться с ней, что договариваться - бесполезно. Но это еще полбеды. Никакая пьющая семья и в сравнение не идет с вечно воющей и тявкающей собакой, у которой, как я поняла по акустике, сразу же за моим шкафом (через стенку) своя комната.
Вот и сегодня, когда собака начала подвывать, я трижды сплюнула через левое плечо и дала себе слово – не подсаживаться на суеверия. Но это не помогло – нервозность все-таки появилась. А я вспомнила, как в нашем, сплошь коммунальном, доме на Гороховой за такой же стеной, сразу за шкафом, пели «Клен» тетя Люба и дядя Володя. Пели так, что ВИА «Синяя птица» мог бы обрыдаться от зависти.
Ладно, дядя Володя. Его агрегатное состояние на момент запева уже было «лед». Поэтому он пропускал слова, немного фальшивил и получал от тети Любы «леща». Откуда я знаю? По комментариям! «Да заткнись ты уже! – кричала тетя Люба. – Мэ, мэ, мэ, мэ, и все мимо нот!».
Какое-то время мне даже казалось, что у тети Любы не просто прекрасный музыкальный слух, но и не менее прекрасное музыкальное образование. Просто ей немного не повезло с ним в жизни. Но познакомившись с ней поближе, поняла, что она талантлива от природы. И талант ее выпал только на одну песню – «Клен». Потому что ничего другого (за все те 7 лет, что я жила по соседству с ней) эта пара не исполняла. Как-то раз, правда, тетя Люба затянула «Ах, какая женщина!» (день рождения отмечала) но вовремя осеклась.
А практически перед моим отъездом в доме напротив (в окне напротив) поселилась еще одна поющая нимфа – тетя Нэля, которая, впрочем, больше походила на сирену. Тетя Нэля почти всегда пела мимо нот, потому что трезвой была еще реже, чем тетя Люба. И однажды я стала свидетелем, как тетя Люба ругалась в окно с тетей Нэлей, требуя, чтобы та «заткнулась», потому что «сил больше нет слушать», как та поет. (Хотя накануне они вместе что-то там отмечали у тети Любы, правда, без песен).
Вот и подумайте, что я, проживая сейчас в «отдельной благоустроенной квартире», чувствую, когда слушаю за стеной только пьяные разборки и собачий вой? Как моя творческая душа рвется наружу, когда здесь, в Селе, ей не достает подлинного размаха! И подлинного хорового искусства!
И, конечно же, я с большим удовольствием об этом пишу. Михаил Михайлович с Александром Михайловичем (именно так звали Сашу Черного-Гликберга) меня бы поняли. И, возможно, даже оценили.
