577 тысяч картин и других произведений искусства продал СССР только в 1930 году.
А первые опыты аукционной продажи предметов «немузейного значения», но взятых из музеев, начались в 1924 году. Говорилось, что на аукционы будут отправляться только дубликаты и вещи, не представляющей художественной ценности. Эти аукционы были рассчитаны на внутреннего покупателя, и даже 60% выручки направлялось на поддержку самих музеев.
Как проходили такие аукционы можно представить по описанию в бессмертном романе «Двенадцать стульев». Как раз на таком аукционе Остап Бендер и Киса Воробьянинов пролетели мимо полукресел мастера Гамбса.
Но валюты в стране катастрофически не хватало и в 1928 году советское правительство принимает постановление о продаже за границу произведений искусства. Сопротивлялся этому только нарком просвещения Анатолий Луначарский.
Как только постановление было опубликовано, в Москву приехал владелец немецкого аукционного дома «Рудольф Лепске» Ханс Карл Крюгер и начал вести переговоры о продажах через его фирму. В этом он преуспел и Эрмитажу спустили план по выручке - отобрать и подготовить «товара» на 1 млн.300 тыс. руб. Из них 780 тыс. останется самому музею, а остальное пойдет на индустриализацию.
Уже в ноябре 1928 года в Берлине прошел первый аукцион, на котором было продано 122 предмета на 352 тыс. руб. В том числе «Портрет пожилой женщины» Рембранта, «Портрет пожилой дамы» Рубенса, «Затруднительное положение» Ватто и «Благовещение» Боутса.
Правительство спешило больше продавать. Как ожидал Лев Троцкий «…наступление пролетарской революции хотя бы в одной крупной европейской стране совершенно застопорит рынок антиквариата и ценностей. Буржуазия начнет вывозить и продавать, пролетариат конфисковывать. Надо спешить до последней степени…»
Второй аукцион состоялся летом 1929 года. Но мировая экономика уже была беременна кризисом, ни ажиотажа, ни нормальных цен продавцы не получили. А продавали Рембранта, Тициана, Лукаса Кранаха. «Большие имена, маленькие цены» - написала в отчете газета Der Tag . А эмигрантская газета «Сегодня» выпустила карикатуру со Сталиным, который возмущенно обращается к антиквару: «Мало платите!». «За краденое всегда платят половину»,- отвечал невозмутимый антиквар.
Низкие цены стали компенсировать, как у нас водится, увеличением числа продаваемых предметов. Махом выпустили циркуляр «О регистрации и инвентаризации музейных коллекций» и большевистскими темпами отобрали ещё 2200 предметов для продажи. В начале сентября в Германию прибыл 31 контейнер с картинами, а в октябре началась «Великая депрессия».
Трудно было выбрать более неудачное время для распродажи антиквариата и предметов искусства, но плановая экономика Страны Советов игнорировала внешнюю конъюнктуру. Выручку внесли в план, корректировке он не подлежал и вопреки здравому смыслу на экспорт пошло все, что пользовалось каким-то спросом.
Шабаш длился до 1933 года, пока полицай-президиум Берлина не запретил иностранным представителям продавать что-либо с аукционов. По оценкам в 1928-1933 годах успели продать более одного миллиона предметов искусства (пик 1930г-577 тыс.) и получить более 70 миллионов рублей выручки. Втрое меньше, чем изначально ожидали эксперты.
Кроме аукционных продаж советы продавали напрямую коллекционерами и мировым музеям. Уникальный Синайский кодекс (IV век)- древнейший греческий список Библии за 100 тыс. фунтов купил Британский музей. Или, например, «классовому врагу» министру финансов США Эндрю Меллону продали 21 эрмитажную картину Рембранта, Рубенса, Веласкеса за 654 тыс. долларов. Ему же предложили купить двух Мадонн Леонардо Да Винчи и «Юдифь» Джорджоне за 3,5 млн. долларов, но не срослось, и шедевры остались в Эрмитаже. Свезло так свезло.
К середине тридцатых эпоха музейных распродаж практически закончилась. Снизилась экономическая изоляция СССР, и общий рост экспорта позволил нарастить объем валютных поступлений. Но до сих пор окончательно не опубликовано, какие и сколько художественных шедевров было вывезено в этот период советской властью.
