- Толя, а ты чего на стройку подался? Водилой, говорят, был классным. На дальнобое всяко больше зарабатывал, чем здесь. С чего это? – спросил бригадир Анатолия Непряшинцева, худощавого молчаливого человека лет сорока, недавно направленного к нам в бригаду подсобником.
- Да… был случай, - помолчав, ответил тот. – Боюсь теперь в рейс идти.
- Бандиты, что ли?
- Типа того. Только странные. Из космоса. Пришельцы, короче…
- Ого! – дружно хохотнула бригада.
- Чего ржёте!? Спросили – слушайте, расскажу. Только всё равно не поверите.
- Валяй, послушаем. Время есть, обед только начался.
- Нынешним летом вёз я из Питера в Сортавалу сантехнику всякую и два холодильника. И вот где-то часам к трем ночи – светать потихоньку начало – еду я за Куркиёками, ближе к Лумиваара, в том месте, где вдоль дороги река идет, ну, не река, протока, озера соединяет, метров сорок шириной. Под утро, известно, в сон клонит. Думаю, надо бы остановиться, кимарнуть часок. И тут вижу: из-за поворота машина показалась, на ней фар навешено – сверкает вся. Кто это, думаю, такой фонаристый катит? А подъехал ближе – и ничего понять не могу. Не машина это оказалась, а сооружение какое-то. Ну, вроде как здоровенная ванна на длинных ножках на дороге стоит, и по бокам ее фонари горят. А больше пригляделся – и нет вовсе никаких ножек, висит эта ванна в воздухе, метра два над дорогой.
Струхнул, надо сказать, я изрядно, машину остановил. Только смотрю – все равно машина моя к ванне катится. Я мотор заглушил – и на ручник, на передачу: все равно прет к этой ванне. У меня и волосы дыбом. Метров двадцать осталось до той хреновины, висит она, и вроде как покачивается слегка, бесшумно так.
Тут у меня столбняк прошел, я – дверь нараспашку, и прыгаю из кабины. Только на дорогу встал – будто ослепило меня, и с перепугу я ка-ак дёрнул в кусты. Будто в беспамятстве был. На землю упал, мордой в траву, и лежу, не шевелюсь. Какое-то время бревном отлежал, потом чую: тихо все, и я живой вроде.
Поднялся потихоньку: японский бог! а где я есть-то? А есть я, мужики, на другой стороне реки. А моста через реку, между прочим, нету. И плавать я не обучен, в степу вырос. Но ванны той, гляжу, нету уже, улетела. А может, сквозь землю провалилась – судить не могу, ведь не видел. Только исчезла она, а «КАМАЗ» мой на месте стоит. Тут я малость духом воспрянул и стал соображать.
И сообразил, что реку эту курица вброд перейдет, а я, значит, с испугу и не заметил, как по воде перебежал. Ладно, думаю, пора на свой берег. Сунулся в воду: бляха муха! – чуть не утоп, там около берега с головой… Тут взял меня то ли озноб, то ли жар великий – не пойму. Помню только, что зуб на зуб не попадал, а пот градом катился.
Ну, очухался потихоньку, побрел по берегу, и где-то полкилометра от того места порог нашел, по нему и перебрался на другой берег. К машине пришел – вроде, цела, на том месте стоит, где бросил. И дверца, как у меня была открыта, так и осталась.
Стартер крутнул – завелась, поехал. Только когда-некогда увидел я, что еду-то в обратную сторону. Как дошло до меня такое – встал, сижу в кабине баран-бараном. Как же, думаю, еду я в обратную сторону, если не разворачивался? Да и нету никакой возможности в том узком месте развернуться на моей фуре. Но еду-то я в обратную сторону! Значит, развернута машина! Короче, чуть не свихнулся я…
- Так доехал ты до места? – спросил после паузы бригадир, видя, что Анатолий не возобновляет рассказ.
- Доехал.
- И что дальше?
- Что дальше… Холодильника одного не хватило, вот что дальше – один стоит, а второго нету. Чего ржете? Прокурор вот тоже ржал, когда меня слушал. Хорошо, хоть не посадили, платить только заставили. Только вот не водила я больше.
Через год Анатолий Непряшинцев умер. Перед тем долго болел, от болезни и скончался. По свидетельству родных Анатолия, врачи так и не смогли установить болезнь, сгубившую его.
***** ****** *****
Постоянно публикую свои заметки на злобу дня, а также воспоминания, очерки, рассказы. Читайте, оценивайте, делитесь мнениями.