1. Когда не было компьютеров, интернета и мобильной связи, вы жили «обычной» жизнью. То есть ели, спали, ходили в школу, в университет, на службу, «отдыхали на природе», читали книги, писали письма, отчёты, доклады, даже статьи и книги, если это писание — ваша профессия, пользовались дисковыми телефонами, слушали радио и смотрели телевидение с двумя каналами, встречались с друзьями, устраивали застолья, влюблялись, создавали семьи, рожали и воспитывали детей, хоронили старших родственников, старели сами и сами же умирали. С теми или иными более или менее несущественными добавками и отнятиями всё перечисленное составляло, составляет и составлять будет жизнь человека.
2. И вот появляются компьютеры, которые сперва показывают, что они гораздо удобнее пишущей машины и теперь, с компьютером, печатная продукция перестаёт быть монопольной. Были раньше времена, когда при продаже пишущей машины организации или частному лицу страницу с отпечатками всех букв надо было кое-куда сдавать, ибо почерк любой машины уникален и по нему можно определить, на какой машине был отпечатан тот или иной документ. При массовых продажах сперва печатающих машин, а потом и персональных компьютеров с прикупаемыми к ним принтерами такие процедуры, продолжайся они, превратили бы работу органов госбезопасности в изнуряющий идиотизм. Пришлось просто смириться, что печатная продукция может быть создана полиграфически вполне удовлетворительно совершенно индивидуально, без согласований, подписей начальников в разрешающих органах и без какой-либо издательской организации и типографской краски. Так что не без усилий, но важные и интересные тексты можно было печатать и распространять. И за неизбежным снятием запрета на нерегистрированные пишущие машины государство столь же неизбежно должно снять запрет на распространение печатной информации просто потому, что с этим невозможно бороться. Отдельные выдающиеся, громко прозвучавшие, акции информационной деструкции государства органам госбезопасности можно и нужно локализовывать и пресекать, но массово запрещать или, что ещё нелепее, не запрещая, контролировать, компьютерное железо и выползающие из пасти принтера листы испечатанной бумаги — бессмысленно.
3. И вот появляется сеть. Сперва для обмена научными данными в CERN. Потом сеть заинтересовала военных. Одновременно с военными в сети стали путаться разведслужбы. Кстати, о разведслужбах. Высокозащищённый браузер Tor создан ими. Он сперва был исключительно в пользовании шпионов. Но поскольку трафик, пусть и шифруемый, можно было отследить по его интенсивности и сопоставить с текущими событиями, сама интенсивность обмена зашифрованной информацией демаскировала шпионов. Поэтому разведслужбы пустили Tor в свободное плавание, сделали его доступным для любого человека в сети. И шпионы потерялись в общем шифрованном трафике.
Вслед за учёными, военными и разведслужбами в сеть стали попадать обычные граждане, и она, наконец, стала массовой. Сперва люди стали много больше писать писем, а то уж совсем забыли жанр эпистолярный. Электронные письма стали даже крайне популярными. А возможность делать в них вложения файлов превратили их в первую ступеньку к мультимедийности сети.
Увеличение ёмкости накопителей и скорости сети привели к тому, что медиаконтент (1) стал доступен для хранения на локальных компьютерах, (2) стал доступен непосредственно по сети и (3) мог уже быть послан за тридевять земель, то есть годился для обмена и распространения. Одноранговые torrent-сети позволили быстро обмениваться нужными файлами.
А потом появились социальные сети, которые объединяют рыхлое сообщество и его же формируют по интересам и симпатиям. В социальной сети, например такой достаточно развитой как Facebook, совместно можно делать вообще всё, что вы делали раньше в обычной жизни вполне индивидуально или с кем-то совместно, но с больш и ми издержками на встречу. Можно писать в группе, можно писать кому-то индивидуально. Можно проводить видеоконференции и совместные просмотры для группы. Можно обедать, устраивать попойку с чоканьями рюмками в экран. Можно в разных городах гулять всем вместе, выходя на улицу в условленные часы. Можно стирать бельё пока не изотрётся. И можно показывать бельё пока нестираное и нестёртое. Можно булькаться в ванне. И можно в ней же тонуть, показывая как тонешь. Можно выступать на симпозиуме и можно сидеть на нём тихо и незаметно. Можно проводить научный семинар и можно в нём лишь участвовать, слушая добрых и умных людей. Можно... — Всё это может быть доступным в социальной сети. Было бы адекватное железо и умение пользоваться интерфейсом социальной сети.
4. Иные беспокоятся: почему человек так подолгу торчит в сети и тыкается в ней во что ни попадя? Настоящей-то жизни это мешает. А вы вспоминайте, как подолгу вы могли говорить по стационарному телефону с аппаратом, обеспеченным лишь дисковым набором номера. И позвонить десятку людей означало стереть палец. Это тоже не было настоящей жизнью, а лишь разговорами и умозоливанием пальца? А когда вы все выходные лежали с новым для вас романом, отлёживали бока, но таки прочитывали его весь, — это тоже было отвлечение от настоящей жизни? А многочасовое глядение в экран телевизора со спортивными передачами, сериалами, новостями, разговорными сборищами — тоже не настоящая жизнь? Где же она у вас настоящая прячется? Как вы её столь незаметно проживаете?
Сейчас, при наличии центрального отопления, колка дров и вообще заготовление их на зиму как раз не есть настоящая жизнь, а представляет некий вид блажи, напуск на себя «романтики» дикой жизни, как и самостоятельное сеяние и выращивание хлебов, а потом сбор урожая, помол и выпекание буханок подлинно домашнего, «своего», хлеба.
А чтение книги, бумажного экземпляра или электронного, как раз не блажь, а сама жизнь, ведь для грамотного и образованного человека чтение — обыкновение жизни, а не банный лист, нечаянно прилипший к телу. И если вы сами чувствуете, что перебарщиваете с социальными сетями или мобильными телефонами, чтением книг, просмотром кинофильмов, вспомните подобные перекосы в прежней жизни с телефоном стационарным, книжкой бумажной, с цветным телевизором в одном экземпляре на всю семью для просмотра всей же семьёй футбола, хоккея и фигурного катания. Так справились же с теми вроде бы негармоническими колебаниями? Так почему ж не справиться с нынешними?
Это и есть жизнь. Она немного изменилась, стала сетевой, но не надо считать эти изменения чем-то искусственным, нежизненным, а уж тем более — постыдным.
5. Сеть есть жизнь. Постыдной, как и любую жизнь, вы делаете её сами. А ведь вольны и не делать.
2019.04.08.