На Яндекс.Коллекциях — это такой сервис визуальных историй с музейными архивами и выставками — выложили хорошую подборку с павильоном Мельникова на Всемирной выставке в Париже 1925 года.
Страна Советов тогда участвовала впервые. Поездка во Францию рассматривалась как стратегический шаг, который позволит продвинуть идеи советского государства. В закрытом конкурсе на проект участвовали все звезды конструктивизма, но судьи, среди которых были Маяковский и Луначарский, выбрали именно мельниковский проект. И не прогадали — павильон стал манифестом конструктивистов на мировой арене, а Корбюзье заявил, что павильон СССР был единственным сооружением, которому стоило уделить внимание на выставке.
Триумф не был легким. Много лет спустя Мельников рассказывал, что территория павильона окзалась «в высшей степени неудобна для строительства». СССР отвели очень маленькую площадку (29,5×11 м), ограниченную не только в горизонтальной, но и вертикальной плоскости. Сквозь участок проходили трамвайные пути, которые запрещалось демонтировать. Поэтому у здания не было фундамента и его построили максимально легким, из большого количества стекла и дерева.
Хан-Магомедов в книге о Мельникове приводил воспоминания архитектора:
«Подводить фундамент под здание из-за трамвайных путей было невозможно. Надо думать, что многие злорадствовали, что Советский павильон „не пустит корни“ в буквальном смысле слова. Ну, а мы ведь только что свершили революцию, были молоды, и трудности нам были нипочем.
Англия, Франция построили пышные сооружения — не павильоны, а настоящие дворцы. Итальянский павильон походил на разбогатевшего лавочника. Это было традицией многих французских выставок, и часто павильон официально назывался „Дворец искусств“, „Дворец электричества“. Мы — советские люди — ненавидели все, что напоминало в архитектуре дворец. Это относилось не только к выставке, а ко всему зодчеству и ко всему миру. Мы создавали архитектуру „антидворцовую“. Поэтому мы отказались от замкнутых пространств, напоминавших нам дворцовые анфилады, от массива стен, который замыкает в себе узкий мир дворцовой жизни, стремились связать интерьер с экстерьером, усматривая в этом демократизм. Ныне эти мысли можно найти в любом журнале, и в нашем, и в иностранном. А тогда это вычитать было негде и увидеть было негде».