Актриса сериала стала видеть привидение и предсказывать будущее после травмы на съемках. Пока она лежала в ббольнице с сотрясением, режиссер ввел в сериал нового героя, с которым у актрисы сначала не сложились отношения. По выходе из больницы актриса продолжила работу. В том числе и в других городах. Съемки сцен в сериале сблизили актрису и неприятного ей актера. Ближайшая подруга актрисы вышла замуж и забеременела. Однажды ее муж чуть не попал в варию - спасла актриса, сумев ментально вселиться в его тело и вывернуть руль в последний момент. Напряжение душевных сил приводят актрису снова на больничную койку. Объяснение с новым актером перерасло в непонятные отношения, в которых каждый боялся открыться другому.
Как и в первый раз встречать из больницы меня пришли Юлька с Морозовым. Хорошо, что съёмочная группа не воспоследовала за ними. Это было бы слишком… Юлька снова была восторженной, шумной, радостной, импульсивной и энергичной, а Морозов… был с цветами. Я чуть было не упала, увидев его с огромным букетом красных роз. А когда он вручил их мне, я даже прослезилась. Соседки по палате с затаённой ненавистью смотрели на меня, с умилением на Морозова и с завистью на букет. Если Юлькин энтузиазм вызывал у них раздражение и недовольство, то улыбка Морозова привела в благодушное состояние. А я была ошарашена: мне ещё никто не дарил таких шикарных букетов, да ещё без повода. Короче, выходила я из больницы под впечатлением. И в машине Морозова я слова не сказала. Да и не смогла бы: Юлька тараторила со скоростью пулемёта, не давая даже собственных мыслей услышать.
Проводив меня до дверей моей квартиры, она наскоро чмокнула меня в щёку и препоручила Морозову. Я даже не успела возмутиться – меня передавали как… как тот букет цветов! Но Юлька на прощание мне улыбнулась и заговорщицки подмигнула. Ну вот… И как мне сердиться на эту авантюристку?
Морозов проводил меня в квартиру, помог снять пуховик и сапоги. Я была тронута его заботой. Войдя в комнату, я остолбенела: на комоде стояла небольшая искусственная ёлочка, украшенная мишурой и игрушками. Чёрт бы всё побрал! Я и забыла, что скоро Новый год!
Войдя за мной, Морозов обнял меня за плечи.
- Какое сегодня число? – спросила я, не поворачивая головы.
- Тридцатое, - ответил Морозов. – Сергей Лущенко дал всем отдых до следующего сезона. Поэтому можно не торопиться на площадку.
- Но у меня обязательства перед Кёнигом и Е-бургом! – вспомнила я.
- Позвони им, - прошептал Морозов, склоняясь к моему уху. Возбуждающая дрожь пробежала у меня по коже, и кровь забурлила в венах.
Ну и как бы я это сделала, если он завладел моим телом и мыслями? И я, всегда такая ответственная и обязательная, плюнула на всё и отдалась ласковым и умелым рукам Морозова, его мягким и требовательным губам и… другим частям его потрясающего тела. Об остальном я подумаю позже. В конце концов, должна же и у меня быть жизнь, а не только работа!
И, отбросив сомнения, смущение и мысли о работе, я начала медленно расстёгивать ремень на его штанах. Во мгновение ока он стянул с себя водолазку, а дальше… А дальше мир в очередной раз перестал существовать. Не сговариваясь, мы решили, что до завтра он останется со мной. И Новый год мы встретим вместе. Наверно, это был первый Новый год за долгое время, который я встречала не в поезде, самолёте или гостинице в чужом городе. И, надо сказать, я не пожалела…
С исчезновением Гарика я обрела относительный душевный покой. Не знаю, сам ли он придумал, что я должна вспомнить свой дар, или его в заблуждение ввели, когда сюда направили, но я была уверена, что не он меня должен был курировать и учить. Наверняка это было его чистилище. А не моё наказание. Наверняка это он должен был что-то понять, а не я. Ведь он даже не догадывался, каким был мерзавцем, пока его не ткнули носом в его поведение при жизни. Хотя, история стара, как мир: мужчина считает, что женщина создана для его удобства. Для его удовольствия. Что держать слово, данное женщине, вовсе не обязательно. Что женщина неспособна понять ни ядерную физику, ни высшую математику, ни интегральные схемы, ни работу принтера или устройство автомобиля, а тем паче, коллайдера. Что женщина вообще должна быть благодарна, что на неё обратил внимание мужчина, что позвал на ночь или в ЗАГС. А что облагодетельствовал внезапным ребёнком – сама виновата: надо было предохраняться и не верить обещаниям. Словом, женщина – неразумное животное, которое можно и нужно использовать. И возмущаться, что оно начинает использовать тебя. Какая любовь при подобном самомнении? Мужчина называет любовью то чувство, которое бурлит у него ниже пояса. Когда получает любовницу, домохозяйку, рабочую лошадь, мамочку себе и своим детям одновременно. Любовь для мужчины – это удобства в его жизни. И если глупая женщина создаёт эти удобства, он говорит, что любит её. Мир мужской, созданный мужчинами для мужчин и живущий по мужским законам. Мужчины устанавливают правила игры, мужчины раздают карты и следят за ими же установленными правилами. Женщины вынуждены подчиняться. И если женщине удается – не выиграть, нет: в мужском мире женщина не может выиграть по определению – а сровнять счёт, то почему мужчин это возмущает? Мужчины пользовались женщинами со дня рождения цивилизации. А это больше 10 тысяч лет. Простые избирательные права женщины получили около полутора столетий назад, равноправие, которого на самом деле нет, женщины добиваются меньше ста лет – так что возмущает мужчин? Почему истерики про женскую власть, про притеснение мужчин? Откуда эти выдумки? Неужели от разобиженного эго и уязвлённого самолюбия? Но так подло ведут себя только личности ничтожные, мелочные. Которые от невозможности дотянуться до высшего, стараются это высшее принизить до своего уровня и очернить. А мужчины претендуют на благородство и гордость. Что ж, жизнь расставляет всё по своим местам. Только глупые женщины продолжают считать, что они без мужчин пропадут. Это мужчины пропадут без прислуги и создаваемых ею удобств. А женщины без мужчин могут очень даже хорошо жить. И даже сделают мир проще. А не таким заумным и агрессивным, направленным на самоуничтожение. Жизнь даёт женщина. Мужчина её только отнимает. И непонятно поэтому, почему во все века в любых религиях и философских направлениях солнце и свет, рождение и добро – это мужское начало, а луна и тьма, смерть и зло – женское. Пока мужчина не будет на месте женщины во всех смыслах, он не поймёт, какой же он подонок, недостойный жизни. Гарик мне это доказал…
…Перед отъездом я сподобилась присутствовать, правда, в роли слушателя, при разборках между Сергуней и Аргуновым. Поздновато спонсор спохватился и приехал проверять свои вложения. Да и оставлять Серёгу без присмотра – себе дороже: любую глупость сморозит, и будет уверять, что он не виноват. Вот как с тем амбалом: у этого недоделанного Михалкова виноватой оказалась я!
«Герцог» орал благим матом на притихшего Серёгу:
- Какого нахуя тебе понадобилось у него деньги брать, утырок безмозглый? Хоть бы со мной посоветовался, гений, блять, бизнеса! Он тебе только рыло начистил, а я тебе щас мозги вправлю! Ты, каззёл безмозглый, соображаешь, что не ты, а я с ним расплачиваться буду? Ёбаный ты аферист! Думаешь, я спущу это? Я деньги зарабатываю не для того, чтобы всякий прыщ из Мухосранска их просирал! Стоило уехать ненадолго, как ты дел наворотил! Куда сценариста дел? Что за хуйню ты снимаешь?
Я заглянула в приоткрытую дверь: Сергуня стоял перед ним, как нашкодивший школьник и что-то блеял. Честное слово, мне даже жаль его стало…
- Куда Скворцову дел? – продолжал орать Аргунов. Никогда не видела его в такой ярости! Зрелище не для слабонервных: ну прямо разъярённый бык на корриде! – Почему я её не вижу? Что за мужик вместо неё? Я не давал согласие на такие изменения! Кому ты что врать надумал?
- Твоя любовница головой тронулась, - пискнул Серёга.
Я чуть не задохнулась от подобного голимого вранья и хотела уже влететь, чтобы вцепиться ему в морду, но меня опередил рык Аргунова:
- Какая, нахер, любовница? – Он сгрёб Серёгу за шиворот и встряхнул. – Тебе, козлу озабоченному, везде только секс мерещится. Сначала займись им, трепло брехливое, а потом ори о нём.
Он отпустил полузадушенного Серёгу. Тот с красным лицом потирал себе шею.
- И давай, рассказывай, что у вас там делается и почему ты наврал, что я согласен на какую-то там «любовную линию», о которой я ваще в первый раз слышу.
«Герцог» сел за стол. Серёга с опаской сел напротив него.
- Значит так…
А дальше я услышала такую ахинею, что не выдержала и влетела в павильон с намерением вцепиться Серёге в глотку, чтобы заставить его забрать своё вранье назад. Что я орала, я не помню, но помню бегающие глазки Серёги и изумление, написанное на лице «герцога».
Когда я высказалась, закончив свою речь всеми известными мне эпитетами из животного и растительного мира, Аргунов смотрел на меня в полном восторге.
- А ведь я был прав! Ты и Морозов классно сработались! И из вас вышла такая суперская пара! – Он повернулся к Серёге. – Так что ты там мне говорил по поводу мозгов Скворцовой? Сдаётся мне, что у неё их побольше, чем у тебя. Пожалуй, я сменю режиссёра… - Он задумчиво поглаживал подбородок.
Тут я увидела, как Серёга впервые испугался. Ещё немного, и он бы упал перед ним на коленки. Что ни говори, а появление Аргунова на нашей площадке всегда поднимало мне настроение. Может, он и был невысокого мнения о женщинах (а кто из них, мужиков, высокого? любой мужчина считает, что «баба дура, не потому, что дура, а потому, что баба»), но он, по крайней мере, не строит из себя господа бога, не поучает, не намекает и не провоцирует. И уже поэтому мне общаться с ним было просто. Не то, что с этим истериком-невротиком Серёгой, постоянно пьяным или полупьяным Петюней или тупоумными статистами, осветителями или операторами. Нет, я не перестала считать мужчин сволочами и кобелями. Но зачем самой лезть в бутылку, если тебя туда не заталкивают? Наши шуточные пикировки не были злыми и развлекали нас обоих. И теперь, видя, как он разыгрывает перед этим говнюком падишаха, имеющего право его казнить или миловать, я едва сдерживалась от смеха. «Герцог» мне незаметно подмигнул, я кивнула, что всё поняла. А Серёга трясся, как осина на ветру, и ничего не замечал.
- Ладно, - решил Аргунов. – Хрен с тобой. Мне самому интересно, как ты закончишь этот свой голимый бред. Но, имей в виду, я сначала увижу, что ты тут снял, а уж потом буду платить. Хватит уже из меня дурака делать!
Он сурово сдвинул брови. Серёга закивал, как китайский болванчик, и на полусогнутых выполз из павильона. Я подождала, пока его шарканье затихнет, и тихонько засмеялась. «Герцог» улыбнулся. А я… А я заржала в голос: давно так не веселилась!