Валерий Мусиенко
Потаённые озёра
Шла вторая половина сухого августовского дня. Несмотря на то, что был уже конец месяца, дни стояли на редкость солнечные и теплые. Постоянные ночные заморозки почти извели изнуряющую мошку, которая только к обеду приходила в себя и рано вечером снова пропадала.
Я привычно переключал рычаги коробки передач своего бульдозера, работая на подаче песков к промывочному прибору. Мы торопились до октябрьских морозов промыть шахтные пески, которые выдали из шахтных глубин «на гора» за длинные зимние месяцы.
Когда я в очередной раз толкал полный отвал песков к вершине насыпи, чтобы обрушить их вниз на промывку, к гидропушке «мониторщика» Лёхи, почувствовал резкий рывок и бульдозер начал забирать вправо, как подбитый танк. Первая мысль – уперся отвалом, во что-то большое и тяжелое справа. Приподнял отвал, разгружая его, но машина упорно продолжала забирать вправо, вокруг стоячей правой гусеницы, при этом левая работала нормально.
Остановил бульдозер, выскочил из кабины, осмотрел ходовую часть – все целое. Я уже начал подозревать, что «разулся» на правую гусеницу. Похоже было, что застопорился правый фрикцион. Неужели что-то с ним случилось? Тогда придется повозиться…
Пока откручивал болты лючка, который прикрывает правый фрикцион, ко мне на насыпь вскарабкался Лёха, подошел горный мастер, увидев, что работа стоит.
- Правая «гуска» не крутится, - поясняю обоим.
- В чем причина? – интересуется горняк?
- На фрикцион грешу, может бугель оборвало, сейчас вскрою лючок, посмотрим…
Сзади загрохотал бульдозер, на котором подъехал дядя Лёша, бульдозерист с соседнего прибора, заметив наш «консилиум».
Вместе осмотрели еще раз ходовую часть, фрикцион, проверили тормозную ленту на фрикционе – все было в норме.
- Остается одна причина – бортовая полетела, - вынес свой вердикт дядя Лёша.
- Это же пол бульдозера разбирать, - схватился я за голову.
После этого мы зацепили тросом мой раненый бульдозер, дядя Лёша свей машиной приволок его не базу и уехал на свой промприбор, продолжать промывку песков.
Лёха остался караулить свой прибор и пломбы, которыми был опечатан шлюз прибора. Ведь мы успели что то с ним намыть с утра, после съемки золотосодержащего концентрата. Хотя, если честно, содержание золота в песках на нашем приборе было более чем скромным, за сутки упорной промывки удавалось взять от 200 до 300 граммов металла. Причем 200 гораздо чаще… А тут всего четверть суток успели от съемки до поломки проработать… Правда, Лёха упорно всем доказывал, что съемки можно значительно увеличить, правильно выставив шлюз прибора и заварив несколько швов на вашгерте приемного бункера, куда, по его мнению, уходит немалая часть валютного металла, не попадая в шлюз, где он просто обязан осесть на вафельные резиновые коврики. Зря к Лёхе не прислушиваются, он очень наблюдательный. Все-таки охотник.
Горняк вышел по рации на контору прииска, сообщил о случившемся, попросил уведомить о поломке механика, чтобы тот подобрал запчасти для ремонта бортового редуктора. И чтобы сообщили моему сменщику, что его ночная смена откладывается. А завтра всем экипажем мы загрузим со склада тяжеленые шестерни борт редуктора, прочую мелочь и на грузовике привезем на шахту. Ремонтировать будем под открытым небом, ведь до поселка сорок километров, а мы обездвижены. Своим ходом не сможем до цехов ремонта добраться.
Позже подъедет тихоходный автокран, за это время мы максимально подготовимся, чтобы его не задерживать. Вот и я сейчас, пытаюсь облегчить нам работу на завтра. Выбил палец гусеничной цепи - гусеница разъединена. Открутил оба шаровых крепежа отвала к кареткам. Отцепил и подвязал к гидробакам гидроцилиндры отвала. Открутил крепление правой каретки к валу заднего моста бульдозера. Выкрутил нижнюю сливную пробку правого редуктора, подставив под него обрезанную полубочку, для сбора смазки бортового редуктора, нехотя вытекающей тугой ленивой струей через сливное отверстие. Почистил от грунта шестигранники шляпок многочисленных болтов, соединяющих по периметру кожух бортредуктора с рамой, и несколько раз облил их соляркой, чтобы за ночь отмокли, и мы без особого труда их утром открутили.
Осталось только краном сдернуть правую каретку со всеми катками и направляющим колесом и приступить к вскрытию самого редуктора. Перед этим надо будет также краном снять и убрать в сторону отвал бульдозера и скинуть с каретки гусеницу. Но это уже будем делать завтра, сегодня я сделал все, что мог. Совесть моя чиста как синее небо над головой. Осталось закрыть на замок кабину, спрятать в обычном месте ключ – под левой гусеницей сзади, под ведущим зубчатым колесом, слить воду из радиатора и блока дизеля, все-таки заморозки нешуточные уже бывают по ночам.
До прибытия автобуса с ночной сменой осталось еще пять часов. И ведь раньше домой не доберешься – просто нечем. Тут нет попуток. Да мне и не надо.
***
Сидеть впустую столько времени и ждать автобуса не хотелось, тем более в такой солнечный день. Я давно хотел пройти вверх по западному распадку, из которого вытекал небольшой ручей Морошка и по болотистой лесотундре бежал в нашем направлении. Поэтому, попив на приборе с Лёхой чаю и предупредив его куда иду, я налегке отправился исследовать этот распадок.
Идти по пружинящему торфу сочащегося водой болота удовольствие ниже среднего. Поэтому я был рад, когда через километр вышел на небольшую терраску, по которой и вошел в этот распадок. Тут было сухо, растительность тоже уже была иная. Попадались по осеннему раскрашенные бордовые кусты голубики. А чуть выше по склону и вечнозеленые плантации брусники, с еще не созревшей твердой белобокой, на нижнюю сторону, ягодой. Со стороны солнца она уже была красная.
Перпендикулярно моему пути проходила просека геологоразведки. Это можно было определить по тянущимся посередине просеки на одинаковом расстоянии друг от друга затесанным вешкам из стволов лиственницы, воткнутым в пробуренные скважины. Чтобы вешки не ушли со временем в скважину и не упали, к ним были прибиты поперечные жерди. И не напрасно, так как некоторые из них стояли вкривь и вкось, но не упали. На затесанной стороне были написаны черной краской, какие то обозначения из букв и цифр. Эти жутковатые кресты тянулись унылой процессией по всей длине просеки.
Дно распадка было покрыто толстым слоем мха, который как губка весь сочился влагой. Странно, что ручей не пробил себе русло, а прятался в мокрый мох и так лениво стекал в сторону выхода из распадка. Можно представить, как здесь бывает сыро и неуютно во время дождей.
Пройдя еще с километр по распадку, я стал подниматься на одну из окружающих его сопок, сжимающих распадок все в более узкую расщелину, которая заканчивалась почти отвесным склоном. Поднимаясь по склону сопки и не найдя тропинок, довольно много времени пришлось потратить на продирание сквозь заросли карликовой березки. Она была не выше, чем по грудь, но идти по ней было просто невозможно, тем более, что в глухом распадке, при отсутствии ветра, активизировалась очнувшаяся от ночного анабиоза мошка. Которая меня подгоняла и нервировала, норовя укусить за губу или веко.
Наконец заросли березки закончились. Начался следующий высотный пояс растительности – сплошные заросли ольхи. Странно, что в долине и возле поселков я таких мощных кустов не видел. Тут, в распадке, кусты больше походили на небольшие густо посаженные деревья. Приходилось прыгать по их растущим под углом к горизонту стволам.
Но все плохое, как и хорошее, заканчивается. Наконец, я выбрался в заросли кедрового стланика. Он рос тоже густо, но между кустами можно было протиснуться, а почва под ногами была сухая и упругая. Чем выше я поднимался, тем меньше кустов стланика мне попадалось. Вершина сопки была абсолютно лишена какой-либо растительности, под ногами хрустела мелкая порода из глинисто-песчаных сланцев. Приятный ветерок продувал мошку. Внизу, насколько хватало обзора, расположились заросли стланика. По ту сторону водораздела виднелись хребты таких же сопок, покрытых кустами кедрового стланика. Много хребтов, много распадков. Все они убегали за горизонт. Я еще попытался рассмотреть хоть что-нибудь, но тщетно. А ведь в тайне я надеялся увидеть у горизонта национальное якутское село Оротук. А слева, как я надеялся, я увижу издалека верховья Колымы, нашей главной реки. Справа я пытался рассмотреть Эльгеньёвские озера. Но меня, по прежнему, окружали только сопки, покрытые густыми кустами кедрового стланика.
***
Ничего не оставалось, как повернуть назад. Прогулка оставила приятную усталость и хорошее настроение. В этот раз я решил поступить хитрее – не лезть в кусты на склоне и не спускаться в болотистый распадок, а по вершинам цепочки сопок, идущей слева вдоль распадка, спуститься на шахту. Тогда мне всего с километр останется пройти по болоту до нашей базы.
Обратный путь, по сухим вершинам сопок, занял гораздо меньше сил и времени. Тем более, что дорога почти все время шла вниз.
Настоящий сюрприз меня ожидал, когда я поднялся на вершину последней сопки, выходящей на нашу шахту. С удивлением я обнаружил, что между сопкой и шахтой, совсем не далеко от соседнего промприбора, на который толкал своим бульдозером золотые пески дядя Лёша, лежит среди долины озеро. Причем не просто озеро. А прямо таки Озеро. С большой буквы. Это был красивейший водоем, отражавший отчаянно синее небо. Оно, озеро, было такой совершенной формы правильного овала и такого насыщенного синего цвета, что я минут двадцать простоял, не в силах от него оторваться. Красивей этого озера, я мало что видел. Хотя по нашим живописным колымским озерам походил вдоволь. По размеру оно не уступало футбольному полю. Может быть, было немного уже и длиннее. Даже не знаю, чему я больше удивился – красоте водоема, правильной геометрии или его размеру? А может тому, что такое чудо лежит у нас под боком, а мы о нем ничего не знаем? Я о нем ничего не слышал. Ни разу. Интересно, что с торца озера лежало еще одно озерцо, небольшое, идеально круглое. И такое же неестественно синее. Небольшой травянистый перешеек между ними указывал на то, когда то они были одним целым, просто их постигла судьба всех болотных озер – зарастание. Было бы большой глупостью не зайти на них посмотреть вблизи, по дороге на шахту.
Я еще раз окинул взглядом долину с высоты сопки – красота, какой обзор! Широкая долина мощной реки Эльгеньи тут делает под углом поворот, образуя широкое болотистое плато. И снова поворот под углом, в прежнем направлении, но уже на другом краю плато. В это плато выходят несколько ручьев. Самая широкая и длинная долина у Эгеляха. Я как то с удочкой на несколько километров вверх по ручью уходил, потом спускался до слияния ручья с Эльгеньей. Уловом, правда, похвастаться не могу, всего один небольшой хариус «пирожкового» размера. Но зато осмотрел очень живописные места, редкие по красоте даже для наших краев. Удовольствие все равно получил огромное от общения с природой.
А вот вижу узкий распадок ручья Пигмей. Тоже очень красивые места. По соседнему с Пигмеем ручью, названия которого уже и не помню, я уходил вверх по распадку. После чего выходил в исток того ручья, залезал на сопку и по ней по хребту переходил водораздел, спускался в исток ручья Пигмей. По Пигмею уже шел по всей его длине. До его слияния с Эгеляхом. Тут же в долине у нашего прииска два полигона, которые мы уже успели отработать. Один полигон небольшой, у Пигмея. Второй – огромный карьер у русла Эгеляха. Его почти отработали, но пласт золотых песков «нырнул» вниз. Поэтому, из-за большой глубины вскрыши, его отработка открытым способом, стала не выгодна. Нашли выход – прямо на дне полигона зарезали в его борт четыре штольни. Плюс вентиляционные штольни. Они же служили и авариными выходами, на случай обвала. Так и отрабатываем.
А ближе всего ко мне шахта. Зимой мы с Лёхой работаем в одной бригаде, берем пробы золотых песков. На предмет содержания металла в песках, его расположения в них. Работа интересная, хотя физически и тяжелая - приходится не только работать отбойным молотком, отбирая образцы мерзлых грунтов, но и таскать их на себе, а это до трех партий в смену. В партии до двадцати мешков, объемом по «ендовке» в каждом мешке (ендовка - большое геологическое ведро с линейкой шкалы внутри, объемом 14 литров). Наша шахта по нашим меркам большая – четыре ствола. Этот «муравейник», на четыре выхода, растянулся по долине километра на полтора в длину, около километра в ширину. Практически от сопки и до реки. Целый подземный город. Правда, в один этаж.
Своей работой мы гордимся, ведь мы не просто шахтеры, а ведем эксплуатационную доразведку шахтных песков. Уточняем и корректируем данные геологоразведки. Относимся к геолого-маркшейдерскому участку.
Слегка спустившись с сопки, я снова попал в заросли стланика, потом ольхи. Выбравшись из которой стал прорываться через полосу карликовой березки. Только на краю болота удалось вздохнуть спокойней. По болоту я пошел к озеру. Вокруг были небольшие островки чахлой лиственницы.
Каково же было мое удивление, когда я вышел на промприбор, но не нашел ни одного озера... Ну ладно маленькое, мог промахнуться, хотя где тут потеряешь озеро, если я прямо на него шел? Но как я мог пройти на почти открытом пространстве мимо огромного озера?! До сих пор удивляюсь.
Возвращаться времени уже не было - скоро должен был подъехать автобус со сменой. Да и устал по сопкам лазить. Любопытно, что даже Лёха не знал о существовании озер у нас под носом.
- Да нет тут рядом никаких озер. Тем более больших. Ты, может, с сопки Эльгеньёвские озера видел? - продолжал доказывать он мне, на мои расспросы о двух озерах, расположенных в непосредственной близости от шахты.
- Да нет, Эльгеньёвские отсюда не видно, до них километров двенадцать. Ближайшие озера - Роговик и Марина. Но Роговик за высокой сопкой от нас находится, а Марина вообще как в жерле вулкана, на вершине огромной сопки с провалом вместо вершины. Я был на них, не они это. Даже по форме не они. Ну, ты же охотник, может от мужиков что слышал?
- Я говорю - нет тут рядом озер, я бы знал! Я тут все окрестности облазил с родственником Сашкой на охоте. Не первую зиму тут охотимся.
- Зимой? А надо летом с той сопки смотреть, - пытаюсь его убедить.
- Что мне на той сопке делать? Там дичи нет. Тем более - летом. Это ты как турист от нечего делать по пустым сопкам бродишь, хозяина ищешь. Он там может, в кустах стланика от жары отдыхаешь. Наступишь ему на ухо – он тебе холку то намнет! Мне тут уже горняк высказывал, чего это ты на сопку полез? Я ему сказал, что ты за ягодой пошел. Где ягода? Куда дел?
***
На следующий день мы привезли запчасти для ремонта бортового редуктора. Потом подошел кран, мы скинули гусеницу, сняли каретку, сняли и отодвинули в сторону отвал.
На перекуре я вызвался сбегать на ручей за водой для чая. Пока мужики курили, я не спеша побрел по чавкающему торфу к сопке, в сторону ручья, надеясь найти озера, которые увидел вчера.
Странно, но почти дойдя до сопки я снова озер не обнаружил… Пришлось вернуться, по пути набрав воды из ручья. Никто из нашего экипажа тоже ничего не слышал про эти озера. И даже не интересовался ими.
На третий день, снова отправляясь по воду, я стал логически думать, как мне найти эти потаённые озера. Ну, никак они мне не хотят показаться, как заколдованные..
Недалеко от соседнего прибора петлял по болотистой местности небольшой ручеек. Его направление невозможно было определить. Вот он бежит справа налево. Переступаешь его, делаешь два шага - и снова видишь ручей. Но в этот раз он бежит в противоположном направлении…
Удивляешься, ведь так не бывает, чтобы два ручья текли навстречу друг другу, а расстояние между ними было всего два шага. Но если пойти по одному из них, то становится все на свои места – это один и тот же ручей, просто он сильно извивается и петляет. Только из очень хитрых озер может вытекать такой хитрый ручей.
Иду вдоль петель этого ручья, оставив их по правую руку, стараясь не залезать в болото. Ручей пропал…
Начинаю соображать, что ручей и озера меня в очередной раз провели. Беру резко вправо и выхожу на идеально круглую поляну, диаметром около шести метров. В отличие от окружающей болотной растительности и кочкарника, поляна заросла густой уже завядшей желтой травой высотой по грудь. Понятно, что когда то это тоже было озерцо. Только оно совсем уже заросло. И оно соединялось с теми двумя, которые я уже не первый день так безрезультатно ищу. Все три озера должны соединяться одним ручьем, как бусы ниткой. Обычно так и бывает. Скорее всего, они когда-то были одним длинным, но узким и мелким озером. Разворачиваюсь и иду по траве к шахте, уже в обратном направлении.
Метров через двадцать выхожу к маленькому озеру. Оно также зарастает. Скоро тоже исчезнет. Само озеро, около десяти метров в диаметре, тоже имеет идеально круглую форму, топкие берега поросли травой. Подойти невозможно – травянистые берега качаются под ногами, боюсь провалиться. Судя по всему, озерцо не очень глубокое. Обхожу его и с обратной стороны вижу вытекающий из него небольшой ручеек, по которому метров через тридцать выхожу к большому озеру. Я нашел его!
Оно великолепно. Его потому плохо видно со стороны, что его, словно бруствер, окружает метровой высоты сухой берег, по которому вокруг озера в несколько рядов растут лиственницы небольшой и средней высоты. Глубину невозможно определить из за темной воды, настоянной на торфе. Но понятно, что глубина приличная. К воде тоже невозможно подойти из-за топкости берегов. На мелководье полосой растет высокая трава, за которую, как за ширму, медленно, с чувством собственного достоинства, от моего берега уплывает семья уток. Утята уже выросли размером с родителей, но на крыло еще не встали. Таких – «шлепунцами» называют. Они по воде разгоняются, шлепают крыльями, а взлететь еще не могут. Браконьеры этих молодых птиц легко добывают, нещадно выбивая целыми выводками. Обхожу их с другой стороны, но утки снова прячутся в траву. Под ногами замечаю несколько стреляных капроновых гильз от ружья шестнадцатого калибра. Поднимаю их, нюхаю - еще свежие, недавно отстрелянные, даже порохом пахнут. Странно, что их оставили, ведь эти гильзы еще неоднократно можно перезарядить. Значит, все-таки кто-то знает про эти озера…
Обхожу озеро, иду по вытекающему из него ручейку и метров через сто выхожу на промприбор…
Это странно, ведь на озере не было слышно шума техники, грохота валунов в приборе. Полная тишина и идиллия, как на картинке, иллюстрирующей лес в книжке с русскими сказками. Как будто в другой мир попал, в другое измерение.
Возвращаюсь с чайником воды к нашему разобранному бульдозеру. Никому не рассказываю про найденные потаённые озера. И разговор о них больше не завожу. Целее будут озера и их обитатели. Пусть и у меня будет своя маленькая тайна. Жаль, что не я один о ней знаю. Гильзы, лежащие в кармане моей куртки, тому подтверждение…
21.04.2019 г.