Ты куда это собрался, да ещё и не трезвый? По грибы? На Плешивый склон? Ты в своём ли уме? Туда и трезвым осторожно ходить нужно. Да вижу, вижу что ты меня за глупца старого принимаешь, что с разума своего сошёл. Да только, выслушай ты старика. Ну, нет, присядь. Давай нальём, коль пьянка у тебя уже началась, да рассказ мой послушай. А грибы, да что грибы? Гриб не уйдёт никуда. Да, и мест по более грибных есть, чем Плешивый склон.
Что говоришь? Чего я так стращаю? Да как не стращать то вас, дурней молодых, кому одни глупости да геройство бесполезное на уме? Если бы мы, старики, вас не стращали, вы бы до возраста своего не дожили. Вы же, как деревяшки тупые, себе на уме. Так что, давай разливай и слушай.
Деревня на Плешивом склоне
Вот на том месте грибном, что Плешивым склоном зовётся, деревня была. Давно уже. Зим шестьдесят назад. Ну да, мне семьдесят весной будет, значится, в аккурат, шестьдесят будет этой зимой, как деревни не стало. Не большая деревенька, но и не три дома в шесть рядов. Вон старое сухое дерево видишь? Там рядом дом старосты был. Это груша его. Ох, какие груши там росли сладкие. Я же и сам от тудава, если ты не знал.
Так вот. Жили мы и не тужили. Да только был в деревне нашей один изъян. Баба одна, что не такой как все была. Все её чурались, не любили, за спиной смеялись. И каждый желал, чтобы пропала она куда, или померла скорее. Странная она была, не такая как все. Чучело, одним словом.
И одевалась не так, как принято, и говорила не так. Да и мысли у неё были свои, народу чужды. Никогда она со всеми не держалась. Всегда особняком. А может люди просто к себе её не подпускали. Вот так бывает, что веселятся бабы у колодца, а как Лазоря за водой идёт, так замолкают и расходятся.
Уж сколько слухов про неё было, сколько сплетен. Нас, детей сопливых, пугали. Мол, плохо сделаешь, придёт Лазоря и тебя утащит. Дети с криками от неё бежали. А всё от того, что своих детей у неё двое было, да оба умерли странной и страшной смертью.
Старший утонул. Да только утонул на суше, в день жаркий. Играл с детворой, упал и начал водой харкать. Текла она из него, текла и не прекращалась. Так вздохнуть и не сумел, захлебнулся.
А младшая, девчушка была ясноглазая, русая. Эх, вот и не помню, как звали. Так с той и вовсе страшное дело произошло. В аккурат на праздник костров. Бегала с детворой, пыль по дороге гоняла. Да вдруг упала, закричала. Вроде невидимой рукой её кто-то над землёй поднял, как тряпку потрепал. Вывернул ей руки и ноги так, как бабы бельё выкручивают, а потом и вовсе сжал со всех сторон, как комок творога выжав до суха.
Страшное зрелище это было. Да вот что со смертью сына, что со смертью дочери Лазора даже слезу не проронила. Молча детей схоронила, как мы цыплят дохлых закапываем и прежней жизнью жить начала. Тогда вот народ и вовсе на неё ополчился. Ну, не по-людски же делает.
Да так как-то и повелось потом, что за ведьму её считать начали. Что случится, так на неё пальцем и показывают. У кого куры подохнут, кого пронесёт, как от гнилой воды, у кого пожар, молоко скиснет, заболеет кто, крысы заведутся. Всё на Лазору поклёп.
И дерьмом ей окна мазали, и в нужник закваску из мести кидали, и саму гнилыми овощами забрасывали. А она молчала и дальше жила. Как назло всем. Вот только, очень сильно берегла всегда кольцо, что на шее носила. Обычное, серебряное, гладкое. Побрякушка. А она его на шнурке носила и берегла. Говорят, так ведьмы свою суть скрывают.
А в последний год так случилось, что народ взбесился. Был у нас такой дед Цветан. Скверный дед, но без него ничего в деревне не решалось. И вот, свадьбу играли, а его нет. Удивились, послали. Знали, что если свадьба без него пройдёт, потом всем спокойствие попортит вредностью своей. Да искали его, искали, а так и не нашли.
Тремя днями позже объявился и рассказал, что Лазоре в дом вошёл, а она возьми, да за ним в дверь две иглы воткни. Ему выйти, а он немогёт. Чем к порогу ближе подходит, тем больше слепнет. Будто иглы ему глаза выкалывают. Он и просил, и умолял. А это безумная сидит за столом и своими делами занимается. Горох перебирает. И только три дня спустя, как свадьба кончилась, отпустила деда. Выдернула иглы из двери, он как пробка и выбежал исхудавший, замученный.
Собрался народ, вилы собрал и огонь. Пошли к хате Лазоры этой и давай её вытравливать. На двор выволокли и бить начали. Мы, мальцы тогда совсем, всё это видели. Пинали её ногами, камнями били, палками. Она молчит и только кольцо, что на шее висит, крепче сжимает. Не выдержал кто-то и сорвал кольцо то. В тот же миг вздохнула баба, да и успокоилась навсегда.
Ну, а дальше вроде праздник. Вроде изгнали ведьму, зарыли, и теперь жить всем и радоваться, да не тут-то было. Наутро деда Цветана нашли. Да таким, что мёртв он был уже много лун. А потом и вовсе, люди гибнуть начали. До утра дотянет, промычит, что встретил на ночной дороге Лазору, и всё, к Кондратию.
Мужики тогда засаду на погосте устроили. Ждали, как мертвечиха из могилы выйдет, там её и успокоить окончательно. Да только не случалось того долго. Руки опустили и забросили дело это. Да вот луну спустя один из охотников рассказал, что поздно возвращался и мимо погоста шёл. Смотрит, а над могилой Лазоры кто-то смеётся. Баба какая-то стоит и на шнурке кольцо то самое держит.
- Ну что? Не смогла, не сдержала меня! – смеётся баба. – Теперь ты тут гнить будешь, а я дела свои закончу.
Обернулась она дедом Цветаном и пошла до деревни. А охотник за ней следить. У околицы обернулся дед девкой. И узнал охотник тот в девке этой дочь самого старосты. До дома проследил, чтоб ошибки никакой не случилось, да потом людям рассказал. Ну а людям то чего? За вилы, за огонь и к старосте. Самого удавили, дочь на вилы подняли и хату подожгли. Только вот, как уже хата огнём пылала, дочь старосты, мёртвая уже, с хохотом выбежала из огня и по всей деревне метаться. Все хаты вспыхнули. А как последняя сгорела, она сама встала посередь и закричала, что никогда тут больше жить никто не будет. Потом опустилась на землю и затихла.
И вот, с того случая пробовали мы выстроить деревню заново, но всегда или пожар проходил, или люди умирали.
А пятью годами позже сечник в наших краях был. Мы уже, кто остался, по округе разбрелись. А кто-то и вовсе на ту сторону большого оврага перебрался, дескать, там жизнь проще. Дескать, там люди сами за себя и сила гнилая не так беснуется.
Так вот, узнал сечник этот, что нет больше на Плешивом склоне деревни и спрашивать про Лазору и детей начал. Оказалось, что знал он её, она тоже сечником была. Ну, то бишь, сечницей. И дети у неё от него были. Да, получилось как-то так, что Лазоря у ведьмы, которой дочь старосты была, каким-то способом неведомым силу отобрала и в себе заперла. Кольцом тем держала. Так людей хотела защитить.
Да ей бы тихой быть, так нет. А она всё ведьме мешать пыталась. Та, хоть без сил и осталась, да того, что осталось в ней, хватало людям зло делать. Вот и не справилась Лазоря.
А на Плешивом склоне, с тех пор, лучше не гулять. Поговаривают, там ведьма убиенная Мраком обратилась. Так что, шагал бы ты за грибами куда в другое место.
Список всех сказок в Путеводителе по Чёрному лесу. Быстро и удобно!