В XX веке, в результате двух мировых войн, бурное развитие получил международный шпионаж, а вместе с ним, на почетный пьедестал поднялась и работа разведчиков.
Особую значимость эта профессия приобрела после того, как два мира разделил между собой железный занавес.
В погоне за ценной информацией, спецслужбы, представляющие интересы непримиримых систем, стремились привлечь на свою сторону осведомителей с противоположной стороны, присваивая им кодовые имена и не забывая про материальный стимул для завербованных агентов.
Нередко те или иные сотрудники сами выказывали желание связаться с контрразведкой противника, получая при этом классификацию инициативников.
Ни к одной из этих категорий нельзя было, до определенного момента, причислить работника архива 1-го Главного Управления КГБ СССР майора Митрохина.
Окончив после артиллерийского училища, сразу два факультета Казахского государственного университета, 25-летний выпускник, недолго проработав заместителем прокурора в Харькове, был направлен в Комитет информации при МИД СССР.
Именно так называлась советская внешняя разведка в период с 1947 по 1951 годы.
Зарекомендовав себя с положительной стороны, тов. Митрохин в течение ряда лет выполнял ответственные задания партии и народа в ближневосточном регионе, а во второй половине 60-х его перевели в восточную Германию.
До сих пор неизвестно, чем не угодил молодой офицер начальству на немецкой земле, но с 1972 года его отлучили от активной работы и определили в архив.
Очень быстро освоившись на новом месте, бывший оперативник освоил новый вид нелегальной деятельности – он стал скрупулезно копировать все старые дела, пылящиеся на полках хранилища.
Ксероксов в то время не было, доступа к фототехнике тов. Митрохин тоже не имел, поэтому он старательно переписывал все документы аккуратным почерком и, пользуясь отсутствием внешнего досмотра, ежедневно выносил записи в носках, а дома переписывал все данные в общую тетрадь.
Понимая, что хранить в собственной квартире, пусть даже устаревшую, но, тем не менее, сверхсекретную информацию, слишком опасно, Василий Никитич закапывал герметичные банки, с исписанными тетрадями, у себя на даче.
При этом Митрохин молился богу, чтобы их садовое товарищество не коснулась цивилизация, и рабочие не провели на территорию газ, перекопав весь участок.
Несмотря на то, что СССР был крупнейшим поставщиком энергоресурсов на мировом рынке, его мечты сбылись.
Тем временем, количество суперсекретных материалов планомерно возрастало, так как чекист не предпринимал никаких попыток связаться ни с одной из разведок капиталистических стран.
Жизнь в режиме еженедельных ночных земляных работ продолжалась в течение 12 лет, пока, наконец, в 1984 году, майор госбезопасности не оставил службу, пополнив ряды советских пенсионеров.
В те времена никто не мог предсказать приход к власти Михаила Горбачева и будущую перестройку, поэтому не исключено, что когда внутренний голос спрашивал гражданина Митрохина: «Вася, ЗАЧЕМ???», он, скорее всего, не находил ответа на этот вопрос.
Тем не менее, прилежный писарь и трудолюбивый землекоп дождался своего звездного часа. В 1992 году, он официально пересек границу теперь уже суверенной Эстонии и, прибыв в Таллин, свободно посетил посольство Соединенных Штатов.
Это было время, когда американцы с трудом отбивались от наплыва бывших советских граждан, поэтому Митрохина приняли за обычного шарлатана и отказали в дальнейших контактах.
Не потеряв присутствие духа, Василий Никитич, в марте того же года, приехал в Ригу, где нашел полное понимание со стороны шефов английской разведки.
Сотрудники Ми-6, имея на руках подробный план дачи, выкопали в общей сложности шесть чемоданов тетрадей и переправили семью Митрохиных в Великобританию.
Узнав из архивных записей, какие должности занимали информаторы КГБ, в британском истеблишменте, англичане впали в состояние шока. Другое дело, что ни один суд не мог принять написанные от руки бумаги, в качестве полноценных улик.
Кроме того, многие из разоблаченных агентов либо умерли, либо давно отошли от дел.
Тем не менее, многие аналитики, изучившие «архив Митрохина», утверждали, что «если бы на Запад бежал даже глава КГБ, он обладал бы меньшей информацией».
Сам бывший майор госбезопасности утверждал, что «исполнить долг российского патриота» (то есть совершить предательство) его сподвигло разочарование в коммунизме, которое он испытал после речи Никиты Хрущева на закрытом пленуме ЦК КПСС.
Однако, зная биографию главного фигуранта этого громкого дела, нетрудно догадаться, что перелом в сознании произошел после того, как его перевели на кабинетную работу, сделав невыездным.
Такое развитие событий не удивительно, поскольку как только советскому человеку, уже неоднократно побывавшему за рубежом, перекрывали доступ в зловонный мир капитала, он мгновенно терял веру в светлое будущее, которое день и ночь строили его соотечественники.
До неприличия пожилые люди, засевшие в Политбюро, и с завидной регулярностью хоронившие друг друга у Кремлевской стены, хорошо понимали этот неумолимый закон Жизни, поэтому жестко соблюдали режим изоляции для всего населения Советского Союза.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
1922 год. Продуктовый рацион тов. Дзержинского
Хоккей, в который так и не сыграл Валерий Харламов
Шестидневная война. Суматоха в Кремле и опасения Брежнева
Близкий друг Гитлера, отбывший срок заключения и разбогатевший после войны