Знаете момент, когда сидишь в вагоне, а на параллельном пути трогается поезд? И первые несколько секунд не можешь понять, твой поезд поехал или соседний. Так же и с головой, сразу не сообразишь - ты сходишь с ума или мир.
***
Медсестра Настасья называла улыбку Пёрышкина “Успокоин”:
- Дмитрий Егорыч, там родственники переживают, выдайте им “успокоину!”
Пёрышкин шел, улыбался, уговаривал. “Успокоин” действовал, люди жали его “золотые руки” и уходили с легким сердцем. Жалко, что самого Пёрышкина “Успокоин” давно не брал, как перестают действовать даже дорогие иностранные антибиотики на внутрибольничный стафилококк.
На Пёрышкина уже вообще мало что действовало. 20 лет со скальпелем в руках. 20 лет его утро начиналось с таблички “Онкологическое отделение”. 20 лет, омытых слезами - отчаяния, надежды, благодарности.
Почти четверть века Пёрышкин вырезал опухоли из людей. Вырезал хорошо - считался лучшим хирургом в их небольшом городе. Про него так и говорили: "Рука у Пёрышкина лёгкая".
Рука, может, и лёгкая, а мысли в последнее время – тяжёлые. Густые, мутные, ворочаются в голове, стекают вниз, расползаются в грудной клетке. Осточертело ему это всё: серое захолустье, больница, в которой 20 лет скальпелем машет, пациенты эти, с трясущимися подбородками и сжатыми кулаками. А ещё Васягин, заклятый коллега – посредственность и любитель "благодарственных конвертов" – укатил в Москву, и стало Пёрышкину совсем тошно.
Оперируй он в столичной клинике, бывалые коллеги быстро бы объяснили, что мутные липкие мысли зовутся "выгоранием". Психолог бы отправил его в отпуск, нагрузив витаминами и все бы прошло.
Но единственный на их городишко психолог сам себя считал недоразумением. А отдыхать Пёрышкина отправил график отпусков. И у хирурга были однозначные планы завершить отпуском карьеру, если бы не случайная встреча в последний рабочий день.
Он узнал пациентку только по глазам - зеленым, хитрым, с искусно вырезанными природой уголками. Тогда, на операционном столе, она лежала необъятная, задыхающаяся. Оперировал и знал - без шансов. А тут окликнула его здоровая, крепкая женщина. И, хоть Пёрышкина редко можно было удивить, особенно сейчас, переполненного булькающей тоской и отвращением, но мелькнуло на его лице изумление.
- Дмитрий Егорович! Не узнали поди?
- Почему же, узнал - Филатова. Не ожидал просто…- Пёрышкин прикусил язык.
- ...живой увидеть? Да ладно уж, понимаю. Каждый день просыпалась и думала, когда уже кончатся мои мучения.
- И каким же, не побоюсь этого слова…
- Чудом?
- Чудом.
- Тетка меня к шаману отвезла.
Мысли Пёрышкина на секунду прекратили склизкое движение и вяло булькнули.
- Куда?
- В Сибирь.
- Ммм. Понятно.
- Да ладно вам. Мне самой до сих пор не понятно. Но, может, и не надо этого понимать?
- А к нам зачем пришли?
- А за справкой одной. Ой, вон как раз медсестра идет, побегу, - женщина сорвалась с места.
Пёрышкин еще несколько часов ходил по больнице, подписывая и перекладывая бумажки. Когда он пришел в свой кабинет переодеться, на столе топорщился неровным краем листок, спешно вырванный из блокнота.
"Сосногорск, улица Ленина, 12, квартира 6. Набрать 2-12-64. Надеюсь, никогда не пригодится”
"Что я, дурак? По шаманам таскаться?" - булькнул мыслями Пёрышкин.
И на следующий день уже покачивался в поезде, пересекающем Уральские горы....
***
Друзья, подписывайтесь на канал, чтобы не потерять продолжение истории!
