Отношение в обществе к сотрудникам милиции-полиции всегда было своеобразным, поскольку основывалось на самых противоречивых факторах- уважении, страхе, презрении… Отсюда обилие жаргонных наименований, которыми оно их награждало и которые до сих пор имеют хождение в народе.
Безусловно, в ряду наиболее нелестных прозвищ выделяется жаргонизм «мусора», имеющий дореволюционное прошлое. Своим рождением он обязан криминальной среде, а потому нет ничего удивительного- какое уважение к слугам закона можно ожидать от уголовников!
Существует две версии появления этого жаргонизма. Вплоть до 1917 года служба в структуре полиции, осуществлявшая дознание, розыск преступников и пропавших без вести, именовалась уголовным сыском. Соответственно, в Москве – Московским уголовным сыском, имевшим аббревиатуру МУС. Именно от этого сокращения и появилось презрительное название «мусора». И хоть позднее эта аббревиатура трансформировалась в МУР, прежнее жаргонное название великий и могучий русский язык сохранил.
Вторая версия относится к более раннему периоду. После того, как в уголовную среду проникли польско-еврейские слова, широко употребляемые в Ростове-папе и Одессе-маме, в блатном лексиконе появилось еврейское слово «мосер» (muser), переводимое как «кляузник». Именно так в дореволюционной России называли доносчиков, которых в полиции называли «осведомителями», в советской милиции – «агентами», а в простонародье - «стукачами». А пользующихся их услугами сотрудников полицейского ведомства стали именовать «мусорами». Какая версия предпочтительнее- выбирайте сами!
К этому же периоду относится появление ещё одного малопривлекательного прозвища у сотрудников милиции- «легавые».
В конце 19 века в Российской империи появилась сыскная часть, имевшая довольно обширную агентуру- так называемых сексотов. Вместо удостоверений за отворотом пиджака те носили специальные значки с изображением легавой собаки, обладающей особым чутьём и нюхом. Очевидно, образ этой охотничьей собаки символизировал характер и специфику работы сыскной полиции, за что её работники и получили это прозвище. Жулики, которых порой как раз и ловили с помощью чутья, стали называть легавыми всех тайных (оперативных) работников сыскной полиции- сыщиков и их доносчиков. При этом ни у кого язык не поворачивался назвать легавым кого - нибудь из прочих полицейских чинов- городового, полицмейстера или исправника... Лишь позднее это метафорическое сравнение было перенесено на всех без исключения полицейских, а потом- и сотрудников милиции. Кстати, это сравнение по большому счёту так и не прижилось в обществе. Что любопытно, само слово постепенно трансформировалось в «лЯгавые».
А вот отношение сотрудников милиции-полиции к наиболее распространённому ныне жаргонизму «менты» достаточно спокойное. Хотя до сих пор не утихают споры - является ли оно оскорбительным. Определение слова «мент» во всех словарях и справочниках не оставляет сомнений в пренебрежительном оттенке, который оно носит. На сей счёт имели место даже судебные прецеденты по защите чести и достоинства сотрудников милиции. Эксперты - специалисты русского языка дали подробную характеристику слова, выяснили его этимологию и подтекст, с которым оно может употребляться. Сегодня оно прочно вошло в современный русский язык, является его неотъемлемой частью и не считается оскорбительным. По сути, оно у нас употребляется в контексте второго названия полицейского, являясь своего рода аналогом американского «копа». Неудивительно, что многие милиционеры даже с гордостью называют себя ментами.
А вообще слово «мент» заимствовано нами у поляков (когда Польша была ещё частью Российской империи): так те называли тюремных надзирателей, форменной одеждой которых были ментики - нечто среднее между пиджаком и пальто с несколькими рядами пуговиц. В свою очередь, поляки взяли это слово из венгерского языка: у венгров оно переводится как «плащ, накидка» - так называли полицейских в Австро-Венгрии, поскольку те носили накидки. Наибольшую популярность в царской России ментики нашли среди гусар - они представляли собой короткие куртки, обложенные мехом с пуговицами в несколько рядов, со шнурками и петлями.
Обмундирование царской жандармерии и полиции тоже состояло из ментика, правда, больше напоминавшего польский вариант.
В послевоенные годы в СССР «ментами» стали называть всех сотрудников милиции.
Любопытную расшифровку этого слова дал в своё время бывший замминистра внутренних дел М.Суходольский: «Мой единственный надёжный товарищ!». Пусть впредь так и будет!
Читайте мои предыдущие публикации на канале «Трудный элеМЕНТ» :
О «пиджаках» и «сапогах» в милиции
Прощай, Макаров?
Как брали в милицию не служивших в армии...
Почему сегодня у полиции женское лицо
Воспоминания о реформе: как мы «оптимизировали» штаты
Уважаемые читатели! Дайте свою оценку публикации, поделитесь ею в соцсетях и рекомендуйте друзьям! Проявляйте уважение к автору и друг к другу, воздерживаясь от откровенных оскорблений, хамства и мата в комментариях (буду блокировать)!