Вопрос . Вы считаетe, что превращение стакана воды в дуб представляет собой произведение искусства?
Ответ . Да.
Вопрос . А что здесь произведение искусства? Стакан воды?
Ответ . Здесь уже нет стакана воды.
Вопрос . Процесс изменения?
Ответ . Здесь нет процесса изменения.
Вопрос . Дуб?
Ответ . Да. Дуб.
На сцене четыре стула, стол с кипой бумаг и лампой, таз и полотенце. За ними экран во всю стену.
Выходит Илья Мощицкий и выбирает из зала добровольца, который на время спектакля станет его марионеткой. Выбор - это уже часть спектакля. Момент узнавания - сегодня ты будешь по эту сторону зала, потому что ты пришел именно для сегодняшней версии спектакля.
Перформанс в перформансе. Перетекание из сущности в сущность без изменения формы.
Режиссер манипулирует добровольцем, манипулирует зрителем, изначально задавая максимально триггерящую тему, которая практически гарантирует включение эмпатии.
И тем не менее нас постоянно возвращают к тому, что все, происходящее на сцене - спектакль. И мы знаем, что это спектакль. И режиссер знает, что мы знаем, И мы знаем, что режиссер знает, что мы знаем. Это создает дистанцию и рамку, делающие возможным наблюдение и наслаждение.
Илья и доброволец вместе прямо на сцене создают спектакль с одной стороны, с другой стороны - никакого добровольца нет. Нет субъекта с собственной волей и возможностью влиять на произведение. Есть живая кукла с микрофоном, наушником и листами напечатанного текста.
- Скажи “да пошел ты”
- Да пошел ты
- Скажи еще раз громче
- Да пошел ты!
- Хорошо, а теперь еще громче
- ДА ПОШЕЛ ТЫ!
Но мы смотрим на эту куклу и видим в ней одновременно добровольца и персонажа пьесы.
В какой-то момент уже нет явных переходов от одного к другому. Пьеса прерывается и продолжается уже без пауз. Или не прерывается совсем. Доброволец не видит, что происходит на экране за его спиной. Порой там что-то, идущее в разрез с тем, что происходит на сцене. Он видит только реакцию зрителей.
Перформативный разговор о единстве пространства, времени и материи.
Илья Мощицкий говорит, а зритель верит. И выясняется, что для формирования ответной эмоции не нужно играть эмоцию на сцене.
Музыка Филипа Гласса и видеоряд на экране отсылают к идее “жизни, выведенной из равновесия”.
Спектакль Ильи Мощицкого сравнивают с работами Мило Рау. Он продолжает исследовать и препарировать театр. По ходу действия он задает вопрос о том, получилось ли у него сделать спектакль. “Не слишком ли надуманно?”. Но этот вопрос он задает марионетке, которая лишь озвучивает написанный им же ответ. В этот момент зрителю может показаться, что даже его мнение уже прописано в сценарии. Но после спектакля режиссер приглашает всех на обсуждение, где уже нет готовых вопросов и ответов. Таким образом границы театра постоянно раздвигаются и остается впечатление, что спектакль так и не заканчивается ни для одного из его участников.
- Когда я скажу “Проснись”, ты перестанешь играть.
- Проснись.
- Проснись.
- Проснись.