Конец 19-го века и первое десятилетие 20-го века стали свидетелями вялой реакции европейских армий на растущее влияние огневой мощи на поле боя, а также последствия, которые эти технологические достижения имели, среди прочего, для традиционной роли кавалерии. По мере того как государства втягивались Первую мировую войну, становилось понятно, что кавалерия теряла свою прежнюю ценность и роль. Однако некоторые стратеги полагали, что кавалерия, оставался непоколебимой в своей ценности, наряду с артиллерией и пехотой. Как гласит британская доктрина 1907 года, «винтовка, как бы она ни была эффективна, не может заменить эффект, производимый скоростью лошади, магнетизмом заряда и ужасом холодного оружия». Точно так же в немецкой доктрине 1913 года отмечалось: «В кавалерийском бою энергичная атака со стремительным наступлением — это верный путь к победе». Конечно, события от Крымской войны (1854) до русско-японской войны (1905 г.) заставили армии задуматься о влиянии технологий на эту боевое формирование, но этого было недостаточно, чтобы поколебать их веру в важность скорости и шока, которые применяла кавалерия, оружие, или в традиционную роль, которую она сохранила в военной культуре. Тем не менее, некоторые европейские страны, особенно Великобритания после ее опыта во время бурской войны, осознали, что огневая мощь кавалерийских подразделений может быть более важной. В новой доктрине планировалось интегрировать применение кавалерии в купе с новыми технологиями. Британцы оснастили некоторые отряды длинными винтовками, а не традиционным карабином, и подчеркнули спешившую тактику открытого порядка и огневую мощь, становясь больше похожими на конную пехоту, хотя некоторые кавалерийские отряды продолжали использовать саблю или копье. Будущий командующий Британскими экспедиционными силами Дуглас Хейг (1861-1928) сохранял веру в полезность кавалерийского подразделения, хотя даже он признавал необходимость инноваций. Как он пояснял, использование кавалерии в разведывательных и отборочных миссиях было тем местом, где ценилась конница, поскольку ударная пешая пехота, уступала конной. Некоторые офицеры увидели новый потенциал кавалерии в применении огневой мощи с пистолетами в каждой руке, чтобы «шокировать пехотные формирования» и создать «разрыв», который мог бы облегчить традиционное наступление. Большинство военных специалистов по-прежнему придерживались мнения о кавалерийских атаках подобного типа и поэтому считали, что данная тактика является неотъемлемой частью ведения войны в условиях, удовлетворяющих современным критериям ведения боя. Тем не менее, первая мировая, стала закатом для конницы; как отмечает один историк, «Великая война была апокалиптической для кавалерии».
Хотя кавалерия основных трех участников Западного фронта — британцев, немцев и французов — была подготовлена в течение всего конфликта к использованию ожидаемых, но не достигнутых прорывов на линии, она имела лишь два месяца боевого опыта в начале войны. Пять кавалерийских дивизий британской армии и восемь кавалерийских дивизий французской армии близко соответствовали десяти немецким кавалерийским дивизиям на этом фронте. Первоначальное ожидание состояло в том, что мобильность кавалерии могла бы выполнить необходимые фланговые маневры, к которым стремились обе стороны, или, как минимум, найти противника, но авиация доказала свою ценность в этой разведывательной роли. В битве на границах в 1914 году немецкие кавалерийские дивизии, вероятно, крупнейшее кавалерийское собрание, когда-либо организованное в Западной Европе, впервые вступили в бой с бельгийцами в битве при Галене (12 августа 1914 года). Она также известна, как Битва за Серебряные Шлемы, так как разбитые немецкие войска из II кавалерийского корпуса под командованием генерала Георга фон дер Марвица (1856-1929) оставили много шлемов на поле боя. Немецкая кавалерия позже столкнулась с французской пятой армией, которая также имела кавалерийский корпус под командованием генерала Жана-Франсиоса Андре Сорде (1852-1923). Немецкая первая и вторая армии, состоящие из сильного правого фланга, могли похвастаться самыми большими силами кавалерии в каждом корпусе, тогда как другие армии содержали элементы дивизии или более. Корпус Сорде прошел по всей длине линии соприкосновения, часто покрывая более тридцати километров в день, и в итоге защитил левый фланг, демонстрируя роль мобильности. Результатом этих сражений стало истощение сил и гибели тысяч лошадей, что сделало подразделение относительно неэффективным. Из пяти дивизий только первая кавалерийская дивизия генерала Эдмунда Алленби (1861-1936) была задействована в первые недели войны на Западном фронте.
Фронт, участвующий в битве при Монсе (23 августа 1914 г.), где англичане удерживали левый фланг сил Антанты и задерживали продвижение немцев почти на два дня, принес ожидаемые результаты. Это действие ускорило великое отступление от Монса. Все попытки, как немцев, так и союзников обойти и окружить силы противника потерпели неудачу, демонстрируя слабость предполагаемой мобильности кавалерии против огневой мощи современной армии. Однако только в 1918 году роль кавалерии вновь обрела значимость, о чем лучше всего свидетельствует атака и в последующем разгром и преследование немецкого полка в Морейском лесу первой канадской кавалерийской бригадой. Даже в условиях окопной войны на западном фронте и уменьшения подразделений кавалерийских частей, конница все еще применялась для сковывающих фланговых ударов в ходе контрнаступлений.
Восточный фронт, с его гораздо большими расстояниями, имел больше перспективы использования кавалерии. Русские начали войну с 117 кавалерийскими полками (тридцать семь дивизий), каждый из которых насчитывал около 1200 человек. В 1917 году немцы имели на этом фронте более двадцати кавалерийских дивизий, но часто использовали эти силы в качестве пехоты. В 1916 году они переформировали пятьдесят три из своих 157 кавалерийских полков, превратив каждый из них в пехотный батальон с четырьмя стрелковыми отрядами и пулеметной ротой. Несмотря на то, что части сохранили свои традиционные полковые звания, ряд кавалеристов добровольно вызвались в воздушный корпус из-за потери статуса. В первый месяц войны, 21 августа 1914 года, австрийцы встретились с русскими в ходе крупнейшего кавалерийского сражения войны в битве при Ярославе. Каждый развернул кавалерийскую дивизию против другого. Русская кавалерия сыграла важную роль в разгроме австро-венгерской седьмой армии в битве при Городенко, с 27 по 28 апреля 1915 года. Но, как и ее австрийский противник, Россия превратила многие из своих кавалерийских подразделений в передовые пехотные подразделения к 1917 году. Сочетание неэффективности кавалерии, потребности в большем количестве пехотинцев и потребности в лошадях для перевозки артиллерии, боеприпасов и другие поставки привели к изменению принципа применения конницы как таковой.
Главный театр, который все еще оставался актуальным для кавалерийских операций, находился на Ближнем Востоке, где командиры нашли место для его большей мобильности, хотя части здесь также использовались больше как конная пехота. Наибольшее влияние кавалерия на кампанию произошло после прибытия генерала Алленби летом 1917 года. Он командовал корпусом конницы в пустыне, одним из трех корпусов в составе Египетских экспедиционных сил. Корпус состоял из трех кавалерийских дивизий: британской, австралийской и смешанной британо-австрало-новозеландской. Эти подразделения оказали значительное влияние на ход палестинской кампании. В Беэр-Шибу 27 октября 1917 года, в ходе стремительной атаки австралийской бригады в конном строю, была прорвана турецкая оборона.
Это была кампания, в которой кавалерия все еще играла свою роль. Однако технологический прорыв в Первой мировой войне, дал понять, что кавалерия потеряла свое прежнее значение и на замену ей пришли не менее маневренная бронетехника и автомобили.
Купить антиквариат и предметы на тему Первой мировой войны вы можете в нашем магазине.
Предлагаем ознакомиться с коллекциями:
Надеемся, Вы найдете то, что искали:)