Вот уже скоро месяц, как мой канал по имени Поликсена Торопецкая бороздит просторы Интернета, поэтому, на мой, взгляд, настало время сказать несколько теплых слов в адрес этой приятной дамы. Нет-нет, прошу вас, почитайте дальше прежде, чем, покрутив пальцем у виска, переходить на другой канал: я вовсе не имею ввиду восхваления самой себе, я хочу немного рассказать о реальной Поликсене, персонаже «Театрального романа» Михаила Булгакова.
Когда я только ввязывалась в игру под названием «канал на Дзене», естественным образом встал вопрос о названии этого канала. Мне почему-то хотелось, чтобы это было женское имя, при этом не просто выдуманное, взятое с потолка, а несущее какой-то скрытый смысл.
Первым делом подумалось о героинях Михаила Булгакова, чудесного, любимого писателя. Конечно же, верхом пошлости было бы назваться например Еленой Тальберг или Маргаритой Николаевной – не люблю много на себя брать. Нет, главная героиня – это не мое, я где-то там, второго плана, три минуты экранного времени в двухчасовом фильме, но роль моя непременно должна быть харАктерной.
И тут вспомнили о Поликсене.
Напомню, что в «Театральном романе» Поликсена Торопецкая возникает после того, как к главному герою, писателю и будущему драматургу Максудову является некто Ильчин с предложением написать пьесу, чтобы впоследствии поставить ее в Независимом театре:
"- Вы напишете пьесу, а мы ее и поставим. Вот будет замечательно! А?"
Как только договор с театром подписан, режиссер Фома Стриж «своим именем» отправляет Максудова в «предбанник», где царит великолепная Поликсена. Предбанник в театре? Бред! Да, герой наш явно попадает в театр, только это - театр абсурда.
Но мало-помалу Максудова оставляет ощущение того, что он сошел с ума, и, разобравшись кое-как в ситуации, он понимает, что
«предбанник – это актерская шутка. Так они прозвали (и это привилось) комнату перед верхним директорским кабинетом, в котором работала Поликсена Васильевна Торопецкая. Она – секретарь Аристарха Платоновича…»
Роль Торопецкой в романе невелика, и печатного текста она занимает немного, но по-булгаковски сочны детали. Когда я прочитала про «даму с великолепным цветом лица и в алом джемпере за желтой конторкой», которая частенько кидается рыдать иной раз безо всякого повода, чтобы через минуту напудренной и успокоившейся сидеть за конторкой и писать на машинке, я поняла, что этот человек мне душевно близок.
А уж когда я дошла до абзаца о том, как
«Поликсена взмахнула рукой, чтобы треснуть по конторке, треснула и всадила себе в ладонь кончик пера, торчащего из вазочки. Тут Поликсена взвизгнула тихо, выскочила из-за конторки, повалилась в кресло и засучила ножками, обутыми в заграничные туфли со стеклянными бриллиантами на пряжках»,
я просто увидела себя: как-то раз я умудрилась получить трещину ребра ладони просто потому, что в гневе шваркнула рукой по ребру стола на манер каратистов.
Последней же каплей, убедившей меня сделать выбор в пользу этого замечательного псевдонима, оказался портрет уважаемой дамы, увидев его, я поняла, что это - судьба.
Поясню, откуда взялся портрет. Лет 15 назад я купила дивно оформленный «Театральный роман», который даже по тем временам стоил немалые деньги. Но мне очччень захотелось. В книгу помимо самого романа поместили галерею рисунков Бориса Николаевича Ливанова, ведущего мхатовского артиста и отца Василия Ливанова, причем эти рисунки представляли собой шаржи на всех мхатовцев-персонажей романа. Каждый рисунок был подписан и именем персонажа, и именем его прототипа – становилось понятно, кто есть кто в романе.
Изумительно талантливо он рисовал, на мой взгляд, абсолютно профессионально и с большим юмором. Видимо, шаржи были настолько точными, что, по воспоминаниям, большинство его «жертв» затаили на него обиду, кое-кто даже перестал с ним раскланиваться.
Среди этих шаржей были и два варианта Поликсены. Не откажу себе в удовольствии показать оба.
Не то, чтобы личиком мы были очень похожи, но, что касаемо роста, могу только констатировать с печалью, что в средних классах средней школы меня дразнили «каланчой».
Но это еще не конец истории о Поликсене.
Известно, что Михаил Афанасьевич писал персонажей «Театрального романа» с конкретных людей, так вот прообразом Поликсены стала сестра третьей жены Булгакова Ольга Сергеевна Бокшанская, в девичестве Нюренберг, которая действительно работала секретарем В.И. Немировича-Данченко (в романе – Аристарх Платонович) и посвятила МХАТу многие годы жизни.
Ее карьера в Художественном театре началась в 1915 году, когда она устроилась на скромную должность секретаря-машинистки:
«Торопецкая идеально владела искусством писать на машинке. Никогда я ничего подобного не видел. Ей не нужно было ни диктовать знаков препинания, ни повторять указаний, кто говорит. Вообще Торопецкая свое дело знала и справлялась с ним хорошо».
В частности, рукопись книги К.С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве» была напечатана, а затем еще и четыре раза перепечатана именно ею.
Знакомство Ольги Сергеевны с М.А. Булгаковым состоялось в 1925 году, когда он появился в театре в качестве автора «Дней Турбиных».
Впоследствии Бокшанская стала личным секретарем В.И. Немировича-Данченко и, как писал известный театровед А. Смелянский,
«в театре была важным лицом, и чем дальше, тем больше. Она обладала даром чётко схватывать театральную ситуацию и излагать её существо». Театральный критик А.Н. Барков даже считал, что Бокшанская «...занимала более высокую иерархическую ступень, чем её шеф» - так ли это на самом деле, судить, конечно, не мне, хотя выглядит такое предположение довольно забавно.
А в 1938 году Ольга Сергеевна всего за две недели отпечатала рукопись «Мастера и Маргариты», причем работа шла под диктовку самого автора.
Как видно невооруженным глазом, вклад нашей героини в жизнь искусства 20х-40х годов прошлого столетия весьма значителен.
Поэтому, исходя из максимы «как яхту назовешь, так она и поплывет», можно надеяться на то, что молодой еще канал с таким «говорящим» названием тоже как-то себя покажет.