- «С праздником!»
- «Взаимно!».
Поздравляют друг друга мужики на 23-е. И я поздравляю. И говорю «спасибо» небесам, за то, что этот дурдом остался далеко позади ))), и я надеюсь никогда больше не повторится.
Я не знаю, как служат сейчас, говорят: «хорошо». В 1997, когда призвали меня, первое, что должен был защитить защитник отечества – это себя. От Российской Армии. Кто ж знал, что нас привезли на аттракцион выживая длиной в два года?
Первым делом у новоиспечённых защитников, банды похмельных балбесов из Адыгеи, отобрали гражданскую одежду. И уничтожили. Зачем спрашивается? Разве нельзя сохранить и выдать на дембель? Ну вы что, человеческое отношение – это не сюда.
Потом шапка на два размера больше, чтоб ты ни в коем случае не был похож на человека. Всё человеческое – долой. Под шапкой лысая причёска. Добро пожаловать, «теперь ты в армии на х..й». Точнее в пограничных войсках.
Меня призвали осенью, поэтому сразу стало не только голодно, но и холодно. Началась учебка. Чему же нас учили, воинскому мастерству и искусству обороны? Неее, нас учили тому, что мы животные, которых можно унижать физически и морально. Никакой системы в физических нагрузках, а просто издевательство со стороны сержантов. Впервые отмороженные почки и скорее всего первый хронический простатит, из-за долгого лежания в кителе на замёрзшей земле.
А где же были офицеры и прапорщики? – спросите вы. Так здесь же они были, смотрели в сторону, как ватные куклы с пропитыми мозгами. Знали они о том, как идёт подготовка в учебке? Знали. Но, у них были другие дела – продать в городе наши тельняшки и шарфы. Да-да, нам выдали прекрасное нательное бельё, но всё оно, неведомыми путями исчезло из каптёрки.
В своей новой тюрьме, где мы отдавали долг, быстро проявлялись самые хитрожопые. Подсмотрев за старослужащими, «крутые» из Адыгейской партии начинали навязывать уже свою дедовщину своим же землякам, одногодкам. Мерзкая копирка зоны со своими блатными, мужиками и так далее. Это была не армия, это был отстойник, чистилище, в которое ты угодил ещё при жизни. И в этом зловонном чане с вылезающими человеческими пороками – ты должен был становиться мужчиной. Какой же бред…
После идиотизма учебки – наконец рота. Старое здание с тонкими стенами. В казарме 9 градусов. Гарнизонный сортир. Служим.
В роте, о счастье, появляются первые настоящие пограничники: замполит капитан Курицын и старший прапорщик Кузнецов – командир моего второго взвода, раньше командовал разведвзводом и, только с его подачи у нас начинается подобие солдатской жизни. Настоящей, правильной. Полевые выходы, тренировки группы на местности, в лесах и на болотах. Это было интересно. Два или три раза. И всё. Дальше Кузнецову запретили таскать нас за забор, пусть лучше протухают в части.
Ах да, ещё я был водителем, и у меня был ЗИЛ-131. Но за ворота я ни разу не выехал – не было бензина.
А за бензином пропала еда. И это вообще не шутка. Пришёл дефолт 1998-го. Наш погранотряд был должен всем и везде и, поставщики отказывались привозить продукты солдатикам за так. И жрали мы сушёную картошку со складов НЗ. На первое суп из картошки, то есть картошка с водой. На второе картошка без воды. На третье – отвар из рябиновых листьев. Без сахара.
На завтрак мы ходить перестали. Офицеры роты вошли в положение и позволили дольше спать. Вонючую бурду, от которой хотелось блевать, мы поменяли на сон. Иногда ходить приходилось, дежурным по части ставили какого-то мудака, и он выгонял нас на завтрак.
Был случай, за который я сильно уважаю наших сержантов. На завтрак, за вонючей картошкой с НЗ, нам нужно было идти в соседнюю часть, наша столовая не работала. Поэтому нам и дороже было поспать: дорога туда, обратно, и выжидание в столовой, где ты съешь максимум кусок хлеба.
Та вот, припёрлись мы унылые к столовой. Стоим. Не пускают. Сержанты наши: а чего не пускаете? Чего-то ждут. Парни пошли проверили, место в столовой есть, раздачи готовы. Но жирный прапор – не пускает. Стоим. Стоим в строю перед столовой в которую не хотим.
У народа закипело. Мы солдаты конечно и приказ – это святое. Но, когда над тобой откровенно издеваются – перемыкает. Собрав мнение масс воедино, сержанты дали команду на разворот и повели взвод к воротам. И вот тут у столовских начальников пригорело. Морозить солдат – это дело обычное, они же быдло, постоят. А вот то, что подразделение отказалось от приёма пищи… тут уже могут и виноватых поискать.
Были попытки нас вернуть в столовую угрозами. Но парни не зассали и привели нас голодных, но гордых в отряд. Сержантов наказали. Но градус уважения повысился, и внутри коллектива и, к самому коллективу. Больше дебильного отношения в соседней столовой к нам не проявляли.
Потом пропал хлеб. Всё те же долги. Хлебокомбинат посчитал, что нищим пограничникам можно отправлять «больной» хлеб. Знаете, когда тесто прокисает, булку выпекают и, корочка вроде та же самая, а внутри жидкое месиво и вонь…
Есть такое было невозможно. Узнав об этом, командир части Куликов, на свои деньги закупил в батонов в городе.
Отряд усиленно придумывал: как не сдохнуть с голоду? Прапорщики раздобыли лодку и каждый день, на Финский залив отправлялась экспедиция на ловлю корюшки. Потом варёную, мы долго видели её в столовой.
В стране творился бардак, а в армию эти вибрации бардака приходили уже разрушительным землетрясением. Воровали и раньше, только теперь воровали в условиях голода и мы – солдатики, жили как дети леса: что наши, то и съели. Я не шучу. Как например мы добывали сладкое… Откручиваем металлические накладки с карданов старых машин, сверлим дырки, продаём как готовые подковы на подошву сапога, ловим гонца в город на КПП, даём деньги, потом ловим его на обратном пути, забираем печенье, идём в автопарк, кипятим воду в банке бульбулятором – пьём чай с печеньем.
А потом пропали одежда и обувь. На два года службы одному срочнику положено 4 комплекта обмундирования (какая там парадная форма, о чём вы) и 3 пары сапог. Не знаю, как сейчас, у нас было так. По одному комплекту того и другого нам так и не выдали. Чтобы сэкономить новый камуфляж на дембель, и появиться домой красивым, мы ходили в таком рванье, что строй был похож на осенний лес – такое многообразие облезлых цветов. Солдаты-бомжи с заплатами на заднице.
С сапогами ещё смешнее. Их не выдали. Мы выкупали у наших же офицеров ботинки (берцы). Офицерам берцы выдавали, очень удобно было их продать и пропить, ведь жёны об этом не знали. В общем – в берцах нам ходить запретили. Мол, нарушение общего приказа по одежде. И тогда мы тоже немного взбунтовались: мол, босиком ходить? Мудрые запрещатели сдались – в ботинкам мы были лучше, чем босиком.
Наша зарплата 18,5 рублей. При стоимости пачки сигарет «Петра 1» в 10 рублей.
Это вкратце. О защитниках. Издевательства, голод, оборванство, болезни. В армии я переболел гепатитом. В положенный отпуск на реабилитацию не отпустили, как и в обычный отпуск. Нечем было оплачивать билеты. За 2 года службы 3-4 полевых выхода и настоящей армейской науки. Остальное время – караулы.
То есть, мои два года в армии: попробуй выжить и охраняй склады.
Из позитивного: в армии я встретил нескольких прекрасных людей.
Хотел бы я, чтобы мой сын служил так, как я? Нет. Два года никчёмности – слишком дорого.
Вернувшись домой, я принёс с собой плохо различимую тоску с неопознанной гордостью, умение быстро разбирать автомат и 30 рублей, на которые купил две бутылки майкопского пива.
Как и большинству сослуживцев, мне была интересна военная наука. Этакая взрослая мальчишеская игра с беготнёй по лесам и автоматом наперевес. Учения командира взвода, чувство братства и напряжённое внимание, энергия. Если бы это не было единичными случаями в сером болоте, где всё превращается в бытовое выживание при стеснённых условиях.
Надеюсь, что за 20 лет в армии что-то поменялось. Надеюсь, что защитников Отечества учат основам тактики и стратегии, владению своим делом и разумом, владению оружием и, дают им на стрельбище больше 6 патронов.
Всех с праздником. Дай Бог армия будет армией, а не пародией на зону. Желаю всей стране в День Защитника Отечества, чтобы военные были профессионалами, а не «зачем-то»… Чтобы молодой мужчина, попадал в систему, которая взращивает и укрепляет его тело и разум, а не пытается сделать из человека фарш, чтобы потом: авось пойдёт на котлеты.