Информация о моей книге "Записки исторической сплетницы" здесь
Давным давно жила-была девочка со странным для русского уха именем Санча. Родилась и росла она в солнечной Италии, где было много полезного для здоровья - море, фрукты, оливки, мидии с креветками и витамины с минералами. И еще больше вредного для здоровья - войны, вендетта, противоборство аристократических кланов, заказные убийства, яды, кинжалы, скандалы, интриги и прочие безобразия. А если учесть, что принадлежала наша девочка некоторым образом к правящей в Неаполе Арагонской династии, все эти вредные для здоровья и целостности организма факторы можно смело умножать на два. Как ни странно, в таких военно-полевых условиях девочке удалось дожить до взрослого возраста, что само по себе не каждый в тех краях мог себе позволить, да еще и вступить в брак, на тот момент казавшийся выгодным - породниться с папой римским Александром VI, в миру Родриго Борджиа. Тогда это было трендом - прислониться к Борджиа и подняться на волне их успеха. А там уж как получится.
Может, для семьи Санчи этот брак и был выгодным (под Арагонской фамилией королевское кресло стало качаться чуть меньше), а вот для нее самой - не то, чтобы очень. Во-первых, ее муж, Гоффредо, младший отпрыск папы, вовсе не ходил у отца в любимчиках - эту почетную позицию занимал его брат Хуан, а после безвременной кончины Хуана - второй брат, Чезаре. Папа имел некоторые подозрения насчет своего младшего сына - стоит ли он немалых инвестиций в его светлое будущее: мол, ввиду еще малой распространенности лабораторий, специализирующихся на тестах ДНК, поди разбери, папин ли он сын или его мама, Ванноцца деи Каттанеи, нагуляла его от очередного мужа, за которого сам же Родриго ее и спровадил. Пристальное вглядывание в черты лица Гоффредо убедительных результатов не дало, а клятвы Ванноццы типа «твой это сын, твой, чтоб у меня на виноградниках Римпотребнадзор еженедельно проверки проводил!» и «да чтоб мои таверны в пандемию только навынос работали!» звучали несколько лицемерно. Тем не менее ради укрепления семейных позиций папа и Гоффредо осыпал милостями, но по остаточному принципу.
Во-вторых, взращенный на мидиях и южных фруктах здоровый девичий организм требовал качественных и постоянных любовных утех. А какие тут качественные утехи, когда мужу едва тринадцать лет стукнуло и все его интересы - клеить модель венецианской галеры в местном Доме пионеров? Так что решать эту проблему Санче пришлось самостоятельно, не привлекая супруга, зато привлекая других мужчин, благо добровольцы не переводились. Весь список привлеченных к решению проблемы тогдашняя статистика не сохранила, да оно и к лучшему. Оно нам надо - всю ночь просидеть, читая длинный перечень незнакомых интернациональных мужских имен, время от времени цепляясь взглядом за имена знакомые - Хуан Борджиа, Чезаре Борджиа, Ипполито д’Эсте, Гонсало де Кордоба?.. Увлеклась, конечно, Санча, что есть, то есть. Увлеклась настолько, что, говорят, сумела своим поведением разгневать самого Александра VI, который уж чем-чем, а тягой к излишнему морализаторству не страдал и в стойком соблюдении целомудрия не был замечен. Санча, честно признаем, раздражала его и по политическим мотивам, но и в личном плане ей удалось выбесить его святейшество самым натуральным образом. Ситуация выглядела так, будто кого-то выгнали из публичного дома за разврат.
Внимательные читатели уже спрашивали меня: а не боялась ли Санча, будучи тесно окружена гадюками семибатюшными с высшим образованием представителями славного семейства Борджиа, вести себя подобным образом? Не опасалась ли она за свою молодую жизнь? Я отвечу так: Санча, повторюсь, принадлежала к неаполитанской ветви арагонской королевской династии, а всем было известно, что каждый, кто родился в этой семье, в цирке не смеется и в любую мафиозную итальянскую семью может входить практически на равных. Потому что тренированный и психологически устойчивый настолько, что все выкрутасы Борджиа ему (в данном случае ей) должны быть как слону дробина. Да и гены в организме такие, что нет опасности, выйдя в люди, посрамить семью отсутствием живучести и гадючности.
Особого внимания в смысле переданных потомству генов гадючности заслуживает родной дедушка Санчи, неаполитанский король Ферранте (Фердинанд) I. Если внучку отправляли к дедушке на летние каникулы и она к началу учебного года возвращалась оттуда, не заикаясь, значит, можно сказать, что школу жизни она прошла досрочно и в полном объеме. Дед отжигал будь здоров - как в личном, так и в политическом смысле. В общем-то он был типичным представителем социальной группы «правители Ренессанса», удачно сочетая в себе, казалось бы, прямо противоположные характеристики. С одной стороны, он, как и положено прогрессивному лидеру времен эпохи Возрождения, управлял роскошным и изысканным двором, покровительствовал деятелям науки и искусства. С другой стороны, искусство вроде бы должно смягчать нравы… Ага, щас. Видели мы уже то смягчение нравов на других примерах. Вот и описываемый нами любитель изящных искусств идеально подходил на роль пугала для непослушных детей, а также их родителей.
Ферранте был внебрачным сыном короля Арагона, Сицилии и Сардинии Альфонсо V, числившегося в Неаполе, где он путем различных малоблаговидных поступков тоже стал королем, под инвентарным номером I. За его - Ферранте - признание в качестве наследника короны Неаполя (только Неаполя! К остальным территориям папеньки пусть руки не тянет, совесть надо иметь!) в свое время успешно топил некий Алонсо де Борха, любимый дядюшка Родриго Борджиа и будущий папа Каликст III. Собственно, за свои дипломатические усилия в этом направлении Алонсо и получил кардинальскую шапку, а там и дальнейшая его карьера пошла в гору. Так что с семьей де Борха-Борджиа у Ферранте и его родственников с давних времен существовали деловые и даже трогательно-дружеские связи (правда, бывало, что насмерть ссорились, но политика - она такая!). Не то, чтобы Ферранте кого-то удивил своим небезупречным происхождением, но все-таки практика передачи аж целого королевского престола незаконному сыну вызывала некоторое удивление и волнение в аристократических кругах. Не всем безумно понравилось такое решение, и количество неблагожелательно настроенных к Ферранте неаполитанских вельмож возрастало день ото дня. Тем более сам новоявленный король отличался скверным характером, крайней степенью прижимистости и весьма гибкими моральными принципами.
Раздраженные фактом нахождения у власти такой сомнительной с точки зрения происхождения и моральных качеств персоны, враги даже обратились в конкурирующую фирму - к анжуйцам, которые тоже претендовали на Неаполь, и выразили готовность всячески спонсировать вторжение анжуйского претендента, лишь бы не вот это вот, что сейчас престол занимает. Потом случилось много интересного - война между Ферранте и Жаном Анжуйским, горячо поддержанным несознательными неаполитанскими баронами, и интриги супруги Ферранте, успешно подточившие стратегию неприятельского вторжения, и поддержка актуального на тот момент папы Пия II, и отъезд Жана Анжуйского в родные французские пенаты с ворчанием «Да пошла она, эта Италия, феттучини вам в карман!»
