В Тверском театре юного зрителя состоялась премьера спектакля “Головлев. История одной семьи” режиссера Вероники Вигг.
Моноспектакль в исполнении заслуженного артиста России Александра Романова по роману М.Е. Салтыкова-Щедрина “Господа Головлевы”.
Порфирий “Иудушка” Головлев одного за другим провожает в смерть всех своих родных, а в конце и сам замерзает в снегу.
Спектакль играется на камерной сцене - в маленьком темном помещении, где немногочисленный зритель невольно оказывается в и без того давящем и четко ограниченном пространстве произведения.
Вероника Вигг снимает с Порфирия Владимировича печать высокого человеческого происхождения, сына божьего, и в ее спектакле он не господин. Он Головлев. И он - история одной семьи.
Не впервые режиссер выбирает Александра Романова на роль персонажа, олицетворяющего дух и голос постановки. В ее “Чайке” он играет Сорина. Здесь же он оставлен единственным действующим лицом, ведущим повествование о себе и об остальных.
Внешне герой как будто бы перенесен из середины 19 века в середину двадцатого. Его одежда, предметы на сцене, телефон - старше семейства Головлевых примерно на сто лет. Сто лет одиночества. Как у Маркеса череда рождений и смертей. Даже повторяющиеся имена в этом контексте подчеркивают это глухое темное одиночество Порфирия.
На сцене словно бы детская комната. Игрушечная железная дорога, три кукольных домика. Тем тоскливее выглядит взрослый, даже пожилой человек, устраивающий здесь свою странную и страшную игру.
Во что он играет? Под “Тайну” Леонида Утесова он танцует свое танго смерти, распевая, как мантру: “Чай, постель, крупа, мухи, сапоги”. И запускает игрушечный поезд, иногда просто изображая его звуком.
На сцене три здания. Слева - античный храм с колоннами, на котором внезапно нарисованы две рыбы. Ихтис - символ христианства, аббревиатура имени Иисуса Христа. Зачем режиссер соединяет эти две культуры, две эпохи? Причем тут Порфирий Головлев и античный дискурс. Ответ буквально летает в воздухе. Мухи.
Откуда они взялись в этой мантре смерти?
В пьесе Жана Поля Сартра “Мухи” Орест убивает мать и ее любовника за то, что те когда-то убили его отца. Он как бы выполняет волю своей сестры - Электры, которая все детство играла в убийство, потому что в него можно играть одному. Мухи - это Эринии - богини угрызений совести, которые мучают жителей Аргоса, ставших соучастниками убийства, приняв его как должное. Орест берет на себя все бремя убийства и уходит из Аргоса, а мухи отправляются за ним. Для жителей приходит освобождение и прощение.
Примечательно, что Сартр - философ атеистического экзистенциализма очень поддерживал революции, Советский Союз. А главной темой у него всегда была свобода. О свободе же говорит и Порфирий Головлев.
Центральное здание - лучший дом в Головлево, который по решению матери отходит Порфирию - украшен революционными знаменами. Это еще одна эпоха. Уничтоженной религии и культуры, главенства грубой силы, доносов и страха. Сам Головлев становится его неотъемлемой частью. Ведь и песня, на мотив которой он распевает свою мантру, появилась в 1939 году.
Третий “домик” - часть многоквартирного дома послевоенной эпохи. На нем нет рисунков. Он - кусочек конструктора с надписями на стенах - знаком пожарного гидранта и аббревиатурой ДГУ - дизель-генераторная установка. Единственные символы, которые могут характеризовать это время, видимо, по мнению режиссера.
Смею предположить, что он относится к Хрущевским годам. А это новая антирелигиозная кампания, заставлявшая верующих чувствовать себя лишними, людьми третьего сорта. “Покажем последнего попа по телевизору к 1965 году”.
И вот по этим домам размещает Вероника Вигг руками Порфирия всех персонажей, соотнося их с теми или иными ценностями и маркерами времени.
Итак, Порфиша играет в убийство в своей маленькой комнатке и мухи постоянно рядом с ним.
Рассказывая о своих родных, он одного за другим достает игрушечных деревянных медведей. На них написаны имена, а сами медведи покрашены в бурый цвет. Он играет с ними, разговаривает, целует, а потом отправляет на кладбище, вращая не то ленту погрузчика, не то колесо водяной мельницы. Почему люди стали медведями? Есть несколько преданий, по которым медведь - это проклятый человек. В одном из них монах пришел в одно село, но сколько бы он ни стучался в дома, ему никто не открыл. И тогда он проклял этих людей за нелюбовь к ближнему, и они превратились в медведей. В другом один мельник спрятался под мостом, чтобы напугать бога, который гулял неподалеку. И бог за это превратил его в медведя.
В славянской традиции медведя сам черт боится. Отец Порфирия звал свою жену чертом. А она в свою очередь боялась своего маленького Порфишу, когда он пробирался к ней в комнату и тихонько сидел в углу, глядя на нее.
Но Головлев постоянно говорит о боге, о божьем законе, ведет себя как примерный христианин. Почему вся его семья - медведи? Не куклы. В библии медведь - страшный, апокалиптический зверь. Символ агрессии. Все медведи, упомянутые в библии - бурые.
И только Порфирий до самого конца предстает перед нами в виде человека. Он отделен ото всех. И в самом финале он надевает маску медведя и уходит в темноту.
Головлев - это фарисей в костюме бухгалтера.
Мы привыкли называть фарисеем человека лицемерного, лицедейного. В том смысле, что на глазах он добродетельный и порядочный, а когда его никто не видит, ведет себя совершенно противоположно. Но более глубоко он совершенно искренен во всем, что делает и говорит. Его же главная трагедия состоит в том, что он ставит закон божий выше живого бога. И судит себя и других вместо бога. Именно поэтому он лишь судит “блудных сынов”, возвращающихся в Головлево, а попадающих на “страшный суд”, говорит им о христианской морали и провожает их на смерть.
В финале он приходит к покаянию, просит прощения за всех, кого уже нет. Но для него нет покаяния. Он так и не дойдет до могилы матери. Замерзнет по дороге. Надевает маску медведя и запевает песню “Мишка косолапый по лесу идет”. Нет больше мантры смерти. Нет мух. Он отправляется на кладбище, убеждая себя ничего не бояться. “Если заблудимся, нас мама найдет”.
Режиссер не отправляет его в одном халате на мороз. Не делает из него самоубийцу. Завернутый в макинтош Головлев отправляется в свой последний поход.
Александр Романов играет так, что в его Иудушке нет злости, жестокости, подлости. Он настолько верит во все, что говорит и делает, настолько уверен в своей правоте, что выглядит совершенно искренним. Где-то вызывает сочувствие. Иногда симпатию, иногда отвращение. Гадостью называет Аннинька поцелуй Иудушки. Но она уже предана и путь ей только один.
В библии медведицы растерзали 42 младенца. Это материнская злоба обратилась в зверей и убила своих детей.
В “Головлеве” Вероники Вигг родители своим давлением и отчуждением планомерно убивают своих дочерей и сыновей. И даже уже мертвая мать все равно жива в мыслях сына и ведет его к смерти.
Камерный. Интимный. Страшный. Больной.
Таким, на мой взгляд, получился этот спектакль.
Чай… Постель… Крупа… Мухи… Сапоги...