Серое утро неласково шипело порывами холодного ветра, который назойливо пытался лишить Илью равновесия и остатков тепла под распахнутой курткой. Застёжка-молния поломалась, и приходилось придерживать края одежды, отчего болезненно стыли пальцы на руках. Ко всему ещё и мелкая дождевая взвесь оседала на коже, на волосах. Вся эта влага скапливалась едкими ручейками, заливала глаза и текла за воротник, вызывая дрожь по всему телу и зубовный перестук во рту. Деревья, нависая над железнодорожной платформой, судорожно хлестали во все стороны черными корявыми сучьями с редкими струпьями желтых, в тёмную крапину, листьев. Они словно пытались целомудренно отбиться от сырой мглы, настойчиво лезущей со своими мокрыми и холодными поцелуями.
Илья хмыкнул, вспомнив ту курицу с наращенными ресницами. Динамщица сраная! Коктейли заглатывала, как не в себя, но вместо ожидаемой благодарности, включила режим невинной девочки - грубо скинула Илюхину ладонь с упругой ягодицы, хлестанула его по щеке и запрыгнула в такси. Будь она проклята, тварь! Илья был в бешенстве. Только злился он больше на себя, что не взял также такси, а, решив сэкономить, отправился домой на электричке. Пижон! Дамочек коктейлями в баре угощал, а на такси для себя любимого пожалел денег. И где он теперь?
В вагоне, удобно устроившись возле окна, он незаметно для себя задремал. Да, какое там – просто отключился. Проснувшись, понял, что проехал свою остановку. Выскочил на незнакомой платформе в самую пучину сумеречной осенней мглы, замешанную вихрями внезапно поднявшегося ветра. Это была ещё одна ошибка. Одинокий стенд с расписанием, смущенно потея холодными каплями дождевой влаги, огорчил Илью – обратная электричка ожидалась не раньше, чем через полтора часа.
Понимая, что за это время он имеет все шансы превратиться под промозглым осенним ветром с изморосью в какую-нибудь скользкую остывшую устрицу, Илья решил двигать отсюда. От платформы вела единственная неширокая пешеходная дорожка. Рассудив, что куда-то он по ней непременно выйдет, Илья быстро зашагал, в надежде в самое ближайшее время поймать машину, чтобы в теплом салоне под мурчанье радио спокойно доехать до своего дома.
Однако, тропа даже не собиралась логически завершиться какой-нибудь автобусной остановкой или жилым кварталом. Узкая лента растрескавшегося асфальта так и тянулась вдоль железной дороги, заплеванная мутными лужами. Иногда вплотную к асфальту подступали ветхие дощатые заборы, тоскливо стерегущие опустевшие огороды. И ни души!
Чтобы не впасть в отчаяние, Илья ускорил шаг и попытался отвлечь себя, вспоминая недавний странный сон. Нет, и не сон даже – а словно наваждение, замешательство в мыслях. Видение, внезапно возникшее в усталом сознании. Илья не знал, как назвать то состояние, что душной волной нахлынуло в электричке. Ну, с ним бывало в подпитии, что вдруг возникало желание подумать о чём-то глобальном – об устройстве Вселенной или смысле жизни и предназначении человечества… О таком всяком, в общем. И в этот раз также – он просто сидел в вагоне и рассматривал заоконную тьму, истыканную перламутровыми булавками городских огней.
Фокус его внимания переходил от разноцветных фонарей на собственное размытое отражение, а потом – на капли дождя, рисующие призрачные трассы на пыльном стекле. Капля… Капсула из воды – нечто очень малое и бесконечно великое, если сравнивать с каким-нибудь атомом или кварком. Илья слабо представлял себе, как могут выглядеть эти самые элементарные частицы, но теперь взгляд его будто скользил в самые глубины естества. И вот уже перед ним не капля воды на стекле, а объём, заполненный копошащимся сонмом микробов и амёб. А потом и вовсе – взору Ильи явилось пыльное облако из протонов, нейтронов и прочих корпускул, иногда принимающих свойства волны. Всё это мелькало, пульсировало и кишело, будто стая мошкары на болоте
Илья продолжал мыслью раздвигать основы мироздания. Внезапно, он с небывалой ясностью осознал, что это вот и есть начало начал – из такой вот пыли, мелочи небывалой и состоит всё во вселенной. И та неуступчивая деваха, и жабы болотные, а также звёзды с планетами. Всё! Пусть даже камни или каменные угли, да и некаменные тоже – всё, что пожелаешь, хоть алмазные россыпи можно вылепить из этого материала. Или сотворить даже что-то совсем удивительное – чего ещё никто и никогда не видел. Всё, что угодно. Если уметь и обладать возможностью составлять разные комбинации из этих пылинок. Взять немного вот здесь, смешать с теми, а потом рассыпать вон там и… Илья вдруг понял, что двигает облачка корпускул, словно сухой песок, рассыпанный по стеклу. Ему стало так хорошо – ощущение абсолютного могущества захватило каждую клеточку его тела, все его чувства. И на пике этого внезапного воодушевления, Илья отключился, чтобы проснуться не в то время и не в том месте.
Странный сон. Яркий и незабываемый. Но очередной порыв ветра стеганул по щекам плетью из мельчайших струй и вернул Илью в неприветливую реальность ненастного осеннего утра.Что это там, впереди? Наконец-то! За деревьями показались макушки нескольких многоэтажек. Жильё. Люди. Илья, позабыв про усталость, прибавил ходу. Этажей в домах оказалось не так уж и много, а часть из них и вовсе не были достроены. Очередной жилой комплекс… в будущем, а пока – серые корпуса, обнесенные забором. Кто захочет тут жить? Ни дороги нормальной, ни магазинов – ничего поблизости пока не было. Илья даже ворота с трудом отыскал. Хотя, внутри оказалось немало припаркованных легковушек. А у одной даже светились фары. Илья бросился к автомобилю. Он готов был предложить любые деньги, лишь бы его вывезли наконец из этого мрака и сырости.
Тревожным фальцетом завизжали покрышки, и машина резко сорвалась с места. В салоне Илья заметил перепуганную девушку, отчаянно вцепившуюся в рулевое колесо. Вот, дура! За кого она его приняла? Присвистнутая! Однако, единственный живой человек скрылся на авто за углом трансформаторной будки. Пришлось идти дальше, заглядывая в пустые окна. О, вот ещё кто-то склонился над раскрытым капотом машины. Мужик. Удача – этот, уж наверное, не стриганет со всех ног, всего лишь увидев одинокого прохожего.
- Уважаемый, эй, уважаемый, кхе, - горло пересохло, а язык тяжело ворочался во рту, словно лопата с щебнем. Однако, Илья не сдавался. Прокашлялся, и начал снова:
- Уважаемый, вы не могли бы меня подвезти. Тут езды минут на двадцать-тридцать. Я хорошо заплачу.
Мужчина почесал лысину, и, даже не обернувшись, махнул рукой за спину:
- Нет, нет… Там вон электрички останавливаются. Доберешься.
- Да, я только оттуда. У вас тут и электрички толком не ходят. Ладно, сколько?
- Ну, я ведь уже сказал…
Мужик обернулся к Илье и проглотил свои слова, сдавленно захрипев. На его лице отчетливо проступил ужас. Он попятился, отмахиваясь от Ильи, словно от шершня, а потом бросился бежать. Но, сделав несколько неловких прыжков, ухватился за грудь и стал медленно оседать. Илья был настолько зол, что даже не попытался помочь. Что, дьявол их задери, со всеми происходит!
Внезапно, в отражении на ветровом стекле мелькнуло нечто странное и пугающее. Илья приблизился к автомобилю и обомлел – с выпуклого глянца на него смотрело выпученными глазищами чудовище. Толстая шкура иссиня-чёрного цвета вся в шипах и наростах, зубы клиньями и крокодилья пасть – такое не увидишь и в самых отвратительных кошмарах. Илья отшатнулся, невольно загородившись рукой. Чудище повторило его движения, выставив вперёд лапу, больше похожую на булаву, усеянную толстыми гвоздями.
Неужели, это он? Нет! Так не бывает. Это просто кошмар, страшный сон. Он сейчас закричит во всё горло и проснётся.
Илья закричал. Чудовищный рёв прокатился над окрестностями.
***
Он вскочил, тяжело дыша. Ох, ну и приснится же такое. Жуть! Нет, ну бред же! Волны, корпускулы, тёмная материя, кварки-шмарки, бозоны-мюмезоны - пыль, струями текущая сквозь пальцы… Из неё можно вылепить всё, что угодно. Но никто не умеет, а не умеешь – не лезь. Жарко тут, в подземелье. Сейчас как-то особенно жарко. Невыносимо. Он не первый год в рудокопах, но не замечал, как здесь жарко и душно. Ох, не стоило спать среди смены, но против циркадных ритмов не попрёшь. На его родине теперь время отдыха.
Вот, а теперь кожу щиплет. Жжёт нещадно. Что это? Что за бледные тонкие щупальца с пучками хлипких отростков. И почему он стал плохо видеть в сумраке штольни? Во тьме скорее угадывалось приближение огромных теней. Он внезапно понял, почувствовал, что приятели-рудокопы принимают его за ужин – хищно сверкают огромные зубы в распахнутых пастях. Он хотел закричать на них, но из тонкого горла вырвалось лишь прерывистое кваканье.
Нет, этого не может быть. Он просто ещё не проснулся, а тот сон, где он пытался играть с корпускулами, обернулся кошмаром. И надо всего лишь закричать погромче, чтобы проснуться.
Жгучий серный воздух обжег слабые мешки плоти в груди, вырвавшись обратно хрипящим воплем.
Отчаянный крик гулким эхом отозвался с другого края Вселенной.