С трудом поднявшись на ноги, Воислав пошел дальше. Сквозь багровую пелену он видел, где горели лиловым пламенем вышки. Глубокие сугробы отнимали силы, и юноше приходилось стоять на коленях, чтобы немного восстановиться. Боль в груди так и не прошла, дышать все еще было сложно, однако, алая пена так и не появилась, что вселяло надежду. Опершись на клинок, староста снова пошел вглубь лагеря. Здесь уже не было узкого бутылочного горлышка, как на входе в могильник, поэтому ветер был скорее досадным обстоятельством, чем серьезной преградой. Каждый встречный высокий сугроб доставлял значительно больше неприятностей, нежели ветер. Наконец, юноша дошел до места, где лиловый свет отдавал особенно ярко. Посреди лагеря была расчищена небольшая площадка, на которой горел костер. Возле огня сидела среднего роста согбенная фигура в одежде, напоминающей плащ.
Услышав шаги, обитатель лагеря обернулся на звук, и Воислава пробрало до мурашек: в глазах человека горели те же лиловые огоньки, которыми полыхали вышки. Присмотревшись, Воислав оторопел еще больше – свет не был отблеском лилового пламени вышек в глазах. Горели сами глаза. Еще большая оторопь пробрала старосту, когда человек заговорил.
- Снова ты? – рассмеялась фигура голосом Световида, - Стоило догадаться, что ты найдешь меня и здесь.
- Стоило догадаться, что ты не успокоишься, колдун, - через силу улыбнулся Воислав.
- Раз ты здесь, - пожал плечами колдун, - надо думать, что «Черная дружина» и воины Вия мертвы?
- Правильно думаешь, - кивнул юноша, - Ты мне кое-что задолжал, чародей. И вместо того, чтобы сидеть, как мышь под веником, решил приумножить свой долг. Вот я и пришел взыскать его с тебя.
- О каком таком долге речь?
- Мечислав, - развеял сомнения Воислав, - Ты его сильно изуродовал, и полагаю, одной из его целей был я. Вот только где-то ты напортачил. Перед смертью он вышел из-под управления и захотел вернуться к тебе. Но ты его послал в последний отчаянный рывок, но он все же пришел в себя. По его просьбе я дал ему искупление. Он предпочел умереть, чем жить в таком состоянии.
- Поздравляю, - захлопал в ладоши волхв, - безупречная рассудительность. Вот только ты не учел одного. Ты серьезно ранен, а мои тени сейчас наверняка дорезают твоих друзей, которых ты привел с собой. Поэтому предлагаю тебе последний раз: отступись. Вернись в Долину и залижи свои раны. А после этого – не суй свой любопытный нос в Могильник. Здесь у тебя нет власти.
- Ну, уж нет, - замотал головой староста, - если ты не врешь, и мои друзья и вправду погибают там, то я просто не имею права уйти без твоей головы. Это будет означать, что я бежал, поджав хвост. Поэтому я просто обязан убить тебя или погибнуть.
- Как пожелаешь, - вздохнул чародей, и в руку ему прыгнул тяжелый посох, - придется докончить то, что не сделала охрана.
Колдун попытался ударить снизу наотмашь, чтобы опрокинуть противника наземь, но Воислав встретил удар своим клинком. Стиснув зубы, староста давил на посох сверху так сильно, как только мог. Световид же делал то же самое, но только снизу. Поняв, что сил и дальше прижимать посох к земле может не хватить, юноша повернул меч лезвием вверх, и ослабил нажим. Под собственным усилием колдун рванул свое оружие вверх, одновременно увлекая за ним и меч. Наконец, раздался глухой удар, и волхв сделал несколько шагов назад. Когда он взглянул на своего врага, его и без того не самое красивое лицо стало совсем жутким. От виска, через скулу, подносом и до левой стороны челюсти проходил страшного вида разрез. Ужас усиливался тем, что он сочился не кровью, а тем же лиловым свечением, что и глаза.
- Отличный ход, - процедила фигура, - поздравляю. Полагаю, смысла скрываться уже нет?
- Как человек ты уже умер, - ответил, тяжело дыша, староста, - Теперь умрешь, как тварь. Или во что ты сумел превратиться за три месяца ссылки?
- Наивный, - фигура улыбнулась, растянув рану, и свечение усилилось, - Здесь всего лишь оболочка колдуна. Самого его здесь уже нет.
- Тогда покажись, тварь.
- С удовольствием.
Свечение усилилось еще больше. Теперь оно охватило тело чародея с ног до головы, сочилось отовсюду. Тело колдуна раздулось, как мыльный пузырь, и лопнуло кровяной пылью, подсвеченной лиловым пламенем. Перед Воиславом предстал огромный змей, морда которого была покрыта шипами.
- Я – Чернобог, - пророкотал он, - повелитель Темной Нави, владыка всех духов, мертвецов и чудовищ. Знай же, от чьей руки ты падешь.
Чудовище подняло посох колдуна за навершие и вытянуло его вверх. Все то же лиловое пламя объяло посох, а после вспышки он превратился о меч, размеры которого не уступали двуручному мечу старосты. Змей занес руку, чтобы нанести сокрушительный удар. Но юноша сумел от него уклониться. Несколько мгновений он приходил в чувство, потому что от рывка грудь снова отозвалась резкой болью, а перед глазами поплыли багровые круги.
- Ты зашел туда, откуда нет возврата, смертный! – пророкотало существо, - Существа вроде тебя находят здесь лишь свою смерть.
Воислав приподнялся, опершись на клинок, и перехватил его так, чтобы он удобнее лежал в руке.
- Только сперва ты заплатишь за Мечислава и дружину, - через силу выдавил он, - если, конечно, не сбрехал насчет последней.
- Ну, давай, попробуй, - ответил змей.
Воздух на мгновение окрасился в цвет горящего на вышках пламени. Когда вспышка схлынула, все осталось прежним. Вот только чудовища впереди уже не было.
- Интересно, найдешь ли ты меня в моем царстве? – издевательский голос звучал словно отовсюду.
Отчетливее всего он звучал из-за старого сухого дуба. Предположив, что тварь может спрятаться за ним или даже в него превратиться, Воислав перехватил клинок и ударил наотмашь. Однако, вместо ожидаемого шипения стали, рассекшей плоть, староста услышал сухой стук. Затем раздался скрип, и дерево упало наземь.
- Прекрасный удар! – раздался все тот же издевательский голос, - Но неточный. Хотя, признаться, деревья валить лучше все-таки топором.
- Покажись, тварь! – прохрипел юноша.
Из срубленного дерева вырвалась большая стая нетопырей и врезалась в него. Через силу сохраняя равновесие, тот все-таки устоял на ногах. Когда поле зрения очистилось, перед Воиславом предстала сожженная дотла деревня. Над ней с ехидным карканьем кружили вороны, повсюду стоял смрад горелой плоти. Вдруг кто-то ухватил старосту за ногу. Обернувшись, он увидел, что его держит человек в почти полностью обгоревшей одежде и с красным от ожогов лицом.
- Ты мог нас спасти! – простонал он, - Но решил погнаться за призраком.
С ужасом староста опознал в нем Яра. Шрам на лице выделялся густым багрянцем. Рядом лежало тело крупной собаки. Некогда густая шерсть полностью выгорела, кожа животного покрыта язвами, глаза собаки были полны боли, она тяжело дышала. Коротко взвизгнув, она замерла, оскалив пасть.
- Так это обычно и бывает, - издевательски поведало чудовище, - когда обжигаешь руки в огне, который сам же и развел, глупо винить кого-либо, кроме себя.
- Прячешься за мороком, - ответил ему колкостью Воислав, - а сам не показываешься. Неужели такое могущественное существо как ты боится простого смертного? К тому же раненого?
- А может, мне нравится смотреть, как ты тратишь силы? – судя по раздражению в голосе, колкость попала в цель, - Из таких упрямцев получаются отличные убийцы. Они преследуют жертву до тех пор, пока не настигнут.
Поняв, где звук речи был наиболее отчетливым, староста снова взмахнул мечом, однако, на этот раз раздался звон железа. Снова промах. Внезапно, дом рядом с Воиславом взорвался, осыпав его снопом искр и обдав волной жара. На какое-то время, он оказался ослеплен. Вдруг меч задергался, словно вырывающая из рук птица. Клинок начал медленно поворачиваться в сторону. Хотя староста этого и не видел, руны раскалились почти добела. Повернувшись следом за мечом, юноша развернулся вокруг оси и описал клинком круг. Наконец-то раздалось долгожданное шипение, а за ним – рык, полный боли. К Воиславу вернулось зрение, и он увидел змея, держащегося за рассеченную грудь. Перехватив меч, староста вонзил его в грудь чудовища. Из раны вырвалось лиловое свечение, заполнявшее все тело. Наконец, луч вырвался уже из глаз и рта твари, а затем та лопнула, как переспелый арбуз.
Старосту отбросило назад, отчего он откатился по снегу несколько саженей и выронил из рук меч. Весь забрызганный кровью, юноша с трудом пытался встать на ноги и дойти до меча. Внезапно его подхватили чьи-то руки. Воислав попробовал вырваться из хватки, но держали его крепко. За спиной он почувствовал, как кто-то вкладывает в ножны что-то весомое.
- Эк его приложило, - раздался почти над ухом чей-то голос, - Придержите его, я ему лицо вымою.
Хватка усилилась, а затем лицом староста почувствовал ледяное прикосновение снега, но – о, чудо – лицо больше не было залеплено кровью.
- Лицо вроде целое, - сказал все тот же голос, - обернись-ка, друг. Узнаешь меня?
Юноша помотал головой, затем сосредоточил взгляд на говорящем. Несколько мгновений он пытался понять, кто перед ним стоит, а затем через силу выдавил:
- А, здравствуй воевода. Я думал, что вас всех перебили.
- Я тоже так думал, - хмыкнул Ратибор, - но отбились, хвала богам. А вот тебя я боялся уже и среди живых не встретить.
- Я, если честно, даже не знаю, - Воиславу говорить было трудно, - жив ли я или мы оба умерли.
- Ба-а, - сокрушенно помотал головой воевода, - да тебе, друг слова с трудом даются. Ты тогда лучше помолчи, мы тебя вынесем и к целителям отнесем. Эй, бойцы! Соорудите-ка пару волокуш из чего-нито. Надо нашего со старостой вывезти отсюда.
Дело пошло быстро. Дружинники отрывали доски от ограды старого лагеря, связывали их веревками и укладывали раненых. Спустя несколько дней и ночей, дружина покинула проклятые земли Могильника.