Подъем, отбой и строевой под мушкой автомата,
Сержант кричит, а в сердце боль от тяжести дисбата.
Стоишь в строю, в грязи ползешь и вспоминаешь маму,
Судьбы жестокий приговор и жмешь в руках лопату.
Дисциплинарный батальон, вокруг колючка, часовой,
Без увольнений и наград мой путь лежит сейчас в дисбат.
Остановись же, прокурор, я не ладья и не король,
Не нужно ставить мною мат на шахматной доске солдат.
Слова этой армейской песни знакомым всем солдатам срочной службы, служившим в 70-90-х годах прошлого столетия. Они являлись напоминанием о том, как можно в один миг перечеркнуть все свои прежние достижения и сломать судьбу, направившись в дисциплинарный батальон.
Из истории вопроса. Военнослужащие ВС СССР подвергались уголовному преследованию за проступки, совершенные во время прохождения службы. За незначительные проступки воинской службы солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры отбывали наказание на гарнизонных гауптвахтах.
При совершении уголовных преступлений, служба сверхсрочников, прапорщиков и офицеров ВС СССР прекращалась автоматически и они отбывали свои наказания в колониях общего и строго режима на общих основаниях (за исключением прапорщиков и офицеров ВВ МВД СССР, которых этапировали в специальные колонии для б/с (бывших сотрудников).
А вот для солдат и сержантов срочной службы была сделана поблажка. Они попадали в дисциплинарные батальоны (ОДБ), если их уголовные преступления не являлись особо тяжкими. Трудно сказать, поблажкой это было или нет. Условия прохождения службы в некоторых дисбатах (в зависимости от времени прохождения "службы") зачастую напоминали условия содержания пожизненных заключенных. Отбывавшие в 70-х свидетельствуют о нормальных условиях службы и содержания, сидевшие в 80-х и 90-х рассказывают о тяжелой доле.
Небольшое отступление из собственного армейского опыта:
Проходя срочную службу в одной из учебок СКВО в 1992 году и разбирая старый канцелярский хлам в кабинете ротного одной из заброшенных казарм, я обнаружил любопытное письмо. Писал его парень из дисбата, который несколько лет назад проходил службу сержантом в этой учебке.
Мелким, убористым почерком этот парень жаловался на свою судьбу и глубоко сожалел, что совершил преступление. Письмо было искренним и глубоко душевным, он просил передать всем старослужащим и сержантам, чтобы не смели обижать молодых, иначе их может постигнуть его участь.
Я не знаю дальнейшей судьбы этого бывшего сержанта. Вероятно, он отбыл весь предназначенный ему срок, вернулся дослуживать в первичную часть и демобилизовался как все, со сроком службы в военном билете в несколько лет.
Быть может это письмо было происками замполитов (я не знаю), такие письма зачитывали иногда перед строем, но написано было очень правдоподобно.
По воспоминаниям солдат и сержантов более старших призывов, которым довелось служить с бывшими осужденным из дисбата - они время молчали, каждую свободную минуту до блеска драили свои кирзовые сапоги, всегда застегивались на крючки и все пуговицы, а все команды выполняли бегом. Убывали же домой сразу после Приказа.
Осужденные солдаты именовались военнослужащими переменного состава и делились на роты. Официально принято было считать, что эти солдаты "служили", сами солдаты считают, что "сидели". Сержанты, командующие "сидельцами", были из срочной службы (постоянного состава). При разжаловании за проступки, таких сержантов отстраняли от командования в "зоне" и переводили в роты охраны.
Охраняли "переменников" срочники из рот охраны номерных ОДБ (постоянный состав), "краснопогонники". Солдаты-заключенные называли солдат-охранников "цириками", те в ответ именовали "балбесами". Большинство офицеров и прапорщиков дисциплинарных батальонов восьмидесятых годов, по воспоминаниям солдат постоянного и переменного состава, ранее прошли Афганистан.
Вспоминает бывший солдат переменного состава Д.Балахов, "сидевший" в Мулино (1994-1997гг., ЛенВО):
Строевая подготовка длилась у нас 8 часов в день ежедневно. Ногу требовалось тянуть "по-курсантски", до плеча товарища. Строевая подготовка у нас совмещалась с занятиями по изучению Уставов. Делалось это так, ты маршируешь, в правой руке устав, левая рука отводится до упора за плечо. заложена за спину. Если собьешься с темпа, сержант назначает дополнительное время всей роте.
За косяки "заряжали" автомат прикладом об "фанеру".
Все передвижения хоть группой, хоть по одиночке - строевым четким шагом. Не дай Бог просто пройдешь, как человек - это залет.
Завтраки, обеды, ужины ровно три минуты. Отчет идет от последнего, получившего свою миску с пищей. Через три минуты рота встает и идет строиться. И никого не волнует, что ты не успел доесть. Учились принимать пищу со скоростью швейной машинки.
Много было и разной физической работы, особенно в дождь, ветер или снег. Ей "ломали" наиболее дерзких.
Как вспоминает бывший солдат роты охраны ОДБ-40 "Есаул" (1986-1988гг) - пища для заключенных, сержантов и охраны готовилась "на общей зоне" и она не имела различий. Все та же свинина, перловка, сечка, картофель, кислая капуста. Биточек сливочного масла в 30 гр. на завтрак (по нормированию сытного 1988г). По выходным и праздникам на завтрак полагалось два яйца. В наряды по кухне солдаты-охранники не ходили, уборкой, чисткой овощей занимались солдаты переменного состава, т.е. осужденные.
Благонадежные осужденные могли быть расконвоированы, передвигались без охраны вне "зоны" и за примерное поведение назначались на хозяйственные должности банщиков, свинарей, кочегаров внешней котельной и т.д., то есть освобождались от ежедневной муштры.
Ну и наконец, когда-нибудь наступало такое время, когда "дембель не за горами". А потом еще какое-то время в нормальной части до приказа, согласно оставшемуся сроку службы, и образцовый воин ехал домой. Дисбат перевоспитывал.