Когда я была подростком, клялась своей матери на кофейной гуще, что никогда не буду запрещать своим детям носить то, что им нравится. Но кто ж знал, что они будут натягивать треники до подмышек, носить куртки, будто с большой медведицы, растянутые выцветшие толстовки с рукавами пьеро, футболки на двадцать размеров больше, кроссовки на босу ногу и рубашки, на четверть заправленные в штаны. Мои дети нарушают все мыслимые табу, которые есть в моем уме относительно одежды. Когда мы идём куда-то вместе, мне стыдно за них, им - за меня. Особенно стесняется Ульяна. Купи себе хоть одни нормальные штаны и не позорься, - говорит мне одиннадцатилетний человек с баклажанными волосами и в пятнистом трико.
Алеся, девять лет, тоже одевается странно: пижамные штаны в катышках (катышки у нее любимый стиль), мужские футболки больших размеров, перетянутые ремнём, раскрашенные акварельными красками топы и растянутые до колен свитера. Заставить ее переодеться в приличное невозможно, хотя у меня дар убеждения, как у уголовного кодекса России. Но нет! Она никуда не пойдет, если заставить ее надеть джинсы и нормальный свитерок. Приходится мириться, выходить в мир так, ловя на себе взгляды. Другим, нормальным женщинам, которые ведут нормальных детей, наверное меня жалко. Я прямо читаю в их глазах: «Надо же, сама одета как чебурашка, так еще и ребенка нарядила черте во что». Хочется крикнуть этим женщинам – идите-ка в буфер обмена! Мой ребенок ищет свой стиль! Посмотрите на своего – никакой креативности или зачатков воли. Как мама нарядила, так она и пошла.
Зато я теперь так понимаю свою маму, которая плакала, глядя на меня, когда я собиралась на дискотеку: двадцать сантиметров платформа, корсет, черная юбка-тюль, огромный деревянный крест, свисающий до пупка. Но если баба Тоня, соседка справа, ловила ее на этаже и начинала блажить, что из меня надо изгнать бесов, мама вежливо отправляла ее в афедрон.