Как я уже писала в своих предыдущих материалах, пьесы Островского - это глубокий колодец, из которого можно бесконечно черпать вдохновение. Одной из таких стала для меня "Гроза".
Еще будучи школьницей, я не могла понять, почему смелую и сильную Катерину смогли сгнобить. Да так, чтобы она подалась к обрыву, чтобы свести счеты с жизнью. И непонимание мое было напрямую связано с воспитанием: я бы не позволила великому драматургу себя убить. Я бы взбила сливки в сметану! Но... речь пойдет о другом. О литературной пародии. Итак... "Семья Кабановых" из моих "Художников".
Жизнь в семье Кабановых протекала тихо и размеренно: Тихон пил горькую и мечтал, хоть разочек, выполнить супружеский долг. Катерина научила Бориса ругаться в постели и выпускать носом дым. А Кабаниха, повздорив с невесткой, стала вконец мнительной — опасалась есть приготовленные ею грибы.
***
- И ведь Бог свидетель! Именно такую вот любовь я и ждала всю жизнь! — заламывала руки Катерина, стоя над обрывом. — Вот такую — бабью, осеннюю, неразделенную! Чтобы покрутил и свинтил, поматросил и бросил, чтобы свистнул, а я — бежать, чтобы рыдать ночами, горькую пить, мужу врать, со свекровью бороться! Если бы все по-людски было — мне не нать! Так и любая сможет! Мне надобно было варианты изобретать, мастерить, анализировать, выкручиваться! Дыру на дыре вертеть! Чтобы азарт был — ух! Чтобы Кондратий — рядом! Чтобы объятий его бояться, трепетать, делать — и не оглядываться, чтобы не есть и не спать! Ладно…разговорилась я что-то, не к добру это. Если и на это раз утонуть не получится, придется за мужиками в соседний город ехать. Я - женщина слабая, мне мотивация нужна…
Катерина и Борис прощаются у дома Дикого. В руках у Катерины – конверт.
- Я сейчас уйду, любый мой, а ты почитай на досуге, что я к тебе, повесе городскому, чувствую. Как ты душу мою женскую своей холодностью на кулак наматываешь.
Борис, озираясь:
- Полно тебе, Катя! Выдумываешь ты все! Ты же знаешь, нет в моих поступках злого умысла, я дядю шибко боюсь. Вот приберет Господь дядю, и расцветет пышным цветом наша с тобою любовь.
Катерина, комкая конверт:
- А ты все-таки почитай, Борис, исполни мою последнюю просьбу! Ведь неровен час, к обрыву пойду!
- Шла бы ты лучше домой, Катя, - нервно отвечает Борис, забирая конверт. – Поздно уже. Да и на реке сегодня ветрено. Не время сейчас для прогулок. (Озираясь, уходит).
Катерина, задумчиво глядя на луну:
- Ушел. Вот и мне уже пора. Прокрадусь мимо постылого мужнина дома тихо, незаметно, аки тать в ночи…Эх, какое звездное небо надо мной сегодня! Так бы и осталась в живых, а нельзя! Не положено. В назидание потомкам не положено. Нарушен моральный закон во мне. Теперь мне только одна дорога – к обрыву…Поспешу, пока народ не собрался. (Уходит).
Обрыв над Волгой. Тишина. Катерина стоит на самом краю, теребя шаль.
- Эх, Волга, колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я? (Бормочет). Со стороны может показаться, что я немного не в себе, стою, дескать, ночью, одна, на краю обрыва, все подряд цитирую, волнуюсь. А ведь я скоро прыгну! Прыгну в глубокие темные воды! И все! Была Катя и - нет Кати!
Вдруг неожиданно для Катерины на причале зажигается мощный прожектор, высвечивающий толпу горожан с транспарантами в руках.
«Кант- дурак!», «Долой самодержавие!», «Институт семьи потерпел крах!», «Мы с тобой, сестра!», «Борис и Тихон – вырожденцы!».
«Не прыгай, Катя!»…
P.S. Месье же не манж па сис жур . :)