Русский народ это несомненно особое явление в общемировом культурологическом пространстве даже если говорить его о чисто этнографической особенности. Ведь недаром говорят, что русских( и другие максимально близкие им славянские этносы некоторые из которых упорно не желают именовать себя словосочетанием «русский народ) нельзя отнести не к европейцам не к азиатам, но это так сказать лишь верхушка айсберга и сугубо формальный подход к вопросу.
Если же копнуть глубже, то можно прийти к выводу о том, что уникальность славян заключается отнюдь не в их племенной исключительности, а именно в особенностях их духовной природы, в той самой неразрешимой загадке русской души над которой веками бьются иностранцы.
В самом деле почему люди, которых иностранцы издавна считали бездарями и разгильдяями, которые и лошадь как следует запрячь не в состоянии едва лишь надвинется на их страну опасность становятся монолитом, обретают потрясающую самоотверженность и мужество и все как один вспоминают о Боге хотя еще до этого даже и в церковь то ходили лишь от случая к случаю.
Да, великая «веками непонятная чужеземным мудрецам сила» заключается в русских людях и хорошо, если она направлена на защиту своей страны от иноземных захватчиков.
Но солоно, же приходится и их собственным государям и правителям, если вверенный им народ доведен до крайности произволом властей.
Не случайно русский бунт стал такой же частью нашего культурного кода, как хлебосольство и добродушие.
Кажется, что подсознательное желание при случае дать волю душевным порывам, приводящим порой к трагическим последствиям, заложено в нас генетически.
Нынче гуляем, а что завтра Бог весть- говорит широко улыбаясь подвыпивший сельский мужичишко с веселым смехом поджигающий соседкий овин.
Вот архетипичное изображение того русского разгула предавшись которому озверевший от поборов и барского насилия народ берет в руки топоры и вилы и идет на обнаглевших бар, чтобы силой отстоять попранные хозяевами права на жизнь и свободу.
Что и говорить не единожды познавала на себе Русь и Россия как тяжек, бывает обух в руках обозленного отчаянием бунтаря.
Не раз со времен древнего Киева пылали княжеские усадьбы и церкви не раз раздавался великий плач и вопль по всей Русской Земле.
Но, пожалуй, особое место в нашем летописании занимают два наиболее масштабных крестьянских восстания.
Это печально известный Бунт Стеньки Разина (но о нем как- нибудь в другой раз) и знаменитая Крестьянская война под предводительством знаменитого Емельяна Пугачева.
Оба они в свое время оказали до такое степени серьезное влияние на историю государства, что неоднократно становились основой для самых разных художественных произведений.
Например, известная народная песня «Ой, то не вечер, то не вечер» по-другому называется «Сон Стеньки Разина», а уж о каком атамане поется в «Из за острова на стрежень» объяснять не приходиться.
Однако наш сегодняшний разговор будет не о народном творчестве, о литературе, ведь если Разину выпало быть, прежде всего, персонажем фольклора, то Пугачев оказался неизменным предметом интереса крупных писателей и именном о книжной судьбе Емельяна Ивановича мы и будем сегодня беседовать.
Начнем с того, что к теме Пугачевского бунта наши литераторы обращались много раз, но мы сосредоточим свое внимание на двух наиболее значимых произведениях на эту тему: «Капитанской дочке» Александра Пушкина и «Емельяне Пугачеве» Вячеславе Шишкова, так как подробный анализ двух этих книг представляет интерес и с литературоведческой и с исторической точки зрения. Соблюдая хронологический принцип, начнем мы именно с Пушкина.
***
Не секрет, что Пушкин известен большинству из нас по ряду громких штампов и ярлыков, которые на него старательно навешиваются еще в устах школьных педагогов: он и Солнце русской поэзии и «наше все» и основатель современного русского литературного языка и так далее. Вследствие всего этого мы привыкли восхищаться, прежде всего, именно поэтическим наследием автора.
Ну, а как же иначе? Если уж он как было сказано «солнце поэзии», то главным в его творчестве и должны быть стихи. Да и главное его творение «Евгений Онегин» тоже написано в поэтической форме. Вот на этом моменте позвольте заострить ваше внимание, уважаемые читатели.
Да, «Евгений Онегин» это стихи, но как его жанр обозначен сам Пушкин? Верно. Роман в стихах. То есть форму для своего произведения Александр Сергеевич выбрал стихотворную, а вот жанр предпочел чисто прозаический.
Чем же был вызван такой оксюморон?
Дело в том, что Пушкин, несмотря на всеобщее восхищение, его поэтическим талантом считал, что стихи это не серьезно и всю жизнь мечтал писать прозу. Вот потому и создал такой жанровый парадокс, как «роман в стихах». Были конечно позже стихотворения в прозе Тургенева, но это уже немного другая тема.
Тяга же Пушкина к жанру прозы во многом прослеживалась еще в его первых, лицейских творческих опытах. Так на студенческой скамье он
задумывает написать не просто стих или даже цикл стихов, а поэму «Руслан и Людмила», на создание которой его вдохновило творчество Николая Карамзина.
В этом же случае можно заметить тягу автора не только к прозе но и к истории, которую он нередко делал основой сюжета своих произведений. Такое внимание к собственному прошлому сделало поэта глубоким знатоком истории и большим ее ценителем что и послужило предтечей к написанию того самого литературного произведения, которое становится одной из наших основных сегодня тем. Обозначенная склонность Пушкина к историографии была в целом благосклонно воспринята самим императором Николаем Первым.
Именно с благословения государя получил Александр Сергеевич доступ к архивам, необходимым для написания им «Истории Пугачевского бунта». Создание же «Капитанской дочки» было связано с тем, что главной своей задачей новоявленный историограф считал рассказать правду об одном из самых значимых событий 18 века, а в эпоху жесткой цензуры подобная позиция при написании исторического сочинения была малоосуществима. Тогда Пушкин посчитал, что то, что было невозможно поведать в рамках научной работы, вполне может быть принято в рамках литературного произведения. Так и появилась знаменитая историческая повесть, которую сегодня изучают в школе.
Со времени своего написания она уже успела стать признанной классикой, но если разобраться можем ли мы сегодня в полной мере признавать «Капитанскую дочку» именно представительницей исторической жанра?
Попробуем ответить на этот вопрос вместе.
Что вообще такое историческая проза?
Формально она определяется, как литературное произведение, основой которого служат именно исторические события, а героями являются подлинные лица. То есть в основе книги в данном случае должна лежать именно документальность лишь в небольшой степени, приправленная литературной составляющей.
Что же наблюдаем мы в «Капитанской дочке»?
Если и присутствует там документальность, то лишь сфабрикованная автором для придания достоверности описываемым событиям.
Нас знакомят с якобы подлинными записками офицера Петра Гринева от лица, которого, и ведется повествование. Спору нет, рассказанная героем история яркая и увлекательная, но в центре ее лежат отнюдь не исторические события.
Текст написан автором в вальтер-скоттовском стиле, где коллизии, которые случаются с героями традиционно превалируют над глубоким анализом эпохи и ее ключевых лиц, которые выполняют лишь роль фона к вымышленному сюжету.
Такой подход имеет право на существование, но несет и ряд минусов лишающих его подлинной глубины, которая имеет принципиальное значение, если писатель берется за исторический жанр. Кроме того в таком случае даже реальные исторические персонажи и смысловые акценты выставляются так как видит и замыслил их автор, что не предполагает высокий уровень достоверности написанного. Таким образом, мы можем сделать вывод, что «Капитанская дочка» имеет высокую литературную ценность как произведение в жанре изящной словесности, но именно как историческое произведение может быть подвергнуто некоторой критике, поскольку большее внимание в ней уделяется именно художественной, а не исторической составляющей.
Принципиально другую картину отечественный читатель будет наблюдать уже в XX веке, когда за тему Пугачевского бунта возьмется другой русский писатель Вячеслав Яковлевич Шишков.
Он создаст уже не небольшую повесть, а трехтомную эпопею, в которой будет насчитываться больше двух тысяч персонажей(!)
и если Пушкин поведал читательской публике по сути лишь о конкретном небольшом эпизоде восстания Пугачева, то Шишков представил на суд читателя научно-художественный труд, который оказался поистине глобальным. Некоторые будут упрекать автора за излишнюю энциклопедичность написанного, но мы склонны относить данный факт к плюсам, а не к минусам. Без глубокого анализа материала и изложения его в том же документальном ключе на страницах произведения исторический роман не может считаться таковым
Кто- то может сказать сейчас, что автор сильно рисковал, берясь за тему, которая до некоторой степени была уже разработана таким литературным олимпийцем, каким является Пушкин и отчасти это будет справедливым. Вячеслав Яковлевич и сам опасался подобного противостояния с классиком, но его окружение убедило его начать работу над романом, который тот должен наделить той самой глобальностью, которой в свое время все, же не хватило «нашему всему»
Шишков, в самом деле, с самого начала сосредоточился не на частном, а на общем.
Так его роман начинается еще задолго до событий 1773-1775гг. и повод для искреннего удивления возникает у читателя уже на первых страницах книги.
Оказывается Емельян, Иванович был активным участником Семилетней войны и даже принимал участие во взятии Берлин, а своей жизнью ему будет обязан сам граф Панин, который впоследствии будет гоняться за бунтовщиком по всему Поволжью.
С первых же строк читательское внимание приковывают не только малоизвестные факты из жизни заглавного героя произведения, но и совершенно отличное от пушкинского отношение к материалу.
Да, Пугачев в повествовании присутствует почти всегда, но в то же время на страницах романа безраздельно царит муза истории Клио и именно она управляет происходящими событиями.
Так весьма подробно говорится об императрице Екатерине Второй и ее эпохе причем взгляд на нее весьма нетипичен для представителя советского писательского цеха каковым является Шишков.
Так никакого уничижительного отношения к царизму у него нет. Автор рисует императрицу как весьма способную и умную правительницу беда которой заключается в том, что ее полезные начинания не могут быть реализованы в полной мере ввиду ее сильной зависимости от дворянского окружения, которое и возвело ее на престол.
Не случайно собранная по ее инициативе Уложенная комиссия призванная облегчить участь крепостных крестьян так и не смогла прийти к чему- то конкретному, поскольку во многом состояла из дворян, которые в массе своей не желали, что- либо менять, подрывая свое экономическое благополучие.
Такое положение дел, когда власти отмахиваются от важных внутриполитических вопросов путем полумер и приводит к событиям подобным Восстанию Пугачева, так что то что она произошло, представляется вполне логичными поскольку автор подробно проанализировал его первопричины прибегнув к подробному описанию тех событий, что произошли до того как начались активные действия бунтовщиков.
Переходя непосредственно к их описанию, автор заостряет внимание читателя на, казалось бы, неочевидной схожести судеб императрицы и авантюриста казака.
Ведь Екатерина, по сути, не имела законных прав на престол и власти пришла тоже в результате офицерского гвардейского восстания или как его предпочитали более благозвучно именовать дворцового переворота. Кроме того и Екатерина и Пугачев не являются в полной мере самостоятельными фигурами.
Оба они получили власть извне и порой вынуждены до некоторой степени ориентироваться на мнение соратников, что значительно ограничивает их свободу действий.
Здесь стоит прибегнуть к цитате из Пушкина, которая прозвучала в их знаменитом диалоге с Гриневым.
«Улица моя тесна, воли мне мало»- говорит устами Пугачева Александр Сергеевич, «ребята мои умничают. Они воры. При первой же возможности они свою шею выкупят моею головой».
В свою очередь законная императрица, как уже говорилось, не в состоянии идти наперекор дворянскому сословию потому и не всегда результативной становится ее либеральной политика.
Под пером Шишкова в смертельной схватке сходятся две цивилизации, два мира, две силы: власть и народ у которого тоже теперь есть «свой добрый царь», а, как известно народ, имеющий вождя становится во сто крат опаснее, чем простая толпа, лишенная грамотного руководства.
Тем более, что в отличие от того же Разина Пугачеву удалось создать политическую программу и сыграть на душевных устремлениях своих «поданных», которые в его случае шли не за безродным казаком а за «природным царем Петром Федоровичем», которого незаконным сместила с престола «непослушная глупая женка - немчинка».
Стоит отметить, что при таком антагонистическом противостоянии картины которого старательно разворачивает перед читателем автор никого из его участников он не идеализирует.
Это тем более нетипично, если учесть тот факт, что шишковский «Пугачев» был написан и издан в советское время, когда знаменитый крестьянский предводитель позиционировался исключительно как непримиримый борец с самодержавием, которое в свою очередь рисовалось исключительно черными красками.
Подводя итог сказанному, стоит заключить, что столкновения с Пушкиным, которого там боялся Шишков, не случилось. Пушкин написал небольшую, но талантливую повесть, которая излагала дворянский взгляд на восстание Пугачева, а уже Вячеслав Яковлевич, как более современный автор излагал события с точки зрения народа. Такая разная позиция авторов приводит к тому, что их книги не являются взаимоисключающими и в равной степени достойны читательского внимания, поскольку позволяют выслушать «обе стороны» и в равной степени заслуживают звания «сокровище русской исторической литературы».