Андрей Кивинов. Перевод: с англ. Д. Травин. Примечания В. Носика.
Пупырышки- цивилизаторы нарисовали для своих детишек огромный Пузырышный Мир, куда допускались только самые высокие и умные коты. В Мире этом росли удивительные цветы, летали разные птицы и насекомые, а с потолка на котят смотрела, подмигивая, мультяшная мультяшная Черепаха. Пупырышки- цивилизаторы обучали котят разным полезным вещам, не забывая давать им лубочные представления о собственном мире и мире вообще. Все это было для них необходимо, чтобы котята развивали свои природные качества. Но была одна проблема — котят с детства учили идеализировать свой мир, мир пупырышек, их собственный, и поэтому когда у кого- нибудь из котят появлялся жизненный план, к примеру, съесть Жар- Птицу или жениться на принцессе, он немедленно прикидывал, в каких мирах живут его родители, и начинал действовать в соответствии с этими планами, вместо того, чтобы изучать что- нибудь действительно стоящее. А поскольку котята обычно росли независимо друг от друга, и планы их не совпадали, в Мире пупырышек возникали самые разные конфликты , сотрясавшие иногда даже мироздание. Как правило, бунта котята не поднимали и во всем старались подражать родителям, которые принимали их поведение за настоящий детсадовский садизм. Но были и исключения из правил. Одна Кошка по имени Хамка, родившаяся в самом начале XXI века, выросла настолько дикой и вредной, что ее сразу же решили изолировать от общества. Когда ей исполнилось семь лет, ей построили в лесу отдельное шалаш- хавиру, которое быстро приняло вид убогой деревенской халупы.
Хамка очень не любила шалаша и постоянно тосковала по дому, и чем дальше, тем все сильнее. На седьмой год бытия Хамка наконец пришла к выводу, что попала в Мир пупырышков не по своей воле. Она попыталась вернуться домой и в результате заболела собачьей чумкой. Кое- как вылечившись, она решила выяснить, что же она такое на самом деле. У нее возникла мысль, что Мировоззрение, которому она всю жизнь следовала, было ложным и очень опасным. И теперь ей надо было выяснить, в чем же оно было на самом деле. Кто такие эти « пупырышки- цивилизаторы», которые привели ее в этот жестокий мир? Почему они ведут себя так, а не иначе? Что ей надо делать, чтобы это изменить? Она была маленькой эгоисткой, но понимала, что ничего не добьется, сидя в одиночестве в шалаше. Поэтому Хамка пошла в поход. По дороге ей встретились два странных крестьянина – один старый, со множеством татуировок, а другой молодой, почти мальчик, которого звали Хорьком. Крестьянин с татуировками был, видимо, начальником, но обращался к Хорьку с большой теплотой и уважением, отчего Хамке было стыдно. Она подозревала, что между двумя крестьянами была какая- то тайная связь. Возможно, они были любовниками. А может быть, они были сообщниками в каком- нибудь темном деле. Так или иначе, они провели ее мимо хутора с собачьей чумкой , мимо еще каких- то хуторов, потом еще мимо какого- то монастыря, и дальше по лесной дороге.
Наконец, на ночлег они устроились на лесной поляне, у реки. Крестьяне накормили Хамку вареной репой, потом сели на свои места и стали тихо о чем- то беседовать. Хорек играл на цитре, а второй крестьянин записывал что- то в пергамент. Потом Хорек отложил цитру и сказал: «Пупырышки- цивилизаторы совсем спятили. На западе теперь и не живет никто, кроме черного человека. В лесах все монахи да монахи, к тому же они скрываются от гонений. Жить, значит, стало совсем плохо. Теперь и курить разрешают только китайцам. И ведь что те придумали — не траву жевать, как раньше, а иероглифами писать». А крестьянин постарше добавил: «Да и иероглифы теперь тоже не те. Раньше, например, у них был смысл, а сейчас смысла нет совсем». « Ну и что теперь делать?» — спросила Хамка. « А ты бы помолилась, дочка, — сказал Крестьянин, — и все бы прояснилось». « Я и так всегда молилась, — сказала Хамка. — И вот что вышло». Крестьяне переглянулись. « Может, ты и права, дочка, — сказал старый Крестьянин, — может, и права. Ведь что говорят пупырышки- цивилизаторы — мир постепенно лишается смысла, как и люди. По- ихнему, мы всего лишь сонмы космических духов, а на самом деле никакой мы не сонм, а просто деревенские жители, населяющие нашу землю». А Хамка вдруг неожиданно для себя залилась слезами и упала в траву, положив голову на руки. Мужики уже было совсем растерялись, но Хорек быстро нашелся. Он погладил Хамку по голове и сказал: « Ну, ну. Нам, бедным, чего… А вот тебе надо обязательно думать о смысле жизни». « Ага, — всхлипнула Хамка, — я и думаю». « Так почему же ты плачешь?» — удивленно спросил Крестьянин.
« Потому что смысл жизни потерян». « Как это?» — удивился Крестьянин. « А вот так. Мне совсем непонятно, что такое жизнь. А меня уже давным- давно бросили. И еды у меня нет. И пить нечего. И идти мне некуда». Хорек подумал и сказал: « А может, ты и в самом деле сама по себе, без смысла, какая- то непонятно что?» « Может, — сказала Хамка, — может». И тогда Хорек, который на самом деле никак не мог примириться с потерей смысла и предназначения, сел в траву, обнял руками колени и уставился прямо перед собой в бескрайнюю пустоту. А Крестьянин подошел к Хорьку и сказал: « А вот мы все с тобой. Ты, я, Хамка и вообще весь этот мир. Может, все мы и есть эта самая пустота?» « Так, — сказал Хорек, — так. Я- то, может, и не пустота, а вот ты точно есть пустота, и еще Хамка, а все остальное непонятно что. И пупырышки- цивилизаторы, про которых ты все время говоришь, — тоже неизвестно что. И Жень- Шень тоже непонятно что. И теперь еще Хамка, дура полная. И больше всех я сам». И Хорек с яростью потряс головой. И тогда Крестьянин тоже сел рядом и начал с остервенением тереть себе глаза ладонями. А Хамка пошла дальше по дороге, не обращая никакого внимания ни на Хорька, ни на Крестьянина. И с каждым шагом трава становилась все выше и выше, а вокруг становилось все светлее и светлее. И если вдруг на нее опускалась тень, она поднимала глаза вверх, чтобы опять посмотреть на яркую полоску неба между облаками. А когда стало совсем светло, появился Жень- Шень.
Он шел навстречу. И на его голове почему- то был полиэтиленовый пакет. Как у ниндзя. И в руках у него были какие- то куски тряпки. И был он такой же, как всегда, только очень бледный и печальный. « Здравствуй, Хамка, — сказал он. — Какая неожиданность. Откуда ты? Что- то ты бледная какая- то». И Хамка остановилась и посмотрела на него. « Я очень устала, Жень- Шень», — сказала она. — « Очень сильно устала». А Жень- Шень пожал плечами и бросил куски тряпки на землю. « Ты совсем взрослая стала, Хамка, — сказал он. — Совсем большая уже. Никогда раньше с тобой такого не было. Ну и много же всего ты пережила за этот год. А у меня новость. Мне очень нужна твоя помощь. Пупырышки- цивилизаторы требуют вернуть им мой голубой шарфик». Жень- Шень поднял глаза вверх. С неба медленно опускался большой желтый шар. « Это Пупырышки- цивилизаторы, — сказал он. — Они очень торопятся, Хамка. Им, понимаешь ли, очень нужен мой шарфик. Им, понимаешь ли, важно быть одетыми в голубые цвета и иметь пиписьки для вечной юности». Он опять вздохнул и поглядел на нее. « Да, — добавил он. — Как они тебя, наверное, достали. Хамка, а ведь они, наверняка, будут тебе совсем не рады. Будешь им палки в колеса ставить?» И Хамка опять кивнула головой. Жень- Шень повернулся к ней спиной и опять пожал плечами. Потом он сел на корточки и стал копаться в грязи у себя в сумке. « Смотри, — сказал он, — это вам с мамой подарки. Смотри- смотри». Из сумки появилась клетка из тонкой проволоки. Жень- Шень подошел к ней и открыл дверцу. В клетке сидели две серых мыши, очень похожие друг на друга. Одна мышь была поменьше, а другая чуть побольше. Они спали, покачиваясь, и казались такими же серыми, как и земля.
« Вот, — продолжал Жень- Шень, — подарок тебе от Конфуция и мудрецов Китая». Хамка подошла к клетке и погладила одного из мышей. Он повернулся к ней и, не открывая глаз, стал тереться о ее руку. « Вот видишь, — сказал Жень- Шень, — животные чувствуют. И вообще, через пять лет они научатся понимать человеческую речь». Потом он поглядел на часы и сказал: « Пожалуй, пора идти. Время поджимает». И он пошел вперед по дороге. На спине у него была огромная спортивная сумка, и эта сумка глухо постукивала по асфальту, словно издавая протяжный рокот. Жень- Шень помахал Хамке рукой, а когда она в ответ подняла вверх большой палец, пошел быстрее. Хамка смотрела на его удаляющуюся спину и думала о том, что в мире столько всякого странного, что, наверное, в этой сумке есть и цианистый калий, и пакетик снотворного, и пачка сухого яда, и несколько стволов крупнокалиберных винтовок, и противогаз, и, главное, скрученная в трубку бумага с надписью: « Тайцзи дунь», которую обязательно следует выбросить при первой возможности. Она вздохнула, потом, решив, что не стоит тосковать по нему, взяла клетку и пошла своим путем. На ходу она открыла дверцу, вытащила мышь из клетки и съела ее. Потом съела и вторую мышь. В голове у нее немного шумело, но она не обращала на это внимания. Через пять минут ей стало так хорошо, что она захотела спать. Мыши оказались довольно жирными, к тому же Хамка давно отвыкла есть таких. Однако в конце концов ее сморил сон.
Проснулась она оттого, что кто- то тряс ее за плечо. Открыв глаза, она увидела большой плакат, висевший над головой: « Бумеранг может вернуться только через джихад! Ты должен всегда помнить о цене ошибки! Победить может только Джихад!»
На плакате был изображен толстый усатый араб с огромной косой, которая была укреплена в специальной стойке с тремя бомбочками на конце. Хамка знала этот плакат, потому что такой же повесили перед входом в женскую школу, в которой она училась, когда она была еще совсем маленькая. «Пупырышки- цивилизаторы », — подумала она и встала. Прямо перед ней стояли несколько женщин в цветастых платьях. Одна из них, в красной феске, похожей на чалму, что- то сердито говорила. Заметив, что Хамка проснулась, она сделала несколько шагов в ее сторону и закричала:
- Эй ты, поросенок! Как ты смеешь спать в присутствии халифа! У нас время молитвы! Поднимайся с колен, прими позу лотоса, и мы начнем твое омовение! О Аллах, сжалься над ней!
Хамка вскочила на ноги, одернула свою кофточку и испуганно уставилась на женщину в феске. Та кивнула на ширму из пальмовых листьев, стоящую у входа в омовальную, и снова закричала: - Поднимайся, мерзавка! Еще десять минут, и я прикажу очистить тебя от скверны, заперев в подземелье!
Все еще надеясь, что это ей снится, Хамка сделала к ширме шаг и подняла глаза. С ее лица медленно сползала улыбка. Она увидела в ширме два толстых резиновых шланга, похожих на наконечники ортопедических шин, которые входили в розетку на стене. Несколько белых кувшинов с коричневой жидкостью стояли на полу, а рядом со шлангами, на полу, лежал большой кусок засаленного серого мыла. Тут уже не было никаких сомнений: ей действительно предстояло омыть себя в этом экзотическом туалете, кишащем разными насекомыми.
Хамка почувствовала, что ей нестерпимо хочется выскочить из комнаты, и чтобы не выдать своего ужаса, она согнулась пополам и стала шлепать себя по лицу руками. - Опомнилась, наконец! - взревела толстая женщина, вылезая из- за ширмы. - Ну- ка, ложись на коврик! Она схватила Хамку за воротник и рывком повалила ее на коврик. Хамка подчинилась, даже не пытаясь найти спасительный выход. Поджав ноги к животу, она закрыла лицо руками и замерла. Но вскоре она почувствовала, что ее крепко держат за руки, и тогда она попыталась ударить держащую ее женщину ногами в живот. Женщина завизжала и стала поливать Хамку мыльной водой из шлангов. Потом ей это, видимо, надоело, она отшвырнула шланги в угол и влепила Хамке звонкую пощечину. Тут Хамка не выдержала. Не поднимая глаз, она изо всех сил ударила каблуком в мягкий желтый живот женщины. Женщина завизжала от боли и повалилась на пол. Дальше все произошло мгновенно. Толстая женщина лежала на полу, заливая его мутной, пузырящейся кровью. А над ней стояла разъяренная, с горящими ненавистью глазами Хамка.
- Зачем ты ко мне прикасаешься, грязная дрянь? - прошипела она. - Чего тебе еще надо?
Хамка занесла ногу и с размаху ударила толстую женщину в грудь. На месте сердца женщины что- то хрустнуло, она дернулась и затихла. Хамка с отвращением посмотрела на нее. Затем она подошла к лежащему на полу аккордеону и схватила его за струну. Аккордеон заплакал. Хамка ударила его об пол. Звук был такой, словно кто- то открыл консервную банку с отбросами. Хамка вытерла руки об подол, отбросила аккордеон в сторону и выскочила из душевой. Она поняла, что пупырышки- цивилизаторы никак не успокоятся. Похоже, они собрались на войну. С кем именно? Впрочем, это не важно. Впрочем, нет. Важно другое. Важно, что она решила навсегда уйти от этих ужасных людей и поселиться в другой, лучшей половине мира.
Мораль: чтобы остаться женщиной, надо не распускаться и не сходить с ума, а просто убить в себе хама.