Это настоящая история. Пишу как есть.
28 февраля 2022. Хельсинки.
Есть люди, с которыми ты можешь не общаться несколько лет, но при встрече продолжить ровно с того места, на котором вы остановились.
Поправьте меня, но кажется, что это исключительно мужская фишка. С девчонками так не выходит.
Мы с Аодхвином не виделись 3 года. Но Юра просил меня тактично порасспрашивать местных кое о чём. Поэтому, я, с присущей мне природной деликатностью, аккуратно приступил к делу:
— Аодхвин, вот скажи мне, в Финляндии теперь все ненавидят русских?
— Почему ты так решил?
— Ну говорят, что из-за войны за границей нас теперь ненавидят почти так же, как и внутри России. Всё русское теперь отменяется
— Посмотри вон туда. Видишь памятник?
— Мужик в пальто? Я его ещё по приходу приметил. Странный он какой-то. Не шибко финский, на мой взгляд
— Это Александр II, царь-освободитель. Как видишь, стоит. И никто его не трогает. Никто даже косо на него не глядит
— Ааа, так вот чего он мне странным показался. Это ж наш. Немец
И тут я вдруг про Эстонию вспомнил. Они ведь одни из тех, кто с наибольшим негативом сейчас относится к русским. Кстати, вопрос на засыпку — делает ли ненависть к русским (как присущая настоящему русскому патриоту черта характера) этих ребят более русскими?
Так вот. В Эстонии куча музеев Петру I. В них сейчас сложно попасть, потому что в Эстонии также самые жёсткие антиковидные ограничения, которые я только встретил в ЕС. Но эти музеи и памятники есть. И их довольно много. И никто их не собирается отменять. Пётр I тут — важный и уважаемый персонаж.
И ещё видел пару памятников Ельцину. Их тоже не трогают. Интересно. Я решил, с присущей мне природной деликатностью, узнать ещё кое что:
— А ирландцы? Ирландцы теперь ненавидят русских?
— Да я не считаю, что мы друг от друга так уж сильно отличаемся. Думаю, там у вас живут такие же люди, как и мы. Поэтому, понимаю, что сейчас тем, кто живёт в России — страшно. Так же, как и нам
— Тебе тоже страшно?
Я забыл тогда спросить Аодхвина (с присущей мне природной деликатностью), ни возникло ли у него параллельно на этой волне ещё и чувства уважения.
— Мы с Васей присмотрели бункер недалеко от дома. И оказывается, уже через две недели после ядерной атаки можно будет выходить на улицу. Так что, не всё так плохо
— А кто такой Вася?
— Мы живём вместе. Хотим пожениться в этом году
— … Хельсинки очень похож на Санкт Петербург, кстати
В Дублине я частенько видел демонстрации на тему жилья. Проблема в том, что цены на него постоянно растут. А в городе, при этом, куча пустующих помещений. Богатые люди покупают дома и ничего с ними не делают. Просто оставляют их стоять пустыми. Это выгоднее, чем отремонтировать и сдавать.
В Ирландии совершенно обычное дело — жить вскладчину. Несколько человек сбрасываются, снимают таунхаус и заселяются там в отдельные комнаты.
Отчасти, в этом виноваты такие люди, как я. Это ведь из-за наплыва ИТ-шников цены растут. И это из-за таких людей, как я, из Ирландии уезжают такие люди, как Аодхвин.
— У учителей в Ирландии унизительно низкие зарплаты. Мы хотели создать профсоюз и устроить забастовку
— И как? Получилось?
— Коронавирус. Как только мы объявили забастовку, всем и так запретили работать. А когда ограничения сняли, нас всех уволили и набрали других преподавателей
Аодхвин громко рассмеялся в голос. Вот это настоящая байка на ирландский манер. Я, с присущей мне природной деликатностью, от души поржал над его судьбой вместе с ним.
— В России должно быть лучше с профсоюзами. Это ведь всё с вашей подачи с новой силой началось
— Жаль тебя расстраивать, но советские идеи у нас больше не в почёте. Отныне, наш нравственный ориентир — США
— Интересно получается. Россия не любила США и теперь вдохновляется её идеями. А Финляндия не любила СССР и теперь вдохновляется его идеями
— А я, помнится, раньше не любил оливки. А теперь, вот, вдохновляюсь их идеями. А тебе не холодно зимой на каменных ступеньках сидеть?
— У меня штаны тёплые
Аодхвитн показал мне несколько лучших музеев Хельсинки. Благо, никаких антиковидных ограничений в Финляндии нет.
Тему войны старались особенно не затрагивать. Мне показалось, что Аодхвину не хочется сейчас об этом говорить.
— В Финляндии запрещены частные школы. Тут мои дети будут ходить в один класс с детьми богатых людей. Вот где справедливость и равноправие начинаются
— Это вы с Васей уже о детях размышляете? А я-то думал, что ты сюда за джинсами и жвачкой приехал. Да за колбасой. Ну теперь хотя-бы ясно, почему ты в тёплых штанах гоняешь
— Даже если я переехал сюда за лучшей жизнью, то что? Мы все переезжаем за лучшей жизнью. Нам ведь нужно будет передать детям хотя-бы что-то
Заметил один интересный нюанс. Аодхвин увлекается историями социализма и читал труды многих его деятелей. Но он понятия не имеет о том, как у нас в стране относятся к Ленину и Троцкому. Он частенько к ним аппелирует с удивлением, что русские люди не разделяют их идей.
— Ну про Троцкого ты так в России лучше не говори. Его у нас можно использовать только в качестве негативного примера
— Как так-то? А Ленин? Он что, тоже под запретом?
— Ну… как тебе сказать… Вот, тело Ленина — это кашерно. А идеи Ленина и его личность — это уже на корм свиньям. Понимаешь?
Я не сразу сам въехал в деликатность именно такой формулировки.
— Погоди, давай по-другому. Тело Ленина хоронить нельзя. Памятники Ленину трогать пальцем нельзя. Пока понятно?
— Пока понятно
— Вот. Но. Идеи Ленина, вроде НЭПа и прочего — полный отстой. И сам Ленин — немецкий шпион и предатель. Ощущаешь вайб?
— Как-то не до конца. Скорее, Оруэлом попахивает
— С Толстым и Пушкиным у нас почти такие же отношения. Только их уже не называют предателями. Хотя, один — самый известный в мире анархист, а второй — «Кишкой последнего попа последнего царя удавим». За такие идеи популярных людей сегодня бы сгнобили. Но идеи и не используются уже. Только форма
— А что такое форма у Толстого?
— Форма — это то, что все его знают и уважают. Мы оставляем только этот факт. А тот факт, что он анархист — в топку. Такое вот чучелко получается. Есть известная и уважаемая форма, а ватку внутрь набивай любую
— Так… Ну да, я, кажется, начал понимать. А с правами меньшинств такая же ситуация? Тут ведь тоже Советский Союз начал первым громко говорить о них. И это у вас ещё в 20-е годы голые люди ходили по улицам, а все остальные делали вид, что это ок
— Точно так же, как и с Лениным. Но полностью наоборот. Содомия — это хорошо. Просто, демонстрировать её — это преступление
— Погоди, пока мы слишком далеко не ушли. Вася скоро вернётся с работы и присоединится к нам. Я хотел вас познакомить. Думаю, пора нам взять по пивку и поговорить о войне. Ты не против?