Несчастная любовь и попытка самоубийства молодого человека по имени Халиль против одиночества старушки-матери по имени Карима-эби.
Читайте в двухчастном коротком рассказе Ленара Шаехова.
1
Осень. Конец октября. Волшебный, сказочный день. Дождь лил, лил и семь раз отмыл по-осеннему неприглядные улицы Казани. С неба тихонько падают звездочки снега и застилают город. Какая красота! Даже смотреть на это удовольствие!
По аллее парка шагают двое – юноша и девушка. Дорога перед ними лучится тропами – направо и налево, прямыми и извилистыми.
– Давай остановимся здесь, – неожиданно предлагает Галия.
– Что случилось? – недоуменно спрашивает Халиль.
– Я думаю о нашем будущем, – как- то холодно и скучно заговорила девушка. – Оно беспокоит меня.
– Я люблю тебя. Чего же еще? Мы обязательно будем счастливы. Если Аллах позволит, уже летом поженимся. Как-никак четвертый курс заканчиваем.
– Я не выйду за тебя, – решительно заявляет она.
– Что?!
– Подумай, Халиль, что у тебя есть? Ни машины, ни квартиры. Хотя бы однокомнатная была. Родители нищие. По-русски это называется «ни кола, ни двора». Я думаю, что любовь – это не самое главное. Родители не для того растили меня, чтобы я, увлекшись джигитом, всю жизнь мучилась, устраивая свое благополучие. Мы не можем быть вместе…
Халилю вдруг стало казаться, будто с голубого туманного неба посыпалась черная сажа. Она с головы до ног перепачкала Галию. Лицо, одежду… Даже голубовато-зеленые глаза девушки стали черными.
…Слева за дорогой у роскошного автомобиля стоит Исмаил, симпатичный парень в щегольском одеянии.
– Ты где, Галия? – кричит он сквозь снежный туман. – Идешь со мной или нет?
– Сейчас, сейчас, – отзывается девушка и смотрит на побледневшего Халиля. – Я не англичанка, не имею привычки исчезать, не простившись. Прощай, Халиль, я ухожу. Галию твою ждет безбедное будущее, – говорит она с усмешкой и бежит к Исмаилу.
Они садятся в автомобиль и исчезают за серебристым вихрем.
Халиль остался на перекрестке дорог. Принято считать, что джигиты не плачут. И он не плакал, но, словно безумный, с головой ушел в свою печаль. Ему было плохо. Халиль не знал, куда девать себя. Он огляделся безжизненным, потухшим взглядом. Ему казалось в ту минуту, что жизнь закончилась, и ничего хорошего ждать в будущем не приходится. Халиль кинул сухой взгляд на извилистую дорожку, что сворачивала вправо. Юноша знал, что в конце нее глубокий овраг, почти пропасть. Не задумываясь, он ринулся туда. Вот оно, избавление, совсем близко. Пятнадцать шагов… десять… Сейчас все решится, земля примет его в свои объятия.
Пять шагов… Пропади оно все пропадом! Три, два… Полшага…
Внезапно послышался милый девичий голосок.
– Остановитесь, что вы делаете?!
Кто это? Но остановиться он уже не мог. Было поздно. Халиль полетел вниз… Но сердце вдруг взбунтовалось, ему вдруг захотелось жить. Халиль уце пился за торчавшую из крутого склона трубу, глянул под ноги. Глубина оврага была бесконечна. А на дне скопище металлолома, огромные камни… Ах, как хочется жить!
Парень подтянулся на трубе, как на гимнастической перекладине, и выполз на снежный простор. Но никакой девушки не увидел. А в ушах все звучал ее нежный голос. Кто же это? Райская гурия, ангел-хранитель?.. Кто бы там ни был, главное – он жив!.. Жив!.. Халиль отряхнул с себя землю, зашагал по извилистой тропе, затем по прямой аллее и вскоре затерялся в снежном тумане.
2
Из маленького, наполовину заледенелого окошка покосившегося бревенчатого дома старая Карима-эби наблюдала за неторопливо падавшими хлопьями снега. Сегодня она простилась с восьмидесятой своей осенью. Старушка достала из запылившегося сундука тетрадку, где еще в молодости делала за писи. Дневник почти не изменился, не пожелтел за столько лет. Она листала его, печалилась и снова поднимала слезящиеся глаза на окошко.
Старая женщина помнила времена, когда аул был полон жизни. Как много было в нем тогда молодежи! Старый Апсалям, которого вот уже десять лет как нет на свете, рос в этом доме. Кариме было восемнадцать, когда он привел ее сюда из соседнего дома. Душа в душу жили они с Апсалямом, весело хлопотала она по хозяйству! Восемь детей родились друг за дружкой. Хорошо было. Маленькие детки взрослели, крылья вырастали у них, вот и начали улетать в город, который, как улей, битком набит людьми. Даже последний, самый маленький сынок, не пожелал остаться. Бросил отца с матерью, дом родной, в котором родился и вырос, покинул такой красивый Агидель с его извилистым течением, Кашлакский лес, золотые поля ржи…
Как можно поменять эту божественную красоту на что-то иное! А широкие луга-тугаи? Пастбища?.. Детей невозможно понять. Чего им не хватало? Хоть бы навестил кто из них одинокую старушку-мать, поинтересовался, как ей живется. Карима-эби очень, очень одинока. Нет у нее ни соседей, ни родственников. Только и есть, что кладбище, где покоятся ее Апсалям, мать с отцом да дедушка с бабушкой.
…Из трубы дома, ушедшего в землю, более восьми десятков лет беспрерывно поднимался душистый дымок. Теперь все позади. И никто уж больше не узнает, как приятен был запал дубовых поленьев, горевших когда-то в печи…