В доме Матушки суетились женщины, убирались к празднику. Сама Избранная сидела у окна, погрузившись в чтение, поэтому уборку проводили тихо, стараясь не мешать. В комнату зашел Кормчий. Женщины, получив благословение, поспешили скрыться. Он подошел к матери, наклонившись, прочитал название книги:
- Все, романчики почитываешь, не хватает адреналина? – Мать подняла на него усталые, больные глаза:
- Знаешь, сынок, в моей жизни так много было страстей, что пора бы и о покое подумать.
- Мать, я тебя не узнаю. Что, обстановка так влияет?
- Может и обстановка. Знаешь, смотрю я на аборигенов и даже завидую. Но ты это вряд ли поймешь. Что ты думаешь делать с Гаяной? Завтра ее дочь уходит, и женщина останется одна.
- Мать, почему это тебя волнует? Ты меня пугаешь. Что мне за дело до какой-то старухи? Ты лучше думай, как до хранилища добраться, интересно, может нас развели как детей?
- И в чем развод? Ты только на откупах выбора неплохие бабки имеешь, так что грех тебе, сыночек, жаловаться. А о Гаяне надо подумать. Неизвестно сколько нам придется здесь пережидать, глупо настраивать против себя общину. После смерти старика народ перешептываться стал. Ты же запустил свою жадную ручонку в общинные деньги, а стариков на них и содержали.
- Надоел мне этот цирк.
- Надоел? А я-то думала, что тебя все происходящее забавляет. Только радения Света что стоят. В этот раз ты даже зрителей привез.
- Ой, мамулечка, святая. Думаешь, я не знаю, как ты карьеру строила? Давно ли мэр к тебе за каждой мелочью ходил? Кто в нашем городке все к рукам прибрал?
- Не забывай, дружок, что здесь мы оказались только благодаря тебе. Это же ты возомнил себя всемогущим. Тебе мало, что местные за наркотрафик отстегивают, захотелось область покрышевать? Крут стал, батенька? А там другого ранга фигуры заправляют. И хоть мать твоя не последняя в области была, но все и я не могла. Ты же знаешь, что на тебя несколько заказов было. Так что пока там все не утихнет, возвратиться мы не можем.
- Мам, ну я не поверю, что у тебя больше нет теплых местечек. Я наигрался. Драйва мне не хватает.
- Драйва? Вот из-за твоего драйва мы и прохлаждаемся здесь. Доберемся до хранилища, можно и об отъезде подумать. А пока, держи лицо. Знаешь, фанатики – люди страшные. Если проколемся в чем-либо, нас здесь и похоронят. И я не могу обещать, что смерть будет легкой. Лучше уж было в родном городе заказчиков дождаться. Там хоть все цивилизованно – пара выстрелов и все.
- Ой, мать, не пугай, пуганный. – В дверь робко постучались. Кормчий выпрямился во весь свой немалый рост. С лица исчезла язвительная улыбка. Какая-то отстраненность читалась в его взгляде, и только мать уловила нехорошую искорку, блеснувшую из-под нависших бровей.
В комнату вошла Феофания. Увидев Кормчего, она молча поклонилась ему. Подойдя к Матушке, поклонилась уже более почтительно, припадая к ее руке. Это не могло укрыться от взгляда сына. Он с нетерпением бросил: - Зачем пожаловала?
Феофания взглянула на него, и в ее взгляде Кормчий не мог больше прочитать былой подобострастности.
- Пришла поговорить о Гаяне. Завтра Аста уходит в дом к мужу, пожилая больная женщина остается одна. В нашей общине всегда заботились о стариках», – Феофания говорила, чеканя каждое слово. Это звучало уже как упрек пришлым руководителям. И это было страшно. Конечно, на Феофанию можно было найти управу, но кто знает, сколько жителей общины думают так же. А пока они не узнают где находиться хранилище – глупо покидать общину. Если верить существующим легендам, в этом хранилище находиться главная святыня березовцев, скрытая от чужих глаз. Ее, якобы, завещали святые старцы, основавшие общину под этой березкой. Ее прячут даже от Кормчего и от Матушки. Доступ в это заповедное место имеют только смотрители. Это женщина - дочь одного из бывших Кормчих. Она почти не появляется в общине. И старец, который тоже куда-то исчезает. Отследить их передвижения ни Кормчему, ни его Матушке не удавалось.
- Подумаю, что можно сделать, - голос мужчины звучал мягко.
Феофания, поклонившись, вышла. Перед тем, как пойти в дом к повелителям, она долго молилась. Решиться на столь явное противостояние ей было, весьма, непросто. Но это было единственный путь для спасения общины от разброда. Все чаще она слышала ропот недовольных новым Кормчим и его Матушкой. Она знала, может быть, чуть больше, чем рядовой член общины. И эти знания убедили ее в уникальности их веры. А это значит, что в огромном мире они одиноки. Им очень важно сохранить единство, потеряв веру, они не выживут среди чужаков. Феофания все чаще задумывалась о том, насколько греховен мир вне их общины. Эти мысли она держала в секрете ото всех. На домашних радениях, каялась в них как в грехах. Но наступал новый день, и мысли возвращались.
Поддержите автора лайком!