С тех пор, когда я начала вести праздники и, в частности, новогодние корпоративы, я разлюбила Новый год. Чудесный праздник для меня превратился в пьяную вакханалию, когда смотришь на людей и поражаешься – вы решили уничтожить весь алкоголь, чтобы ничего не осталось к следующему году? Правда, справедливости ради, стоит отметить, что Новогодняя ночь в эту пьяную оргию никогда не входит. Именно в Новогоднюю ночь люди снова становятся людьми, мечтая о хорошем, добром, вечном, как бы избито эти слова не звучали.
Этот Новый год тоже не стал для меня исключением. За праздничный стол мы сели в половине седьмого утра 1 января. Вот такой у нас получился новогодний завтрак…)))) Просто мой сын, мои племянники и их друзья, - все работаем в праздничной индустрии и собраться все вместе смогли только к утру. Город к этому времени уже успокоился, затих. Мы поделились впечатлениями о работе, поздравили друг друга с Новым годом, поели и уже к 9 утра все разошлись спать. Ну, что это за праздник?))))
Еще лет 20 назад, когда новогодние корпоративы начали набирать обороты и я поняла, что того восхитительного чувства предвкушения праздника у меня нет, а есть только ожидание огромного количества пьяных и часто неадекватных людей вокруг, я нашла замену. Настоящим семейным праздником, который я могу посвятить своим близким, я сделала Прощеное воскресение и Пасху. Все-все, как в Новый год – с подарками, с застольем, с приглашением гостей и походами по гостям. А Новый год, как светлое чудо, остался воспоминанием о детстве. Впрочем, как и сама зима. Увы, глобальное потепление климата это не сказки по телевизору, - уж слишком нынешняя зима отличается от зимы в моем детстве.
Сегодня, в рождественскую ночь, я решила совершить эмоциональное путешествие своей памяти в ту сибирскую зиму детства, когда я истово верила, что Дед Мороз существует. Когда варежки носила на резинке. Когда штаны на морозе замерзали так, что их нельзя было сразу снимать, чтобы не сломать ткань. Спасибо интернету за то, что сохранил столько картинок, которые так совпадают с моим собственным воспоминанием, что диву даешься – это ж не мои картинки, а как будто я их фотографировала
Итак, чужие картинки и мои воспоминания о зиме моего детства…. С чего начать? Пожалуй, вот с этого…
Пластиковые окна, конечно, замечательное изобретение инженерной мысли, но они напрочь уничтожили морозные узоры на стекле. Единственное место, где сейчас еще можно увидеть вот такое чудо художества природы – это если ты попадешь в плохо отапливаемый рейсовый автобус. И вот тогда, замерзая (если ехать далеко), можно позволить себе впасть в детство и теплом собственного пальца и дыхания нарушить эту красоту.)))) Есть три вещи из детства, с которыми я до сих пор в себе борюсь, осознавая, что я давно уже очень взрослая тетка: весной очень тянет прошлепать по луже, да так, чтобы с брызгами во все стороны; покупая в магазине хрустящую булку хлеба, начать грызть её прямо на улице и сидя в автобусе рисовать пальцем на морозном стекле свои, далеко не художественные узоры – хотя бы просто отпечатки пальца оставить.
В детстве этого счастья было просто завались – и с лужами, и с хлебом и с морозными окнами. Причем, если окна дома выходили на солнечную сторону, то утром окно начинало «плакать», - вся эта морозная красота таяла и стекала на подоконник, который нужно было своевременно протирать. Это было одной из моих девчоночьих обязанностей в доме. По мере того, как солнце уходило из этого окна, начиналось чудо – прямо на глазах, от края рамы появлялся узор. Он двигался к центру стекла, постепенно закрывая всю его поверхность. Каждый раз, в зависимости от температуры воздуха на улице, этот узор был разным, никогда не повторялся
Можно было часами сидеть и наблюдать, как Дед Мороз (а кто ж еще-то?) выводил такие узоры прямо у тебя на глазах, сам оставаясь при этом невидимым.
На втором месте из исчезнувших, наверное, навсегда зимних чудес, является самая обычная печка. Увы, даже когда я приезжаю на родину в деревню, я не могу насладиться этим чудом – всеобщая газификация российской деревни нанесла свой урон – люди избавились от печей. Правда, осталась печь на даче у брата, но она такая современно-новомодная, маленькая, компактная, что кажется ненастоящей. В общем, нечестная какая-то печка)))
У нас в детстве со старшим из трех моих братьев были две постоянные, ежевечерние обязанности. Двух младших братьев эти обязанности коснулись, когда мы с Сергеем уже выросли и разъехались – я в институт поступила, а он в армию ушел. Эти обязанности были настолько ответственные, что забыть про них было смерти подобно: натаскать дров и натаскать воды. Именно так это называлось – именно натаскать воды и натаскать дров. Делали мы это по очереди: один вечер я натаскивала дрова к печке, а Сережка с флягами на саночках ехал к колонке, примерно в километре от дома. На следующий вечер мы менялись работой – он таскал дрова, а я ехала к колонке. Когда я увидела вот эту фотографию в интернете, у меня аж на душе тепло стало – надо же, кто-то еще этим же самым занимался, да еще и сфотографировал. Потому что именно так это и выглядело – и санки, и две фляги на них))))))
Потом колонку сделали прямо у нашего дома и моим младшим братьям уже не было необходимости вот так «таскать воду»
Топящаяся печка – это такое же чудо, как и морозы на стекле. И дело вовсе не в том, что на огонь и воду можно смотреть бесконечно. Это символ «все дома». Родители уже управились со скотиной, мама готовит ужин, а ты сидишь на скамеечке у открытой дверцы печки, смотришь на огонь и рассказываешь – как прошел день. Кто из одноклассников сегодня вел себя, как дурак. Кто из учителей тебя похвалил, а кто, зараза, даже не спросил, хотя рукой трясла изо всех сил. Правда, тут была одна опасность. В деревне ж все друг друга знают и, возвращаясь с работы, мама могла встретить не одну из моих учительниц и то, как на самом деле прошел мой день, мама знала еще до моего рассказа. И, чтобы отвести от себя опасность неприятного разговора, я начинала ябедничать на Сережку. А родители всегда пресекали это мое качество – как только я начинала «Мама, а знаешь, чЁ Сережка сегодня сделал?..», мама тут же находила мне какое-нибудь поручение и очарование у топящейся печки тут же заканчивалось. Очень хорошо помню, что однажды Сережка разбил мамину чешскую вазу и я сама же подсказала ему осколки побросать за холодильник, зная, как редко этот холодильник отодвигается от стены. Как только вечером мама спросила меня – почему я пропустила солфеджио в музыкалке, я тут же брата «сдала». А чего? Сидеть у печки в умиротворении уже не выйдет, придется отвечать за прогулянное сольфеджио, так пусть не только мне влетит. Увы, влетело все равно только мне – и за сольфеджио, и за то, что наябедничала на брата((((((
У русской печки, кроме уюта и тепла, было еще одно чудесное свойство – дым из трубы. Это непередаваемое ощущение и зрелище – идешь домой, а вокруг вот такие столбы из всех окрестных домов. И это тоже ощущение покоя и умиротворения – все люди дома, у всех всё хорошо…
У нас дома печка была «современная» (для 70-х годов прошлого века))), хоть и топилась дровами и углем, но от неё было проведено паровое отопление по всему нашему немаленькому дому. А вот в деревне у тетушки и деда, печка была настоящая, русская – с открытым горнилом. Помню, что я, восхитившись тем, как ловко моя двоюродная сестра управляется с ухватом и чугунком, решила показать, что и я так могу и… опрокинула на пол целый чугунок топленого молока
У тетки в доме была и газовая плита, и электрическая, но еда, сготовленная в русской печке была какой-то совершенно невероятной. А еще на этой печке была лежанка. Залезть на неё с сестрами и рассказывать друг дружке «страшные истории» таким же страшным шепотом… до тех пор, пока дед не прикажет: «девки, ну-ка брысь с печки…» и, прогнав нас, сам на неё не залезет. Вот же, паразит, мы там втроем вольготно помещались, а он один всю лежанку занял...
А еще у них была вот такая печка, обогревавшая одну, самую большую комнату и почему-то она называлась «грубой». Почему и откуда такое название – до сих пор не знаю. Но эта печка была совершенно неинтересной – ни полежать на ней, ни приготовить, ни даже огнем нельзя было полюбоваться.
Опять чужие картинки из интернета, но они меня по-настоящему удивили. Я была уверена, что вот таких детских «бронетранспортёров» нигде, кроме нашего села не было
Бронетранспортером эту конструкцию назвал муж моей одноклассницы, коренной горожанин, впервые приехавший к нам в село. У нас же это транспортное средство называлось незамысловато – будка. Делалось оно из фанеры, внутри оббивалось войлоком и прикреплялось к самым обычным санкам. Зачем нужны были такие усилия? Село у нас было большое – 7000 человек, а детский садик и ясли находились в центре села. Глобального потепления тогда и в помине не было, мороз 30 градусов было делом обычным, да еще если и с ветром… В общем, довезти ребенка до садика, не поморозив, та была еще задача. Вот люди и нашли выход. Очень хорошо помню себя в этой будке. Мы с родителями пошли в гости к отцовским родственникам. Я сижу в этой будке и слышу, что родители о чем-то разговаривая, хохочут. Мне стало так интересно – чего они такие веселые, что я начала тарабанить в будочное окошечко. Папка откинул «башенку» «бронетранспортёра» и спросил: «Чего стучишь?» Я заныла – «Мне жааарко» в надежде, что он не будет опускать эту «башенку» и я буду слышать – чего они так развеселились. Фиг! Отец буркнул «Не выдумывай» и меня опять закрыл. Продолжать ныть в одиночестве замкнутого пространства было бессмысленно, пришлось заткнуться…
Но этой будкой я пользовалась не часто. Поскольку, мы с Сережкой погодки, я вообще не помню своего детства без него. А в будку двое детей никак не помещались. И чаще всего нас мама возила в садик следующим образом: она усаживала нас на обычные санки «паровозиком», обматывала одеялом (такие, как в поездах были) и вот таким большим кульком везла в садик. Так мы с Сережкой под этим кульком по дороге еще умудрялись поссориться и разодраться, за что получали подзатыльники прямо поверх одеяла. И правда, не разматывать же ради воспитательного процесса?
Еще одно исчезнувшее зимнее чудо – снег. Точнее, его количество…
Эти фото явно городские. В деревне снега было еще больше. Наш дом огородом выходил к озеру и снега в нем, в огороде, наметало столько, что мы пешком заходили на крышу нашего дома. Правда, делать это категорически запрещалось – шифер на морозе становился хрупким и даже под нашим детским весом мог легко полопаться. Электрические провода лежали прямо на снегу и отец привязывал красные тряпочки к ним, чтобы в темноте никто из нас на них не смог наступить. Вот интересно это сейчас вспоминать – какие битвы мы устраивали в этих сугробах, нас собиралась целая толпа соседских ребятишек, а ведь ни разу никто так и не наступил и не зацепился за провод. Потом летом, я задирая голову, смотрела – на какой высоте эти провода висят и, значит, какой высоты должны быть зимой сугробы, чтобы мы просто перешагивали через них. А еще мы в этих сугробах за зиму выстраивали трехуровневые траншеи и блиндажи. Именно трехуровневые. Выкапываешь один блиндаж. Из него шел подземный (то есть подснежный) ход в другой блиндаж. Из него опять подснежный ход в блиндаж третий, где уже докапывались до самой земли. Самой обидной вредностью отца было, когда он в марте запрещал нам выходить в огород, опасаясь, что набухший от воды снег обрушится и завалит кого-нибудь в одном из этих блиндажей
Особенным кайфом было дождаться метели и засесть в этом блиндаже, слушая, как воет ветер вокруг. Метели в детстве тоже были особенными, они могли не стихать неделями.
После всех этих снегокопательных работ, войнушки с захватом или обороной траншей и блиндажей (в зависимости от того – на чьей стороне ты сегодня воюешь) была одна неприятная вещь: мамин или отцовский крик с крыльца «Детиииииии, домооооой!!!» Причем, тут были варианты. Если кричала мама, то могло сработать: «Ну мааааам, еще полчасика…» Она спрашивала: «Точно не замерзли?» и разрешала еще полчасика. Если звал отец, то тут было две возможности. Если он кричал «Кароеды, домой», то вариант с «Ну, паааап, еще полчасика» мог сработать. Если же звучало любое другое обращение – «дети», «ребятишки» или просто звал по именам, то тут все, домой без разговоров.
Зайти домой можно было только через вот этот предмет
Мы с братом помогали друг другу в самых труднодоступных местах, но все равно могли быть отправлены на улицу с родительским «ну-ка обметайтесь лучше»
А потом была вот такая обязательная процедура. У меня чуть слезу умиления не выступили, когда я увидела эту картину
Только у нас эта картина всегда называлась «Марина с Сережей нагулялись»)))) Прежде чем раздеться, нужно было какое-то время постоять у печки, чтобы штаны и пальто немного оттаяли и уже не стояли колом))))
Что еще можно сказать о зиме из детства, чего сейчас уже нет? Разница в питании. Зимой было очень много мяса и не было молока. Летом, наоборот, молока было хоть залейся, а вот мяса было мало. Морозилка в холодильнике была настолько крохотная, что хранить долго мясо в ней было невозможно. Зимой же, наоборот, по молоку очень скучали, т.к. коровы зимой не доились. Видимо, руководители страны считали, что деревня себя сама должна всем обеспечивать и молоко к нам в село завозилось в очень небольших количествах, только для молочной кухни. Когда начинались первые настоящие морозы, люди забивали скотину на мясо и пытались скопить хоть немного молочной продукции. Наши соседи молоко замораживали в мисках, а потом эти ледяные круги складывали в бумажные, как их называли «почтовские» пакеты. Мы никогда молока так заморозить не могли, выпивали его, что называется, до суха))) Единственное, что мама успевала сделать – заморозить творожные сырники. Это было настоящее зимнее лакомство – скоблить зубами комок ледяного творога))))
То ли потому, что зима была слишком долгой и мы успевали наесться всех этих пельменей, котлет, голубцов до сыта, но почему-то летом по мясному мы не сильно скучали. А вот по молоку зимой – очень. Когда совсем уж сильно хотелось молока, я шла в гости к соседям и как бы между прочим говорила «Так молочка хочется» и соседка – или тетя Люба , или тетя Лида понимающе хмыкая, выносили мне этот замороженный кругляш молока
И я шла домой счастливая, чтобы выслушать дома мамино «Как тебе не стыдно, нельзя попрошайничать» и искренно ей отвечать «Я не выпрашивала, она сама дала…». Самое интересное, что потом эта история повторилась с моим самым младшим братом. Я уже училась в институте и наблюдала её в свой приезд на зимние каникулы. Толе было лет 5 и он повадился ходить в гости к соседям, у которых отец часто ездил в Ишим (100км от нас) и привозил оттуда «городское» молоко в бутылках или конусных пакетах. В очередной раз, увидев, что дядя Володя подъехал к дому, Толя засобирался в гости, но мама его не пустила. Довод был примерно такой же, как и в моем случае: Там тоже многодетная семья, им тоже нужно молоко, нельзя попрошайничать. Толя сначала закатил истерику, немного порыдал, понял, что слезами он молока не добьется и успокоился. Подошел к маме с насупленным видом и сказал: «Ладно, одевай меня, я гулять пойду…» Обрадованная мама быстренько одела ребенка во все эти мильон теплых шкурок и выпроводила на улицу. Через двадцать минут счастливый и гордый Толя вернулся домой в обнимку с бутылкой молока))))))))))
Ну что ж… осталось только вспомнить про тот самый праздник, который для меня нынешней праздником перестал быть.
Сначала отец приносил елку, добытую пиратским способом. Елки в деревне не продавались, рубить в лесу их было запрещено. Спрашивается – где брать? Наверное, поэтому, елка у нас в доме появлялась поздно-поздно вечером, совершенно замороженнная. До утра она скромно и непразднично лежала на полу, оттаивала и умопомрачительно пахла. Мне кажется, что вот там, на полу, она пахла гораздо сильнее, чем когда её уже устанавливали.
На утро начиналось священнодействие. С антресолей доставались посылочные ящики, в которых целый год ждали своего часа елочные игрушки. Когда елка была уже украшена, мама всегда говорила, что в квартире недостаточно красиво и предлагала нам с Сережкой добавить новогодней красоты. И мы садились клеить бумажные фонарики, всякие там гирлянды, рисовать флажки, которые потом растягивались через всю комнату, вырезать снежинки и наклеивать их на окна. До сих пор поражаюсь – ведь мама была обычной деревенской женщиной с техникумовским образованием агронома, а как педагогически она «разводила» нас на развитие мелкой моторики.
Еще одним признаком предновогоднего предвкушения были подарки. Пакеты с конфетами, которые выдавались и в детском саду, и в школе и на работе родителей. Когда нас уже было четверо, то в общей сложности у нас на семью было 12 таких кульков с конфетами: по одному в школе или садике и по 4 с работы отца и матери. Мандарины съедались сразу, чтобы не испортились. А все остальные конфеты мама сортировала: отдельно карамельки, отдельно – шоколадные. В сам новый год конфет можно было съесть сколько хочешь, а вот потом мама выдавала нам каждое утро по одной карамельке и по одной шоколадной конфете. Я съедала карамельку, а шоколадные конфеты приберегала для последующего «натурального обмена» с Сережкой. Например, когда мне не хотелось делать что-то из порученного родителями, я конфетами «нанимала» брата)))))))
А потом наступало 1 января. И, какая-нибудь обязательная премьера нового детского кино. Родители вечером ждали «Песню года», а мы ждали обязательное утреннее детское кино. Одно из них я обожаю до сих пор….
Что еще было в той зиме, которой уже больше никогда не будет? Потому что не будет детства и не будет ТОЙ зимы из-за глобального потепления. Обязательная ангина, желательно гнойная. Почему желательно? Потому что когда у тебя именно гнойная ангина, то это считается родителями какой-то жуткой вещью и тебя облизывают, балуют и лечат. Вот только одна проблема – лишь бы эта ангина не случилась в каникулы, а то все удовольствие от болезни пропадает. Вот интересно – в детстве я ангиной болела не по разу за зиму, а взрослая не болела ею ни разу. Почему? Может потому, что взрослая я ни разу не смогла позволить себе картину «Марина нагулялась»? Кроме ангины могли быть другие разные кашли-сопли и к ним обязательные мамины банки. Сами банки у меня никаких неприятных эмоций не вызывали, а вот вылежать 15 минут без движения мне было очень трудно, поэтому я банки не любила. Как не любила я и разные там полоскания-ингаляции. Зато очень любила парилку в бане и «торговалась» с родителями – я честно-честно попарюсь в бане взамен на эти невыносимые кастрюли с вареной картошкой под одеялом.
А еще были Святки – время от Рождества до Крещения. И каждый вечер мы с замиранием сердца ждали – придут ли сегодня ряженые. И это было и страшно и восхитительно: взрослые с чулками на лицах, чтобы их было не узнать, в вывернутых наизнанку тулупах, с веником или подушкой в руках – «бить» хозяев, если не дадут чего-нибудь выпить-закусить и с этим «сеем-сеем-посеваем, с Новым годом поздравляем». Потом они уходят, а ты довольная берешь веник и заметаешь все, что тут только что «насеяли» - пшеницу, гречку, просо, пшенку и выбираешь из этого «сора» конфеты и монетки….
Люди! С Новым годом вас! С Рождеством!!! А завтра начинаются Святки! Кто-нибудь рискнет пойти ряженым по друзьям и соседям? Я - точно нет. ((((