Пастух Леха ушёл в запой. Деревенский крепкий парень, умеющий, как мне казалось, абсолютно все, работал обычно как трактор с зорьки и до Млечного пути. Но и отдыхал тоже как трактор. Он не ездил на море, не гулял по клубам и девчонкам, а просто пил водку. Ровно одну неделю.
Есть хорошая фраза, в полной мере характеризующая этот процесс, отточенный до совершенства — пил не просыхая.
Леха просыпался ещё пьяным на тюке сена в углу коровника, брел в кухню, хлопал пару стаканов под кусочек сала и засыпал вновь прямо там. Мы волокли его обратно на сено, обзывая бесчувственное тело неприятными словами. Мы были злы на отдыхающего, так как слишком многое на ферме завязывалось на нем и неделя Лехиного отпуска неизменно превращалась в неделю нашей каторги.
В тот раз меня отправили вместо спящего пастуха вести на выпас стадо из 35 коров. Шёл ноябрь и до снега животных надо было пасти по полям, где они ещё могли пощипать остатки травы до того, как, запертые в коровнике, перейдут на зимний рацион из скруток подготовленного нами летом сена и зерна.
И вот ранним дождливым утром, в огромных резиновых сапогах, брезентовом плащевике до пят, вооружившись термосом чая и длиннющей пластиковой трубой-погонялом, я открывал двери коровника.
Провожавшая нас зоолог Лена ещё раз предложила мне не дурить, а оседлать кобылу Люську и пасти рогатых верхом на ней, как это делают «нормальные мужики». Но мне — москвичу, лошадей прежде видевшему только в фильме «Неуловимые мстители» — была страшна даже мысль об этом.
— Да ладно, Лен, ну куда они на фиг денутся. Справлюсь, не мальчик, — уверенно произнёс я, наподдав хлыстом по заду замешкавшуюся в воротах рыжую буренку. Стадо вереницей брело вдоль дороги к полям и, оглянувшись, мне на миг показалось, что исчезающая за пеленой дождя Лена крестит нас вслед.
Неприятности начались, когда мы дошли до перекрёстка грунтовок, а забор фермы скрылся вдали. К этому моменту, несмотря на мои грозные окрики, коровы уже поняли, что ведет их сегодня смешной городской недотепа.
Не сговариваясь, а может обсудив на ходу планы на своём языке, часть коров повернула налево, часть направо, а часть направилась прямиком в убранное уже поле. Со мной на дороге остались только пять немолодых животных, мирно щипавших траву на обочине.
В этот момент я совершил ошибку, решив сперва вернуть нахалок с поля. Покрепче сжав в руке погоняло, ринулся вперёд, но.... Вы знаете, что человек не в силах догнать корову? Что даже бегом вы проиграете этому неповоротливому парнокопытному? Видишь перед собой издевательски качающиеся хвосты, очень-очень хочешь треснуть палкой по недоступному заду, но не можешь. А уж на раскисшей грязи поля у меня не было ни единого шанса.
Через 15 минут, весь измазанный землёй, потный и злой я бессильно матерился вслед коровам, далеко впереди по одной скрывающимся за углом какого-то длинного приземистого сарая. Они прекрасно знали, куда шли. Это был склад муки при пекарне.
Буренки сдвинули половину ворот и в течении пары часов жадно разрывали ткань мешков с пшеничной мукой 1 сорта и жрали, жрали, жрали. Я этого так и не увидел, так как совершил вторую ошибку, подумав, что эта группа никуда не денется и надо догонять других дезертирок.
Вернувшись к перекрёстку, где последний раз видел всех своих животных вместе, я не застал ни одной. Даже тех старушек, что щипали траву у обочины — их не было.
Я понял, что пастушья миссия провалена и нужно стыдливо просить помощи, но даже этого сделать не смог — телефон во время одного из падений исчез в грязи поля. Признав абсолютное поражение, я сидел под дождём на пустой обочине, курил и проклинал всех коров на свете, ноябрь и Лехин алкоголизм.
Через час Леха появился. Сначала раздался бешеный стук копыт, а за ним на белой кобыле полетел наш бешеный пастух. Не знаю точно как зоологу Лене удалось его вырвать из водочного сумрака, но подозреваю, что она вколола спящему Лехе в ягодицу адреналин из ветеринарной аптечки. Всадник не стал задерживаться у своего неудачливого городского сменщика, сплюнул и, пришпорив Люську, понёсся собирать отряды наших рогатых диверсантов.
К этому времени одна коровья банда напала на деревню, повалила ограды и с хрустом уничтожила почти все спелые вилки белокочанной капусты на грядках. Вторая группа выдвинулась к хутору у реки, где на пригорке на привязи пасся огромный черно-белый бык. Представляете, как был рад этот красавец-производитель весом 700 килограмм, когда к нему выскочил десяток наших молодых буренок, не знавших ещё радостей любви.
Даже коровы-старушки умудрились устроить хорошую засаду на проселке. Выскочившая из-за поворота «Киа» хозяина овощной лавочки Самвела, избегая столкновения с неожиданным препятствием в виде полутонной рыжей туши, вильнула на обочину, ободрав об столбик крыло и две двери.
Вечером меня спрятали в каморке с бидонами и через тонкую стенку я слышал, как наш зоолог выслушивает обоснованные матерные претензии потерпевших и гасит причинённый ущерб свиной вырезкой, коробками сливочного масла и мешками дорогого азотного удобрения.
Последней пришла тихая бабушка с хутора и тихо сообщила, что за то, что её великолепный бык покрыл шесть наших телочек мы должны ей каждого второго телёнка, что через 9-10 месяцев родятся от сегодняшнего свидания. Ну а то, что телята будут, она просила даже не сомневаться: «На маво Робин-Гуда очередь расписана, он осечек не даёт, завсегда в самое яблоко».
Темнота давно окутала ферму и поля, довольные отличным днем коровы спали в загонах, а я сидел в каморке и клялся себе, что больше никогда не буду пастухом.
Подписывайся самый лучший канал о животных и ставь лайки.
Высылай мне свои истории про питомцев на почту s.miru.po.sherstinke@yandex.ru и о них узнает весь мир :)
