Новичок уже зажигает за Челябинск.
Одним из самых громких трансферов накануне дедлайна стал переход Никиты Сошникова в «Трактор». Форвард, который в сезоне-2019/2020 был третьим снайпером КХЛ, последние четыре месяца выступал за «Нью-Йорк Айлендерс». Мы поговорили с 29-летним хоккеистом о его мотивах уехать в Америку в межсезонье и причинах возвращения в Россию.
— В первом матче за «Трактор» против «Динамо» вы забросили шайбу и отдали голевую передачу. Идеальный дебют?
— Идеальным он был бы, если бы команда выиграла. Тогда, пожалуй, да.
— Вы еще 17 декабря играли за «Бриджпорт» и как раз в той игре, которая стала последней, набрали первое очко в сезоне. Можно сказать, что вы в тонусе или все-таки нужно время для набора формы?
— Ощущения от игры в Москве были хорошие. Удалось наконец-то полноценно сыграть. Попал с корабля на бал, так что времени разгоняться особо не было. У нас в «Тракторе» сейчас положение тяжелое, надо сразу помогать. Но тонуса, если честно, игрового особо не было. В «Бриджпорте» я получил повреждение, какое-то время не играл.
— Играли, получается, на эмоциях? Можно сказать, что впервые за долгое время получили удовольствие от хоккея?
— С Бывальцевым и Бурдасовым мы никогда раньше вместе на лед не выходили, но они парни игровые. Всего несколько смен и нащупали игру. Получалось местами неплохо.
— Ради вас из первого звена подвинули Сергея Калинина. Были какие-то обещания или договоренности, что «Трактор» вас берет для топ-6?
— Я не знаю, кто раньше играл в первом звене. У команды многое не получалось в этом звене, тренеры пробуют разные сочетания. Я не думаю, что именно из-за меня кого-то задвигают. А так, конечно, были обсуждения с руководством. Хочется играть в хоккей и приносить команде пользу.
— Какой вы увидели команду, находящуюся на последнем месте в конференции?
— Хороший коллектив, некоторых парней я и раньше знал. Пока присматриваюсь, молча смотрю на ситуацию. Видно, что нам немного не хватает уверенности в себе. Но все ребята стараются выйти из этого положения.
— В вас наверняка видят спасителя, хотя Шумакову и другим, тому же вратарю Хэммонду, справиться с этой ролью не удалось.
— В хоккее не может быть спасителей. Я ни в одной команде, ни в одной лиге не видел, чтобы один человек брал все в свои руки и тащил. Ты можешь приносить команде пользу в своей роли, делая хорошо работу. Дай бог, чтобы эта роль была лидирующая. Постараюсь направить свои навыки на пользу «Трактору».
— Говорят, что у вас было несколько вариантов в России, но вы выбрали «Трактор». Почему?
— Я сам лично ни с кем лично не общался. Этим занимались агенты, а мне только озвучивали варианты. Самый главный фактор — это то, что я приезжаю не просто доиграть сезон. Мой контракт трудно назвать долгосрочным, но и временщиком меня тоже назвать нельзя. В общем, соглашение на полтора года — это для меня было важно. Я не хотел в такой далекий путь перевозить семью со всеми вещами, если бы речь шла о нескольких месяцах. Я уже наездился между Бриджпортом и Нью-Йорком. Нужны были гарантии по поводу следующего сезона. «Трактор» их дал, предложив адекватный контракт.
— Вы — тагильский. Важно, что родной город теперь под боком? Да и Челябинском вас, наверное, не испугать.
— Если бы я отталкивался только от этого фактора, то «Автомобилист» для меня интереснее. Все-таки Нижний Тагил ближе к Екатеринбургу, чем к Челябинску. На самом деле, я об этом особо не задумывался. Но, конечно, хорошо, что родители теперь смогут приезжать на игры. А что касается Челябинска, то я не считаю, что это какой-то плохой город. Все ребята, которые здесь играют, живут вдали от заводов и не жалуются. Я советовался с семьей. Пришли с женой к тому, что если будем жить в более-менее чистом районе — никаких проблем. Для нас важно, чтобы ребенок был устроен, мог ходить в садик и в секции. Мы, так или иначе, живем для детей.
— Давно были в родном городе?
— Не был в Тагиле года три. Когда переходил в «Салават Юлаев» — приезжал на пару недель. Теперь, если будет возможность, загляну на выходные. Навещу могилы бабушки с дедушкой.
— Помимо вас родом из Нижнего Тагила братья Радуловы, Дорофеев, Юдин, Чистяков, молодой Бучельников из СКА. Откуда берутся таланты, хотя с хоккеем в городе все плохо?
— Это интересный вопрос, на самом деле. Я недавно общался с отцом насчет того, что когда-то в Тагиле был очень даже хороший хоккей. Когда «Спутник» играл в Вышке, а команду спонсировал завод, на игры было не попасть! Нам, пацанам, тот уровень казался недосягаемым. И что сейчас? Хоккей в Тагиле развалили. Как детям из этого всего выбираться? Как они время будут проводить? Очень жаль, что в городе теперь нет хоккея. А то, что столько парней сейчас играет в разных лигах — это эхо прошлых лет, заслуга прежних тренеров. Надеюсь, когда-то все вернется на круги своя. Потому что сейчас в Тагиле много парней, которые просто пропадают.
— Благодаря кому вы не пропали?
— В первую очередь, благодаря Валерию Дмитриевичу Радулову — отцу Александра и Игоря Радуловых. Мы в свое время катались на одной площадке 1992 и 1993 годами рождения. Одни на одной половине, другие — на другой. В какой-то момент он забрал к себе пятерку ребят помладше, среди которых был и я. Он нас тянул за уши, многому научил, закалил характер, привил работоспособность и любовь к хоккею. Вы посмотрите, как Саня Радулов даже в его нынешнем возрасте играет. Все через пахоту, через работу. Это, безусловно, пошло от Валерия Дмитриевича.
— Радулов-старший такой же эмоциональный мужик, как Александр?
— Я не сказал бы. Он в бытность игроком был защитником-домоседом, который на себя все шайбы ловил. Храбрый человек. Валерий Дмитриевич обычно не кричал, не срывался на детях. Но я видел ситуации, по которым понял: его из себя лучше не выводить.
— В ноябре коллеги писали, что вы не хотите возвращаться в Россию и намерены искать новый клуб в НХЛ. У вас действительно был такой настрой?
— Я не знаю кто это все пишет. Откуда берутся инсайдеры? Сейчас столько людей стало, которые запускают слухи, непроверенную информацию. У меня никогда не было цели перебраться в другую команду. Во-первых, потому что я не играл в Северной Америке три года. В любом случае меня ждала адаптация. Я на себе это прочувствовал: мастерство в НХЛ выше, скорости выше.
— Как проходила эта адаптация?
— Я сыграл одну игру, вышел Клаттербак — я присел. С «Тампой» играл неплохо, но к сожалению, ошибся — забили за 0,01 до конца периода. Обидный гол в раздевалку, мы в итоге тот матч проиграли. Я, соответственно, присел на семь игр, из тонуса выпал. Сам попросил генерального менеджера поехать в «Бриджпорт», чтобы получить игровую практику в АХЛ. Меня должны были игр через пять поднять, но когда у «Айлендерс» пошли травмы, травму получил и я сам. Не срослось. А уже когда восстановился, то понял, что нахожусь позади других ребят. В том числе из фарма.
— В тот момент и приняли решение для себя вернуться в Россию?
— В КХЛ приближался дедлайн. Я должен был принять решение до 19 декабря: либо уезжать, либо оставаться до конца сезона. Был и еще один фактор: я для АХЛ считался ветераном, так как сыграл больше определенного количества матчей. Команда не может заявить на игру больше пяти ветеранов, а в «Бриджпорте» их в какой-то момент стало аж восемь. Иногда я не попадал в состав из-за этого лимита. В моем возрасте пропускать матчи в АХЛ неприемлемо. Было бы мне лет 25 — спокойно бы отыграл там весь сезон. Сейчас передо мной стояло очень непростое решение. Около месяца я сомневался, думал. И в конце концов решил, что в моем возрасте важнее стабильность.
— Ваш российский агент Александр Черных сказал, что ваш североамериканский агент много обещал и не выполнил свои обязательства. В чем это заключалось?
— Пускай агенты между собой разбираются. Меня это не касается. Скажу сразу: мне никто ничего не обещал. У меня с Лу Ламорелло сохранились хорошие отношения еще с «Торонто». Я его спросил сразу, еще в январе: «если будет настоящий шанс закрепиться в команде, не просто для количества, а я приеду в хорошей форме, то возьмете?». Он ответил положительно. Я не надеялся на какие-то большие деньги. Понимал, что будет минимальный контракт. Хорошо еще, что он односторонний. Так что ничего мне агенты не обещали. Я, по сути, сам вел переговоры. У меня действительно был шанс, и я им воспользовался. Приехал в хорошей форме, прошел лагерь, попал в состав на матч-открытие. Это не так легко. Первый матч сезона — один из самых важных в сезоне из всех 82. Для тех, кто борется за попадание в состав, сыграть в первой игре — большое дело.
— Но в итоге этого оказалось мало.
— Всем тренерам нужны победы, очки. Они смотрят на тебя через эту призму. Я не могу никого винить и на что-то жаловаться. У тренера было свое видение, он тоже борется за выживание в этой лиге.
— Генеральный менеджер «Лос-Анджелеса» Роб Блэйк тоже высоко котировал Владимира Ткачева, но главный тренер Тодд Маклеллан был другого мнения. У вас произошло что-то похожее?
— У меня был разговор после того, как я получил травму. Ламарелло сказал, что не получи я травму — играл бы сто процентов. Увы. Так всегда бывает, что генеральный менеджер старается собрать в состав всех лучших игроков, а тренер уже среди них выбирает, кого ставить в состав. Ты должен понравиться и тому, и тому. Чего-то одного — мало.
— Пример Анатолия Голышева не отпугивал вас? Он на «Айлендерс» и Ламарелло сильно обижен.
— У нас разные ситуации. Толя, насколько я знаю, не говорил на английском. Он не был знаком с Ламорелло. В конце концов, Голышев приезжал к Барри Тротцу. А это совсем другой тренер. Все игроки разные, так что я его историю на себя не примерял. К тому же, Толе ни одной игры в НХЛ не дали сыграть, а мне предоставили возможность проявить себя. Насколько я знаю, Ламорелло не вмешивается в тренерскую работу до последнего, пока не приспичит. Я знал, чего ждать от Лу. В моей ситуации он всегда говорил как есть, никогда не обманывал. Я благодарен ему даже за те три игры. За то, что я снова прочувствовал эти эмоции, когда двадцатитысячный стадион орет. Когда ты в составе, то ловишь неописуемые ощущения «е-мое, я же в НХЛ!». Для ребят, которые по 1000 матчей сыграли, это может показаться смешным, но я ценю каждую игру в этой лиге.
— Вы же против Бобровского с Шестеркиным успели сыграть. Были шансы забить им?
— В первой игре с «Флоридой» мы 2 в 1 против Бобровского убегали, но я не смог на пятаке шайбу через щиток перекинуть. Серега в шпагате растянулся. Хороший был момент.
— В «Айлендерс» вас встретил тандем Варламов — Сорокин. Каково, когда оба вратаря в вашей команде — русские?
— И Семен, и Илья — классные парни. Мы общались, ходили вместе на ужины. Хорошо, что они были в «Айлендерс». Так как я в большинстве матчах не играл, набросался им так, что руки стер! Ребята хорошие, как вратари тоже.
— По вашему мнению, Сорокин созрел для «Везины»?
— Сорока — зверь. Он сто процентов созрел для «Везины», но не все зависит от него. Илья должен помочь команде, но и команда должна ему помочь завоевать этот приз. Его важное качество, что он делает большие сейвы в сложные моменты матчей.
— Какое-то время «Авангард» вас ждал обратно. Вы для себя сразу этот вариант сразу отмели или какое-то время держали в голове как запасной аэродром?
— Я не держал в уме никакой запасной аэродром. Я ехал с мыслью, что пробьюсь в НХЛ и какое-то время там буду играть. Сколько — другой вопрос. Я ехал именно что за мечтой, а не по политическим причинам или из-за желания жить в Америке, как порой писали. Меня это мало волновало. Чисто хоккейная мотивация. «Авангард» мне еще в феврале предлагал контракт, но я сразу сказал, что моя цель — НХЛ. При этом «Авангард» — классная организация, все на высшем уровне. Сейчас, говорят, арену просто сумасшедшую построили. Если бы я на тот момент решил, что останусь в России, то поехал бы в Омск.
— Алексей Волков говорил «у Сошникова жена из Америки, он смотрит туда». Это было фактором, которое повлияло на ваше решение?
— Вообще нет. Если поднять хронологию, то первая новость, что я могу продолжить карьеру в НХЛ, появилась в январе. Задолго до февральских событий. Это никак между собой не связно. Я же не мог заранее знать, что что-то начнется. Что касается моей жены, то она не из Америки, а из Канады. Супруга здесь не при чем. Сами понимаете, если были бы какие-то сложности в этом плане — я бы сейчас не вернулся в Россию. Я бы оставался в АХЛ на тех же деньгах. А это хорошие деньги.
— Ваша жена по происхождению украинка?
— Да.
— У нее есть родственники, которые сейчас остаются в Украине?
— Друзья только. Родственники уехали в феврале или марте.
— Вы познакомились, когда играли за «Лифс»?
— Да, познакомились в Торонто. Поэтому туда ездим каждое лето. Даже когда я играл в России, то возвращались туда.
— Она поедет с вами в Россию?
— Они с ребенком уже приехали вместе со мной.
— Вы как-то говорили, что Канада вам нравится больше, чем США. Не искали в связи с этим именно канадский клуб?
— У меня не было выбора из 20 команд. В Канаде, к тому же, не очень выгодно играть. Если спросить игроков, то немногие хотят выступать за канадские клубы. Дело, как вы понимаете, в высоких налогах. Там тоже есть много минусов, нюансов, а главный плюс — хоккей. Там этой игрой живут. При этом по быту мне в США не нравится, хотя я пожил в нескольких городах.
— Нью-Йорк, получается, вас не покорил?
— Я домой-то приезжал редко. Семью за четыре месяца почти не видел, только когда травму получил — десять дней провели вместе. Так я ребенка не узнал, настолько он вырос без меня! Жили на три города: Лонг-Айленд, Бриджпорт, Торонто. В такой ситуации тяжело на хоккее сконцентрироваться. Не знаешь, что будет дальше.
— Голышев рассказывал, что ездил на тренировки по 100 км. У вас тоже были такие затяжные поездки на машине?
— Я сначала в отеле жил. Потом, когда дали зеленый свет, я снял квартиру на Лонг-Айленде. Ездить приходилось по 120 километров, вставать в 6 утра. Это тяжело. Весь год так ездить нереально! Когда в хоккей играть, если по три часа проводить за рулем? Это много сил высасывает.
— Голышев общался в дороге с Дацюком, Малаховым, родными. Эти разговоры ему помогали. Кто у вас был на том конце провода?
— Доступа к Дацюку у меня не было (смеется). Общался в основном с родителями и товарищами, которые не имеют никакого отношения к хоккею. Слушал в дороге подкасты.
— Наверняка слушали и скандально известный в России подкаст Spittin Chiclet?
— Безусловно. Если кто понимает язык — это обязательно к прослушиванию. Эти ребята хоккей делают лучше. Никакого негатива.
— Ну не скажите. Разве легионеры, когда-то игравшие в КХЛ, не рассказывают страшилки про Россию?
— Там много чего выдрано из контекста. Если ума и знания языка хватит, то люди послушают полностью беседы и все станет понятно. Брэндон Ип или Тим Стэплтон никого не обманывали, они говорили правду. Или Райан Уитни про «Сочи» рассказывал не только плохие вещи, но и отмечал хорошие. Что-то для них, конечно, дико. Например, как «русский газ», капельницы, которые раньше были. В нашей культуре есть такие вещи, которые для русских людей нормальные, а для американцев — нет. Тоже самое мне могут казаться дикими какие-то порядки в той же АХЛ.
— Например?
— Да взять те же переезды. Они говорят, что в Хабаровск далеко не лететь, а в АХЛ ты на автобусе едешь в день игры.
— Недавно в Spittin Chiclet пришел Никита Задоров и его высказывания, например про нелюбовь друг к другу москвичей и остальных россиян, наделали немало шума на родине. Как вам его выступление?
— Я лично Задора не знаю. Но видно, что он любит поговорить. Интересно было послушать, что он скажет про Россию. В итоге чувствовалось, что он старался осторожно высказываться. Ничего предрассудительного я не услышал от него.
— Егору Чинахову и Илье Михееву школа Хартли помогла закрепиться в НХЛ. Для вас, учитывая опыт «Торонто» и «Сент-Луиса» работа с ним не стала откровением?
— Боб мне помог. Он взял меня в команду, когда «Авангард» находился в тяжелой ситуации. Я помог команде, он помог мне. Это взаимно. Не зря мне потом предложили новый контракт. Хартли позволил мне вспомнить те детали, которые важны для игры в НХЛ. Он очень интенсивный тренер. В каких-то моментах с ним тяжело становится. Когда тебя постоянно тыкают носом в видео ошибок — в этом мало позитива. Но при этом, когда я выходил в звене с Найтом, у нас неплохо получалось, набирали очки. В целом у меня от этого этапа карьеры остались положительные воспоминания. Мне нечего сказать Бобу кроме как «спасибо».
— Сейчас, оглядываясь на последние пару сезонов, можете сказать, почему не удавалось удержаться на той волне, когда вы забросили 27 шайб за «Салават Юлаев»?
— Во-первых, в Уфе была шикарная бригада большинства. Ребята, с которыми я выходил на лед — это чуть ли не лучшие легионеры за историю КХЛ. Мы проводили в большинстве по две минуты, а я был в основном на завершении моментов. Меня выводили на бросок. Игровое время, опять же. Когда перешел в ЦСКА, то играл по 12 минут и роль была более оборонительная. Там я немного потерял свою креативность. В «Авангарде» хоккей был тоже системный, но активный — мне такой подходит. Играя у Хартли, удалось перезагрузиться. Регулярка из-за ковида выдалась скомканной, но плей-офф мне удался.
— В сезоне-2019/2020 могли представить, что соперничаете в снайперской гонке с будущей звездой НХЛ? Капризов уже выглядел человеком, который станет одним из лучших в сильнейшей лиге мира?
— Мне приятно было находиться в такой компании. Выяснять по-спортивному отношения — это круто. А за Капризова я очень рад! Он схватился за этот шанс с первой игры и его не отпускает. Теперь Кирюха не просто звезда, а суперзвезда. На нем строится «Миннесота». Мог ли я такое предположить? Потенциал, конечно, был виден, но с уверенностью я такое сказать бы не мог.
— Со следующего сезона в КХЛ сократят лимит, будет всего три легионера. С одной стороны, больше рабочих мест для россиян, а с другой — нет будет таких партнеров, каким у вас в Уфе был Линус Умарк. Какое у вас к этому отношение?
— Мое мнение, что пять легионеров — это оптимально. Молодежь должна появляться не искусственно. Все должно быть поступательно. У меня как было? Нужно было пройти все, доказать, что можем играть в КХЛ! «Атлант» разваливался, возрастные игроки уходили, появился шанс. Нельзя просто так брать и втягивать сырую молодежь во взрослый хоккей. Если молодой парень приходит и «съедает» ветерана — это настоящая конкуренция. Если легионер слабее наших пацанов — он должен сидеть на «банке». Главное, чтобы все было честно. Нельзя ставить в состав только потому что у хоккеиста большой контракт, «правильный» возраст или гражданство.
— Недавно, по сообщениям телеграм-каналов, у вас обокрали квартиру. Нашли преступников?
— Я отвечу так: меня никто не обокрал. Квартира действительно моя, но там жил арендатор. Я никоим образом не пострадал.
— Много говорят о ваших сотрясениях. Считается, что их последствия вам мешают. Или эти проблемы преувеличены?
— Некоторые из травм, которые принимали за сотрясения, были связаны с другими проблемами. Я не буду вдаваться в подробности. В связи со стилем игры, который я показывал в Северной Америке, за три года накопилось достаточно болячек. К сожалению, доктора оказались неквалифицированные. Они мне не помогли в полной мере, поэтому на какое-то время я оказался за бортом. Теперь меня ничего не беспокоит. Я всем говорю, что насчет этого не стоит переживать.
— От стиля своего при этом вы не собираетесь отказываться? Сложилось впечатление, что в дебютном матче за «Трактор» вы были одним из самых энергичных игроков, сделали несколько силовых приемов.
— Если бы у меня были последствия сотрясений — я бы боялся силовой борьбы. Но я ее стараюсь навязывать, не откидываю шайбу. Мне нравится такой хоккей. Так и сам заводишься, и партнеров заводишь. Болельщикам, опять же, нравится. Через нескольких силовых приемов можно быстрее войти в игру.