Павел Лунгин (фильмы «Остров», «Такси-блюз», «Царь», «Братство») приступил к съёмкам новогоднего блока своей сказки «Василиса и Королева лайков». На предновогодних декабрьских съемках оказался корреспондент KP.RU.
Полеты не во сне, а наяву
- Чудеса: люди летают, - подмигнула мне служительница Успенского храма и скрылась за его дверью. Да я и сама увидела, как над землей поднялся и перевернулся через голову мужчина. Следом дама с ребенком. А одну взлетевшую девочку и вовсе отшвырнуло в новогоднюю заснеженную елку, с которой тут же осыпался снег...
Ну, конечно, все эти люди летают не сами: за спиной у них тросы, которые спускаются с нависшего крана. Их подбрасывают вверх, а потом они неловко приземляются на уложенные прямо на земле батуты.
«Поднимаем осторожно, это же не обычный человек, а ребенок!» - командует постановщик трюков. И очередной каскадер «подпрыгивает» в воздух.
Павел Лунгин создает сказку на Крутицком Патриаршем подворье. Тут кипит новогодняя ярмарка!
На площади старинные фонари с тусклым желтоватым светом. По периметру на высоте - разноцветные бумажные флажки. Посередине площади огромная живая новогодняя ель, украшенная расписными самодельными игрушками. Художники специально несколько месяцев делали копии старинных елочных украшений. Ярмарочную карусель крутят вручную по команде «Мотор!». Рядом высокая горка на дощатых перекрещенных ножках. Торговые ряды усыпаны снедью и всякой всячиной: бублики-баранки, поросята, засоленная капуста с брусникой в бочках, самовары, платки, свистульки... Торговцы выкрикивают что-то, завязывают. Девушки в платках тянут сани с елкой. Смех, веселье. Городовые, солдаты, жандармы, горожане, мал да стар - толпа народу всевозможного, да разночинного, разряженного в шубки и шляпки, или по-крестьянски простенькие.
На календаре декабрь уходящего 2022-го года, а тут, в Крутицком подворье - новогодняя ярмарка 1900 года!
Осветители догадались поднять на тросах над съемочной площадкой огромный воздушный светящийся изнутри шар, чтобы подавать свет. Поставили осветительный прибор, как стенку. По углам зажгли костры. Возле одного - замер мой сын, обалдевшей от такой сказки.
- А как сказка хоть называется? - спрашиваю взявшего меня опекать городового с саблей.
- «Василиса и Королева лайков».
- Батюшки, лайки и 1900-й год?! - удивляюсь.
- Там по сюжету несколько реальностей: и сказочные, и мистические, и реалии прошлого времени, что вот сейчас и снимают. А вообще в этой сказке все переплетено: и чародейство прошлого, и современная магия блогеров...
- Снимаем второй план. Зовите детей! - кричит второй режиссер.
На заснеженный пятачок высыпает кучка ребят. Играют в салочки, кидают друг другу пупса...
«Пожар!»
Сказку Лунгина снимают прямо у ног Успенского храма. Он, к слову, действующий, и днем, пока снимали ярмарку, работал, служба велась. Но с коррекцией: под приглушенный перезвон колокола. Теперь понятно, почему начинается съемка у Лунгина не с утра, традиционно, а после обедни и ближе к вечеру. Обычно на киноплощадке ощущается нервная обстановка, а тут - все раскованы, и съемка шла своим чередом, как в сказочке. Да и киношники возле Успенского храма вели себя как-то мирно, слаженно, никто не ругался и не кричал.... Глубоким вечером храм закрывался, а киносъемка под его стенами, наоборот, набирала обороты.
- Осторожно ступайте, видите, рукава пожарной машины, - говорит мне пожарный. Час назад тут на задворках «ярмарки» легко было ходить, а теперь под ногами вода, местами проваливаешься в рукотворные озерца по щиколотку.
- Что это тут у вас? - изумляюсь, видя пожарную машину.
- Пожар, - говорит мужчина в пожарной каске.
В этот момент раздался девчачий визг, крики. Беготня. Смотрю, недавно спокойно гуляющий ярмарочный люд несется в тревоге, столпотворение. Вижу пламя.
- Стоп! - слышится на площадке.
Огонь тушат пожарные.
- Не наступайте на провода, сегодня сложная трюковая съемка. Пиротехнику поджигаем, - говорит кто-то из съемочной группы.
- Давайте порепетируем огневую дорожку, - предлагает вышедшему из своей рубки Лунгину пиротехник. На моих глазах они протянули провод, присыпали его снегом, будто и нет его. «Поджигаем», - скомандовал пиротехник. Дорожка огня побежала по невидимому глазу проводу и в конце разошлась пламенем. Оно перекинулось на стоящих мужчин в тулупах. Они начали дергаться и падать.
- Ой, мамочки, они же в огне...
- Это каскадеры,- коротко поясняет мне суровый мужчина.
«Не мучьте животное»
- Дети, не мучьте животное, отойдите! - кричит как в зоопарке в рупор помощник режиссера. Смотрю, пригнали сани со шкурой и настоящего оленя с огромными рогами. А у Лунгина к оленю, символу стародавнего Нового года - со всеми «нате вам». И соломки, кажись, подбросили. И снимающихся детей, как мух, отгоняют от рогатого артиста. «Не подходите близко, он рассердится, может лягнуть», - больше оленя серчала сотрудница съёмочной группы. Показалось, парнокопытное демонстрировало олимпийское спокойствие. И в кадре вело себя безучастно. Вроде бы Дед Мороз должен был приехать в санях, запряженных оленем, но я этого не застала. Рогатый транспорт Деда Мороза отвели в сторону подальше от детворы. Он заинтересованно уткнулся носом в снег. «Откуда олень? От частников», - недружелюбно говорит мне девушка киногруппы и сморит подозрительно. В группе вообще назревало раздражение: массовка явно киношников напрягала. А куда деваться? Без массовки ни одного фильма хорошего не снимают, приходиться терпеть и относиться уважительно.
Дед Мороз с бородой, но не из ваты
Как известно, в кино снимают не все кадры последовательно друг за другом, а вперемежку. Отправив массовку отогреваться чаем, камеры на рельсах поехали к обледеневшему домику, из которого выглянула девушка во всем белом, напоминающая фею. Она не пустила на порог главную героиню, девочку Василису... Помощники режиссёра, схватив пластиковые лопаты, навалили снегу к стене дома, и на этот сугроб усадили исполнительницу Василисы. И стали снимать, как она типа заиндевела бедняжка (гримеры ее искусно запорошили и даже ресницы побелили, прям как Марфушечке в сказке «Морозко»).
Наконец, снова крикнули массовку. Вновь весело закружился хороводом люд. Ожило и повеселело Крутицкое подворье. Мой сын как присел у костра, так и отказывался с ним прощаться, реально, а не понарошку пытаясь согреться (все в пользу: наконец-то согласился, что пора пижонские кроссовки заменить нормальными валенками). Так на общем плане и грелся у костра, как в сказке «Двенадцать месяцев».
- Эх, но ведь ни одного знаменитого артиста, - досадую вслух.
- Отчего же, вон Сергей Гармаш ходит. Да вон же, в шубе и собольей шапке. Он по роли Дед Мороз.
Гармаша я вообще не узнала. В этом одеянии лицо известного артиста сложно рассмотреть. Да и в данный отрезок съемок ничего особенного он в кадре не делал. Прогуливался возле елки как барин.
- Он играет дедушку той девчушки, главной героини, - поясняют мне в общих чертах знатоки. Кстати, в этой роли Лунгин собирался снимать Петра Мамонова, который у него в «Острове» сыграл, но актер, к сожалению, умер, нашли замену.
...Гармаш не отрывался от мобильного и, почудилось, был не в духе. Фотографироваться не желал. Быстро замерз и недовольно пропыхтел в отдельный персональный гримваген, только его и видели. Я было встала «караульным» но на часах отщелкали две «двойки», а съемка и не думала закругляться. «Полночь - это по-божески и позже оставляют, но за переработку доплачивают, - безропотно говорят в массовке (на этих съемках бригадиры не отслюнявливали себе гонорар у артистов массовки, отдавая каждому по 2000 руб. за смену плюс 200 руб. за час переработки). «Скоро сказка сказывается, да не скоро сказка Лугина делается! Как-никак мастер дотошный!», - объяснили мне.
Гармаш тем временем засел в своем вагончике, впору кричать: «Дедушка Мороз, выходи!». Побоявшись превратиться в полночь не в тыкву, а в сосульку, я сдалась. Еще и сын признался: «Замерз, укатали Сивку-бурку". И мы отправились греться домой, а сказочных дел мастер Павел Лунгин продолжает свое «волшебство». Говорит, пришло время сказок.