22 (11) декабря исполняется 230 лет со дня рождения ученого, поэта, драматурга, литературного критика, знаменитого декламатора, театрального деятеля, члена Российской Академии наук Павла Александровича Катенина.
Язвительный Ф. Вигель писал о нем:
«Круглолицый, полнощекий и румяный, как херувим на вербе, этот мальчик вечно кипел, как кофейник на конфорке … у него было самое странное авторское самолюбие... он охотнее простит такому человеку, который назовет его мерзавцем, плутом, нежели тому, который хотя бы по заочности назвал его плохим писателем».
Невысокий, худощавый, необычайно подвижный, вспыльчивый П. Катенин был охотником затевать споры. Некоторые находили в нем сходство с Пушкиным, возможно, из-за южного происхождения, ведь мать Катенина была полугречанка.
Актер и знаток театра П. Каратыгин отмечал:
«Катенин, критику которого всегда так уважали Пушкин и Грибоедов, был человек необыкновенного ума и образования… Память его была изумительна...не было ни одного всемирного исторического события, которого бы он не мог изложить со всеми подробностями... дар слова его был изумителен и увлекал слушателя. С его благородным, прямым и энергическим характером, он, конечно, не мог не иметь врагов, но какой же истинный талант не имеет их?»
Он знал французский, немецкий, итальянский и латинский языки в совершенстве, понимал хорошо английский язык и несколько греческий.
Катенин был боевым офицером, сражался под Бородином, Лютценом, Баутценом, Кульмом, Лейпцигом, награжден орденом св. Владимира 4-й степени с бантом и Кульмским крестом. В русском войске, которое объединило все слои общества, он сформировался как личность и как поэт.
Будучи в Париже в 1814 году вместе с полком, он видел всех знаменитых артистов того времени, что навсегда сделало его страстным театралом. Он стал знатоком сцены, драматургом и театральным педагогом. С 1818 года он занимается с актерами В. А. Каратыгиным и А. М. Колосовой, создавая свою актерскую школу.
При обучении артистов Катенину пришлось столкнуться с авторитетом "профессора декламации" А.Шаховского. Актриса А. Колосова вспоминала:
«Способ учения Шаховского состоял в том, что, прослушав чтение ученика или ученицы, князь вслед читал им сам, требуя рабского себе подражания: это было нечто вроде наигрывания или насвистывания разных песен учёным снегирям и канарейкам».
Катенин же пытался приобщить актера к поэтической и исторической культуре через знакомство с классикой мировой литературы. Он много занимался переводами шедевров европейского театра - Расина, Корнеля. Пушкин увековечил его в первой главе «Евгения Онегина»: «Здесь наш Катенин воскресил Корнеля гений величавый».
В творчестве П. Катенин примыкал к так называемым младшим архаистам, среди которых были В. Кюхельбекер и А. Грибоедов. Архаисты выступали за формирование литературного языка на основе исторического подхода, используя национальную основу, были против введения в русский язык иностранных слов. Оппонентами архаистов были карамзинисты, образовавшие в 1815 году литературное общество «Арзамас». Они пытались формировать русский литературный язык на основе эстетического подхода, игнорируя язык народа.
Катенин был решительным противником романтического субъективизма (подчинения разума чувствам), манерности и слащавости поэтического языка карамзинистов, напичканного перифразами (заменой названия предмета описательным оборотом). В 1816 году в противовес мистической балладе «Людмила» Жуковского, Катенин пишет балладу «Ольга», используя просторечные слова в описании нечистой силы:
Казни столп; над ним за тучей
Брезжит трепетно луна;
Чьей-то сволочи летучей
Пляска вкруг его видна.
«Кто там! сволочь! вся за мною!
Вслед бегите все толпою,
Чтоб под пляску вашу мне
Веселей прилечь к жене».
Н. Гнедич осудил «простонародные баллады» Катенина за «грубость» языка и «жесткий слог». За Катенина вступился Грибоедов, отметив речевое новаторство поэта в передаче русского национального колорита. Позже Кюхельбекер в статье «Взгляд на текущую словесность» из всей новейшей поэзии выделил баллады Катенина за «попытку сблизить наше нерусское стихотворство с богатою поэзией народных песен».
В 1825 году Грибоедов написал Катенину:
«Вообще я ни перед кем не таился и сколько раз повторяю ... что тебе обязан зрелостию, объемом и даже оригинальностию моего дарования, если оно есть во мне».
Пушкин познакомился с Катениным после окончания Лицея летом 1817 года, а через год пришел к нему в гости. В «Воспоминаниях о Пушкине» Катенин писал: «встретил меня в дверях, подавая в руки толстым концом свою палку и говоря:
— Я пришел к вам, как Диоген к Антисфену: побей, но выучи.
— Ученого учить — портить, — отвечал я, взял его за руку и повел в комнаты; через четверть часа все церемонии кончились, разговор оживился, время неприметно прошло».
Обращение Пушкина к Катенину совпало с его отходом от безусловного преклонения перед Карамзиным и Жуковским. В 1823 году в письме к П. Вяземскому Пушкин писал: «Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утонченности. Грубость и простота более ему пристали. Проповедую из внутреннего убеждения, но по привычке пишу иначе». А в «Моих замечаниях об русском театре» Пушкин пишет об актрисе Семеновой: «...в ее устах понравились нам славянские стихи Катенина, полные силы и огня, но отверженные вкусом и гармонией».
В правительственных кругах Катенин имел репутацию «большого вольнодумца». В сентябре 1820 года, после стычки с великим князем Михаилом Павловичем на смотре войск, он был уволен в отставку. А в ноябре 1822 года за «шиканье» в театре по личному распоряжению императора выслан из Петербурга в родовую усадьбу Шаёво Костромской губернии, где находился до 1825 года, пока не вернулся в столицу.
1828 году отношения между Катениным и Пушкиным вылились в стихотворную дуэль, вызванную балладой Катенина «Старая быль», на которую Пушкин ответил ироническими стихами «Ответ Катенину», но охлаждения между ними не произошло. Пушкин высоко ценил критический дар Катенина, его способность избегать «всех пристрастных и односторонних суждений». Пушкин писал ему: «Голос истинной критики необходим у нас.... Покамест, кроме тебя, нет у нас критика. Многие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мысли. Если б согласился ты сложить разговоры твои на бумагу, то великую пользу принес бы ты русской словесности…»
Живя в деревне, он пишет «Сочинения и переводы Павла Катенина» в 2 частях, которые вышли в свет в 1832 году. Ф. Булгарин их высмеял, а Н. Полевой отвел им место в прошлом российской словесности. Пушкин же в рецензии на издание выделил независимость Катенина: «Никогда не старался он угождать господствующему вкусу в публике, напротив: шел всегда своим путём, творя для самого себя, что и как ему было угодно… первый введши в круг возвышенной поэзии язык и предметы простонародные».
В 1833 году Катенин возвращается в Петербург, вместе с Пушкиным избирается членом Российской Академии, работает над переводом «Ада» Данте, исторических хроник Шекспира, «Одиссеи» Гомера.
В сентябре 1833 года по материальным причинам он вновь поступает на службу, проходя ее в далеких и опасных Кавказских гарнизонах, участвует в военных экспедициях, назначается комендантом крепости Кизляр, но в 1838-м вступает в конфликт с начальством, выходит в отставку в чине генерал-майора и окончательно поселяется в Шаёве, где живет последние 15 лет.
О нем постепенно забыли. Катенин приобрел репутацию затворника-чудака, «застывшего» в своих убеждениях. По мнению Пушкина, Катенин опоздал родиться: и по складу мыслей и характеру он, несомненно, принадлежал XVIII столетию.
В сказке «Княжна Милуша», опубликованной ещё в 1834 году и получившей одобрение Пушкина, есть строки:
Что ж делать? Петь, пока еще поется…
…………………………………………
Власть — слушать, власть — не слушать; я пою
Исследователь творчества Пушкина П. Анненков обратился к Катенину с просьбой написать воспоминания о поэте. В них Катенин чрезмерно подчеркивает роль своего наставничества для Пушкина. О стихах пишет:
«…кроме весьма немногих решительно дурных, все читаются и перечитываются с удовольствием; иные невольно врезываются в память, а лучшие играют огоньком, как бриллиантики. Всего менее ценю я злые; человек с дарованием не должен злиться ни на кого».
Там же Катенин анализирует «Евгения Онегина»:
«Драгоценный алмаз в русской поэзии; есть погрешности, но где же их нет? и что они все вместе в сравнении с множеством достоинств? Какая простота в основе и ходе! как из немногих материалов составлено прекрасное целое!... Сколько ума без умничанья, сколько чувства без сентиментальности, сколько иногда глубины без педантства, сколько поэзии везде, где она могла быть! Какое верное знание русского современного дворянского быта, от столичных палат до уездных усадеб! какой хороший тон без малейшего жеманства, и как все это ново, как редко в нашей скудной словесности!»
Последние добавления к воспоминаниям были закончены в апреле 1853 года, а в мае1853 года экипаж, в котором ехал Катенин, разбили лошади. Спустя две недели 23 мая (4 июня) он умер. Похоронили его в селе Бореево Чухломского уезда, а в 1955 году прах поэта перенесли в Чухлому. На могильной плите по завещанию Катенина сделана сочиненная им надпись греческим гекзаметром:
Павел, сын Александров, из роду Катениных. Честно
Отжил свой век, служил Отечеству верой и правдой,
В Кульме бился на смерть, но судьба его пощадила;
Зла не творил никому и мене добра, чем хотелось.
Автор текста — Анастасия Витальевна Ямаева, экскурсовод – лектор Всероссийского музея А.С. Пушкина.