В ночь с 17на 18 декабря 1837 года в Петербурге сгорел Зимний дворец. Прошло почти двести лет, но споры о символизме этого пожара продолжаются. Загадка тут есть. В ту же самую роковую зиму 1937/38 года пожар случился не только в Петербурге. В Англии сгорела Лондонская биржа. В Париже театр, было много жертв.
И вот, что об этом писал в то время историк Погодин: «Не есть ли это знамение? Три главных народа лишились в одно время тех предметов, которые были для них всего на свете дороже: жилище царское для русского, биржа для англичанина и театр для француза. Слабое человечество! Тебе подаются знаки, но нет к ним ключа у тебя…»
В эту же роковую зиму погиб Пушкин, кто-то увидел в этом пожаре предзнаменование этой великой для России беды:
И всем казалось – Божья кара
Витает нынче над дворцом
За гибель Пушкина пожаром
Был уничтожен царский дом!
Мистики в этом пожаре было предостаточно.
Пожар в Зимнем дворце был действительно одним из самых страшных и разрушительных пожаров за всю историю Российской империи. Но главное здесь не мистика, не предзнаменование и не символизм. Кто виноват, в какой части дворца полыхнуло и по какой причине написано много. А как вели себя люди в стрессовой ситуации? Члены императорской семьи, лакеи, солдаты, пожарные и простой люд Петербурга проявили мужество и стойкость.
Дворец горел 30 часов с вечера 17 декабря до утра 19 декабря. В тушении пожара приняли участие все пожарные команды города, 20 тысяч солдат и офицеров. На момент возгорания во дворце находилось 5 тысяч человек, это были слуги, караульные, гости, придворные. Погибло 13 человек, семьям были назначены достойные пожизненные пенсии.
Известие о том, что «что-то горит в Зимнем» император Николай I получил от дежурного флигель-адъютанта. В этот день в театре давали «Баядерку», гастролировала известная балетная прима- Мария Тальони. В императорской ложе находился император, императрица Александра Фёдоровна и наследник-цесаревич Александр. Надо ли говорить, что царская ложа мгновенно опустела.
В Зимнем не просто что-то горело, дворец полыхал. Выбежавшие из дворца люди метались освещенные заревом пожара, кричали, молились, плакали. Николай I тут же ринулся к боковому входу, там находились спальни младших детей. Отец взял вверх над главой государства. На детской половине испуганные няньки бестолково суетились. От волнения император закричал: «Всем подъем! Марш-в Аничков дворец!». Гувернеры, ошалев от армейского лексикона, быстро пришли в себя и замотав в одеяла августейших отпрысков ринулись вон из дворца.
Убедившись, что с детьми все в порядке, Николай Павлович выбежал на дворцовую площадь: «Выносить все, что можно! Складывать прямо сюда!», указав место рядом с Александрийским столпом. Команды император кричал грубым мужицким басом: «Все по местам! Гвардии – выводить людей! Главное – не дворец спасти, главное – люди!».
Императрица Александра Фёдоровна умела кричать и командовать не хуже мужа. Она требовала спасти не свои драгоценности, а любимую фрейлину Голинищеву-Кутузову, та была больна, не могла передвигаться самостоятельно и находилась во дворце. Адъютант императора вынес женщину на руках из лазаретного крыла дворца.
Начальник караула, не получив приказ о выводе офицеров собрал всех и благословил на почетную смерть. Никто не покинул свой пост и не сдвинулся с места, солдаты стояли на посту задыхаясь от дыма. И только приказ императора заставил их оставить пост. Начальник караула Мирбах напишет в последствии в рапорте: «Смею надеяться, что полученная мною благодарность будет записана в формулярный список: мы горели в полном порядке».
Гвардейцы Преображенского и Павловского полков обмотанные тряпьем политым водой, вытаскивали из горящего дома все самой ценное. Дворцовое имущество заполняло площадь. Спасали знамена, картины, регалии, утварь, образа, люстры, зеркала, мраморные статуэтки, драгоценности. Вынесли даже трон из Георгиевского зала.
А император приказал привести кирпич и камень. Солдатам было приказано строить стену.
«Возведем стену, чтобы огонь не перекинулся на Эрмитаж. Там картины, скульптуры. Дворец можно отстроить заново, а Рафаэля не перепишешь!» - раздавал команды император.
Галерея героев 1812 года была спасена полностью, ни один портрет не пострадал.
На месте дворца, на месте всего великолепия, остались только обгорелые бревна, куски штукатурки, все убранство было уничтожено.
Трое суток на площади перед сгоревшим дворцом лежало сваленное в кучу несметное богатство. Ценные вещи валялись на земле вокруг пожарища. И никто ничего не украл. Золотые и серебряные канделябры, ювелирные украшения, уникальная мебель, картины, всего и не сосчитать.
Никто из солдат, мужиков пожарных и прислуги не позволил себе нажиться на беде, никто не оставил себе на память и маленькой безделушки. А ведь так легко было положить в карман спасённые украшения фрейлин. Люди добровольно шли в огонь и спасали главный дом своей страны, не царский, а свой. Святой для них дом, который нельзя разворовывать и нельзя осквернять.
При Генеральном штабе был организован склад ценных вещей. Историк двора В.М.Глинка составил опись утвари и ценных вещей. Недосчитались серебряных столовых приборов. Потеря вскоре нашлась, кто-то завернул серебряные столовые приборы в портьеру. Пропали бочки с вином из царских подвалов. Следствие показало, что бочки просто лопнули от высокой температуры. Недосчитались только одной тарелке из царского парадного сервиза. Об этом напечатали все газеты. Искали всем городом.
Весной когда сошел снег, во дворец явился кучер. Извиняясь и кланяясь принес осколки пропавшей тарелки. Лошадь наступила. Тарелка была найдена. Все на месте.
Восстановление Зимнего дворца началось как только очистили место от пожарища. Архитектору В.Стасову поручили наружную отделку, а брату знаменитого художника Брюллова, архитектору Александру Брюллову было поручено восстановить отделку внутреннею. 8 тысяч человек трудились на строительстве. И через полтора года как раз на Пасху 1839 года, дворец как птица феникс восстал из пепла и стал краше, чем был.
И как тут не согласиться с тем, что пожар был символичен. Ведь он наглядно показал, что от богатства и блеска в один миг может не остаться ничего. А от счастья до трагедии всего один шаг.