Фантастический рассказ
Карфаген должен быть разрушен
(Марк Порций Катон)
От духоты раскалывалась голова. Никак не удавалось сосредоточиться: вместо мыслей какая-то вязкая манная каша. С тоской посмотрел на раскрытый учебник. У-у, чтоб его!..
Большая чёрная муха влетела в распахнутую форточку и тут же с громким жужжанием забилась о стекло, пытаясь вырваться на свободу. Никита лениво повернул голову, наблюдая за докучливым насекомым, и неожиданно для самого себя пропел:
- Чёрна муха-а-а, чё ж ты вьёшься над моею головой…
На этом и бросил дурачиться, тем более что всё равно некому оценить неординарное исполнение: родители уехали на курорт в Турцию.
Жужжание становилось раздражающим. Взял газету, аккуратно свернул в трубочку и медленно направился к окну. Прищурил глаз, прицелился и несильно шмякнул по мухе. Раздавленный чёрный трупик свалился на подоконник.
Вернулся было к учебнику, да на полдороге бросил чтение скучного параграфа. Как же ему эта бодяга надоела! Сейчас бы на пляж!
Потянулся мечтательно. …Беззаботное настроение, освежающие брызги, много солнца и, конечно же, стройные девочки в едва заметных бикини…
Почти нагие девичьи тела настойчиво крутились в воображении, и волнующие сцены – с его непременным участием – складывались в очень занятный и довольно откровенный фильм.
Хм… пока вместо этого – душная реальность. Оглядел привычную обстановку, разочарованно вздохнул и отправился в ванную.
Сильные струи прохладного душа отвлекли и взбодрили. Небрежно вытерся полотенцем, натянул шорты. Попрыгал на одной ноги, потом на второй. Дурная детская привычка, ставшая привычным ритуалом. Глупо, зато в голове немного прояснилось.
Снова сел за учебник. Пробежал глазами абзац и для разнообразия проговорил вслух:
- Оппаньки, а это уже забавно: сенатор Катон тупо талдычил в конце каждой своей речи: «Кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен».
Никита неспешно почесал спину линейкой, затем прокомментировал:
- Дался ему этот Карфаген! Хотя конкуренция… Бабло... Власть... Заговоры... Оно, конечно, понятно… Сработало же: «В 149 году до нашей эры началась третья Пуническая война».
Взъерошил пятернёй мокрые волосы и задумчиво добавил:
- По сравнению с первой и второй кампаниями - не война, а так, войнушка. Что там дальше?
Глянул в учебник - ого! Катон своими речами всех так замордовал, что сенат приказал сровнять город с землёй.
Вполне логично со стороны римлян: нет города – нет и проблем. Вот это занудство! Ну и силён же Марк Порций!..
Но сухой язык учебника – это ску-у-чно. Мысль Никиты оживилась - эх, а вот если бы я был римским сенатором, а лучше цезарем, я бы…
Додумать Никита не успел: заклубился дым, в ноздри ударил неприятный запах, раздался громкий хлопок…
- Фух, - громко выдохнул Никита, - кто воздух испортил?
Собственно говоря, вопрос мог с полным правом считаться риторическим.
- Не, я не понял, что за фигня? - продолжил Никита содержательную беседу с самим собой.
Из клубов дыма вынырнула девушка и, мило улыбнувшись, проговорила:
- Извините, сударь. Это я виновата, что Вы испытываете некоторые досадные неудобства. Призм засбоил. Не извольте беспокоиться, всего лишь небольшая неисправность. Наноботы через пару минут починят.
Никита уставился на невесть откуда взявшуюся гостью и мысленно отметил, что она очень даже ничего.
Упомянутый ею призм в данной ситуации Ники не интересовал, ведь коротенькие шортики отлично подчеркивали всё, что нужно, а белый топ, плотно облегающий стройную фигурку, практически не оставлял места для фантазии. Довольно привлекательная, что неудивительно: в его фантазиях дурнушкам места не было. Слегка смущала только её странная манера излагать мысли. Но тут уж ничего не попишешь, воображению не прикажешь.
Никита решительно подтянул шорты, перекинул ногу за ногу и начал светскую беседу с плодом своей фантазии.
- Привет! – улыбнулся он девушке самой сногсшибательной улыбкой, неоднократно проверенной на однокурсницах, - Никита, Ники, Никитос. Можешь называть, как тебе больше нравится. Я здесь живу, если что. Присаживайся, где тебе удобно.
Девушка посмотрела на него с лёгким интересом, встряхнула разноцветными кудряшками и небрежным жестом откинула пару розовых прядок, упавших на глаза:
- Не извольте беспокоиться, сударь, сейчас дым совершенно развеется. Наноботы быстро справятся с проблемой, и я Вас немедленно покину.
- Без проблем! Но лучше оставайся. Ты прикольная! - озорно подмигнул и добавил: - А как тебя зовут?
- Прошу прощения, сударь. Позвольте представиться, Элмиталла Ниэррим. Можете называть меня Милла. Готовлюсь к испытаниям по ксенопсихологии. Практическая работа по ксепси должна быть выполнена в полевых условиях, но из-за досадной поломки я совершенно случайно нарушила Ваше уединение.
Никита почувствовал, как губы сами собой растягиваются в улыбку:
- Мила звучит очень мило! Почти каламбурчик. Я вот тоже к экзаменам готовлюсь. Достала меня эта история античности до самой глубины души. Не, ты представляешь…
Никите захотелось очаровать девчонку, пусть и воображаемую, и он, испытывая необыкновенное воодушевление, разливался соловьем: начал с римлян, потом вдруг вспомнил несколько стихотворений собственного сочинения, рассказал парочку приколов из студенческой жизни, и как-то незаметно опять вернулся к Пуническим войнам.
- Вот если бы я был цезарем, Сенат у меня и пикнуть бы не посмел… Катона в ссылку… Карфаген обязательно стал бы торговым партнером и союзником. Я бы построил новый мир. Вся мировая история пошла бы по другому пути.
Девушка, присев на краешек дивана, внимательно слушала, накручивая прядки на палец:
- Послушайте, а это идея. Давайте проверим эту гипотезу в дейсиме.
- Э-э-э, я наркотой не балуюсь! – возмутился Никита. Он не знал, что означает таинственное слово, но оно почему-то ассоциировалось с чем-то не вполне законным.
Милла посмотрела на него с лёгким удивлением, потом от души расхохоталась. Отсмеявшись, успокоила:
- Простите, сударь, но мне придётся дать Вам некоторые пояснения.
Никиту все ещё немного смущал собственный вид - не очень романтичный и презентабельный даже для воображаемого свидания - однако юноша внимательно вслушивался в рассказ новой знакомой, не переставая смотреть на неё во все глаза.
Она небрежно поправила чёлку, которая снова сползла на глаза:
- Дейсим – это симулятор реальности. Его применение легально и абсолютно безопасно. Вы сможете оказаться в любой исторической эпохе, почувствовать себя кем угодно, и, с вероятностью девяносто девять процентов, узнаете, что случилось бы, если бы Вы оказались в той эпохе на одном из ключевых постов. Симулятор проанализирует миллионы возможностей и выберет наиболее вероятный ход событий с учётом политических реалий и особенностей Вашего психологического портрета. Так как?
Он с готовностью согласился:
- Конечно, да. Это что-то вроде виртуального погружения в эпоху?
Гостья коротко кивнула.
Никита воодушевился:
- Кто бы отказался?! Только хватит выкать, переходи уже на ты. Мы ж вроде познакомились или как?
Милла слегка порозовела, достала из кармана шорт узкую алую полоску и подошла к нему:
- Как изволите, то есть изволишь, Ники. Позволь, я надену на тебя вирту для подсоединения к дэйсиму.
Он только кивнул. Лента оказалась на голове. Лёгкое покалывание. На мгновение потемнело в глазах, и Никита перестал быть Никитой…
***
- Карфаген должен быть разрушен!
Она ни секунды не могла усидеть на месте, носилась по атриуму, как дикая серна.
Белоснежная тога плескалась, обвивая стройное тело, глаза метали молнии, голос срывался. Ярость исказила её лицо, на нём не осталось ни единой черты классической римской красоты, ни намёка на обычную величавость, не читалось ни единой нотки тепла.
Цезарь знал истинную причину столь пылкого негодования супруги.
Она была практически монопольным владельцем всей римской торговли. Безопасное плавание торговых кораблей по Средиземноморью и высокие доходы от сделок интересовало её ничуть не меньше, чем умащение тела драгоценными маслами и весёлые пиры, на которых она, почти обнажённая, вливалась в ансамбль танцующих юных вакханок. Призывные движения её гибкого тела сводили с ума многих, и даже самого цезаря, хотя они довольно давно были женаты. Впрочем, он никогда не отказывался и от других удовольствий: интимные дары придворных прелестниц вполне насыщали его аппетиты и приносили блаженную истому телу. Но и она, его супруга, женской грацией и чем-то неуловимым, но столь притягательным, беспокоила его снова и снова. Их связывало нечто неосязаемое, то, в чём бы он и сам не решился признаться, ибо это было бы равносильно проявлению слабости, но цезарь нисколько не сомневался, что это оно… самое главное.
В последнее время она охладела к бесконечной смене нарядов и украшений, утратила интерес к пирам и даже к супругу - деловые интересы разожгли неугасимым пожаром её корыстолюбие и честолюбивое желание быть первой во всём. Конкурент - Карфаген - как кость в горле застрял.
Она умна: отлично понимает, что для кардинального решения вопроса, прежде всего, нужно заручиться его, цезаря, поддержкой. Вот и Катон бубнит своё вечное «разрушить, разрушить»… никак с ней в доле, патриций велеречивый…
… Что ж, придётся, видимо, начинать третью войну. Этого хочет она, а он хочет её… и того, неуловимого…
Что Карфаген – он и полнеба бы разрушил, чтобы опьяняться ею, как прежде…
***
Никита вернулся из вероятного прошлого и громко стал возмущаться:
- Чёрт, да что ж это такое? Карфаген снова разрушен! Не, ну ты представляешь? Я ж не собирался… Это всё из-за неё…
На мгновение он вспомнил супругу цезаря и с тоской и сожалением проговорил:
- Какая женщина!
Милла мягко проговорила:
- Что ты хочешь от римлян, Никита? Примитивные люди с примитивными инстинктами. В любой эпохе правят человеческие страсти и интересы, и всегда есть свой Карфаген.
Никита отрицательно покачал головой:
- Не, у меня слабость к женщинам. Меня, куда ты ни забрось, так если там будет вот такая… - снова всё разрушу, как пить дать, разрушу.
- Это легко исправить. Ну что, другое погружение пробуем? Соглашайся!
Никита кивнул головой, полагая, что Милла сейчас начнёт исправлять настройки дэйсима, чтобы уменьшить любвеобильность его виртуального «я».
В глазах потемнело…
***
Бледный свет фосфоресцирующих лишайников, облепивших стены и своды пещеры, создавали особую атмосферу уюта и сырости, которую так ценили представители расы земноводных.
Лидер кворков Кварракк нетерпеливо шевелил перепонками, у него было что сказать подчинённому, который стоял на ковре из чуть влажных подгнивающих красных водорослей. От негодования защёчные мешки-резонаторы лидера раздувались больше, чем обычно, отчего его голос звучал особенно громко в подводной пещере:
- Кварр, время нереста неумолимо приближается. Эти чужаки всё ещё на Карфогенне?
Внутреннее беспокойство лидера передалось стражу нерестилища. Его круглые глаза с вертикальными зрачками почти вылезли из орбит от ужаса не столько от слов Большого Кваррака, сколько от ожидания того, что в Сияющий зал ворвутся разгневанные Матери кворков.
- Еще не наступила пора Дающим жизнь метать икру, - попробовал оправдаться Кварр, - у нас есть немного времени в запасе.
- Пойди и расскажи это Матерям, - громко фыркнул Кварракк. – Повторяю: что сделано, чтобы разрушить постройки парочки сухопутных на Карфогенне?
Кварр нерешительно переступал с перепонки на перепонку, влажные водоросли под ногами громко чавкали, нарушая напряжённую тишину. Сказать в своё оправдание ему было нечего.
С тех пор, как несколько лун назад в болотах Кварква упала горящая звезда, хранитель нерестилища утратил покой: после того, как она затонула, из вод выбралась парочка двуногих чудовищ.
Они немного напоминали водный народ, но были очень уродливыми: бледная кожа, отсутствие перепонок, маленькие глаза, крошечные рты и острые носы, выступающие на лице – подобными монстрами только головастиков пугать.
На владения кворков существа не посягали, но, к ужасу земноводных, они захватили нерестилище: самый большой островок суши, который славился своими отмелями.
С давних пор Карфогенн был местом, где Матери кворков давали новую жизнь, а затем трогательно заботились и неусыпно охраняли мириады икринок и вылупившихся малышей: ведь беспомощные и беззащитные, те были желанной добычей даже для мелких хищников. Шустрые детёныши быстро взрослели на прогретых солнцем мелководьях Карфогенна, но всё же далеко не всем головастикам удавалось дорасти до взрослых кворков.
Страж нерестилища беспомощно залепетал:
- Кварракк, мы разрушаем их постройки, а они строят новые. Большой стреляет в нас огненными лучами, а маленький мало ест, но толстеет с каждой луной. Ничего не помогает. Они не хотят оттуда уходить.
Лидер задумался: день ото дня он получал доклады своих подчинённых об упорстве двуногих и не мог понять, почему они упрямо рискуют жизнью и не хотят покинуть опасное место: зеленокожие воины-кворки нападали каждую ночь, пытаясь изгнать чужаков с нерестилища.
Смутная догадка забрезжила в мозге после слов Кварра.
- Толстеет, говоришь? Если она готовится метать икру, всё становится на свои места. Он защищает самку и будущих мальков. Уйти не могут. Некуда.
Кварр зашипел от неожиданности:
- И что нам делать? Разрушить Карфоггенн, чтобы монстры не размножались?
Кварракк громко квакнул от возмущения:
- Матери нас с тобой живьём сожрут за свои нерестилища! Не будем мы ничего разрушать. Мы отправим чужаков туда, откуда они явились. Созывай всех кворков!
Лейтенант Марк Катон заступил на свою еженощную вахту. В ожидании очередного нападения он напряжённо вглядывался в темноту, но вместе с тем понимал, что долго им не продержаться: их разведывательный корабль утонул, и они с Лиз оказались посреди болота с агрессивными жабами. Положение аховое. Неужели их ребенок родится здесь? Ему было стыдно смотреть в глаза любимой.
И что, никакого выхода? Заряды заканчиваются. Скоро защищаться будем нечем. Надо честно себе признаться: им не выжить.
Вдруг на краю мелководья болото словно вспучилось. Марк присмотрелся и не поверил своим глазам: там копошилось множество жаб, а корпус «Быстрого» всё больше и больше показывался из воды. Он хотел разбудить Лиз, но не решился: вдруг это галлюцинация? А волноваться ей ни в коем случае нельзя.
И вот корабль лежит на мелководье, а рядом с ним на задних лапах стоит огромная жаба.
Абориген негромко отрывисто квакнул и несколько раз хлопнул передней лапой по обшивке. Затем отпрыгнул в сторону и поскакал, разбрызгивая фонтаны брызг, чтобы нырнуть на глубину с громким всплеском.
- Мы спасены, спасены! – Марк бросился к Лиз, торопливо начал её будить, повторяя, как заклинание: - Спасены! Наш малыш родится в безопасности!..
***
Никита сидел и недовольно бубнил себе под нос:
- Не, у меня бурное воображение, но жабой я ещё ни разу не был? Вот зачем?
Милла хмыкнула:
- Зато Карфоггенн не дал разрушить! И на девушек не отвлекался. Молодец! Извини, но мне пора возвращаться: наноботы всё исправили.
-Ты вернёшься? Мы могли бы на пляж сходить. Знаешь, у нас здоровский пляж…
Милла пожала плечами:
- Если сессию сдам, то…
Никита весь встрепенулся:
- Возвращайся. Обязательно возвращайся… Дэйсим – занятная штука.
Через мгновение Милла будто испарилась, чему Никита не удивился: сон - он и есть сон. Ещё и не то может причудиться. А жаль, что она всего лишь игра воображения…
***
Элмиталла Ниэррим, младшая ученица знаменитого мудреца и философа Дхаргха Дикатра, была вполне довольна результатами эксперимента.
Возвращаясь домой, внимательно следила за показаниями приборов призма, торопливо надиктовывала свои заметки на мемокристалл и предвкушала высший балл по ксенопсихологии.
Всё-таки ей повезло, что досталось такое эмоциональное существо с ярко выраженными инстинктами. Немного промахнулась во времени и пространстве, но это абсолютно неважно: задание выполнено на отлично.
Урок для себя Милла тоже извлекла: был бы Карфаген - всегда найдутся те, кому абсолютно необходимо его разрушить.
Спасти Карфаген сложнее, но и в этом нет ничего невозможного.
Прав учитель: все разумные существа Вселенной могут проявить и невероятную склонность к разрушению, и неожиданное благородство.
По причинам как рациональным - для преимуществ выживания, так и весьма иррациональным.
Высшего порядка.