Рассказ опубликован в бумажном журнале "Перископ", № 2, 2019 г.
Из комментария критика: "...по словам самого автора, "читатели увидели больше, чем я хотел сказать" - это само по себе свидетельствует о неординарности произведения. Конечно, кого-то сбивает с толку трагикомическая заостренность рассказа, резкая смена курса от заздравных речей и "печеных карпов" к смертельной игре и почти ёрническому "с днем рождения, Вася". Но задача литературы именно в том, чтобы заострить обозначенное жизнью. А чьей - кошачьей ли, человеческой - какая разница". (Serpens_Subtruncius, Мария Демина)
***
Кот Василий — некастрированный холостяк — справлял юбилей.
Хозяева, отбыв повинность выходных дней, дернули с дачи домой, доверив дела шести соток мохнатым лапам ответственного сторожа. Уж Вася знает!.. Уж Вася не подведет!.. Ну и они не подвели, свалили вовремя — чуткие все же.
Василий расстарался. Белая скатерть пенным кружевом стекала с низкого столика, на котором стыло молоко в запотевших кувшинах: коровье, козье, даже переработанная в домашний Бейлис сгущенка. Покоился на блюде запеченный в петрушке хек — порциями горочкой. Издавали аромат речные, подвяленные загодя, караси, сдобренные сметаной и укропом. Много еще чего было на столе! Колбасы разных сортов, и сыры, слезящиеся жирностью, и куриные ножки в сухарях, гусиный паштет с вкраплениями черного перчика, и… Фастфуд, конечно, тоже был — так, для легкой закуски к аперитиву — «китикеты» всякие, «вискасы».
Вот-вот должны прийти гости, и Василий, скинув фартук, крутился перед зеркалом, цепляя бабочку на единственное белое пятно. «Жил да был черный кот за углом!» — орал магнитофон, подчеркивая биографичность юбиляра.
Пришли все.
Первыми явились соседский толстый Маркиз с тощей женой Холерой. Они притащили с собой незамужнюю вертлявую Рыжку, которую давно сватали Василию, и которая тотчас принялась расхваливать Васино гостеприимство, смущая холостяка прикосновениями проворной лапки с нехилыми накрашенными коготочками.
Затем ввалился приятель Пушок, уже поддатый, оставивший дома дурочку Мурку и гордо демонстрирующий новую пассию — красавицу персиянку Лолиту. Она держалась застенчиво, не претендуя на лидерство среди других кошек.
С минуту Василий завидовал Пушку, но, подумав о блохах в роскошной шерсти персиянки, завидовать перестал. Правда, нахватаешься с лихвой… не только блох.
Последним пришел бабынюрин драный Сатана — весь в боевых шрамах, с поникшим ухом, с обломанными усами.
Гости много ели, много пили. Танцевали тоже много.
Кружась в вальсе с Рыжкой, Василий видел, как томная Лолита млеет в объятиях наглого Сатаны, лапы которого беззастенчиво шарили в ее шерстке чуть пониже спинки. Пушку, похоже, не было до этого никакого дела — он вовсю танцевал Холеру, всеми фибрами ощущая благодарность авторитетного Маркиза, который предпочитал не вальсировать, а жрать. Василий же чувствовал себя интеллигентом — вел даму осторожно, не приближая к бабочке, но и не чуждаясь некастрированным низом незамысловатых намеков Рыжки. Воображение вовсю рисовало послеюбилейную ночь и, возможно, будущую семейную жизнь — в спокойствии и довольстве.
Беседовали изрядно.
Со слезой вспомнили безрадостное детство, могущее оборваться в ведре для утопления. Однако выпестовались, слава Бастет, неплохо, выдурились, как говорится, в приличных котов.
Голодная юность тоже вызвала мокрость глаз, потому ее быстренько миновали, погрузившись в приятные рассуждения о суете нынешней жизни. Говорили о политике, об экономике, ругали прижимистых хозяев, сетовали на жестокость ветлечебницы, обсуждали поголовье птичьего двора дачного поселка, перемыли косточки псам, которых нет-нет, да и дразнили, полагаясь на крепость цепей. Каждый поведал о наболевшем.
Было место и юмору, и драме, и романтике.
Пушок пересказывал сплетни о любовных похождениях окрестного кошачьего населения. Холера жаловалась на подрастающих котят. Рыжка заводила речи о браке. Сатана скабрезно шутил, поглядывая на рдеющую маковым цветом Лолиту, что ей, впрочем, не мешало хихикать над пошлостями бабинюриного любимца. Даже интеллигентный Василий — сам — конфузясь и прикрывая рот лапкой, выдал фривольный анекдот.
Маркиз философствовал.
С этого все и началось — с философии.
— В чем смысл жизни? — изрек Маркиз, поглаживая оттопыренный полосатый живот.
Вопрос не то что бы неожиданный — возникающий практически на любой пьянке по любому поводу, — но всегда животрепещущий. Вот все живо и встрепенулись, затараторив каждый о своем.
— Ша! — гаркнул Сатана, окинув общество удивительно трезвым взглядом косых глаз.
Маркиз поблагодарил кивком и продолжил, между словами вылизывая заднюю левую ногу и кое-что выше:
— Жизнь без азарта — не жизнь, а болото. Оглянитесь вокруг (все дружно оглянулись). Что есть по вашему «азарт»?
Коты и кошки загомонили, приводя определения понятия. Слышалось: это обман хозяев, это опасный роман, еще — поссать в тапки, дразниловка собак, кур и воробьев, охота на мышей…
Василий вздрогнул. Он-то молчал. Не потому что не знал ответа, а потому что знал его точно. Только вот озвученный ответ Лизавета не простит никогда. Тайна. В его жизни была тайна…
С маленькой мышкой по имени Лизавета он познакомился давно. Однажды она спасла Василия от неминуемой гибели, показав ловко спрятанный хозяевами капкан, по недоразумению купленный не на кротов, а на медведя — не иначе. Обменявшись дачными дарами, Василий и Лизавета подружились и иногда играли в погоню, зная, что веселая развлекаловка бодрит чувства и приводит в порядок нервы…
— А ты что думаешь, юбиляр? — пьяный и сытый Маркиз тяжело смотрел в упор.
— Я? — промяумямлил Василий. Стушевавшись под каменностью взгляда, он таки выдал часть тайны: — Я думаю… мнэ… игра, когда ты сильный… и… мнэ… гонишься за кем-то… э… — Дамы-кошки, казалось, не обратили внимания, но Сатана и Пушок навострили уши.
Эта заостренность бытия показалась Василию пыткой, и он добавил:
— Не обязательно убивать.
Маркиз одобрительно муркнул:
— Соображаешь, именинник.
И Василий ощутил гордость прямо в середине сердца.
Маркиз разглагольствовал еще о причинах и следствии, о морали и нравственности такого азарта-игры, о «невыносимой легкости бытия» и «легкости дыхания», о преступлении и наказании, о войне и мире, — много еще о чем, но гордость уже прошла сквозь сердце Василия и вышла наружу необратимыми словами:
— Ну, можно, почему — нет?
Три пары глаз загорелись, а еще три проявили заинтересованность.
— Сейчас… — сказал Василий и выскользнул вон, оставив компанию в некотором недоумении.
В чулане он постучал условным кодом по стене и позвал тихонько:
— Лизавета?
Как всегда мышь появилась мгновенно, обнюхала усы, прижалась серой шерсткой и принялась поздравлять с днем рождения.
— Вася, это тебе! — она протянула сверток, упакованный в яркую золотинку.
Не получивший подарков от гостей юбиляр с удовольствием потянул бечевку. В свертке оказался тапок — давно потерянный, который он очень любил и к которому прикладывался по-юношески в экстазе за неимением кошки.
— Спасибо, Лизавета, — растрогался Василий, — но… — и он пересказал мышке философский разговор, закончив монолог словами «вот это был бы подарок».
— Ты очень хочешь этого, Вася? — спросила грустно Лиза, ее глазки-бусинки наполнились нежным светом.
— Хочу. Только не в ущерб тебе, — Василий свято верил в гуманизм и мир во всем мире.
Компания практически похрапывала за столом, когда на оном появилась мышь — нагло умывающая мордочку обеими лапками.— Мнряу! — взвыл Сатана и бросился вперед, столкнувшись в прыжке с Маркизом и Пушком. Холера, Лолита и Рыжка устремились следом.
— Мнряу! — взвыл Сатана и бросился вперед, столкнувшись в прыжке с Маркизом и Пушком. Холера, Лолита и Рыжка устремились следом.
Мышка, словно усмехаясь, щурилась, целехонькая сидела у двери, ведущей в спальню.
— Надо ее зажать, — распорядился Маркиз, — Сатана, попробуй в окно, а мы загоним отсюда. Ее страх — наш союзник. Василий, ты — на перехвате! У двери!
Лизавета забежала в спальню. За нею ринулись все остальные, а Сатана сиганул в окно гостиной, чтобы влететь сразу же в спальное. Напугали, да. Мышь металась по комнате, уворачиваясь от цепких лап и грозных оскалов. Подушечные перья кружились белой метелью, с тумбочки упала ваза с недельными цветами, усеяв ковер осколками и залив зловонной водой. Шторина, сбитая телом Сатаны, выскочила из зажимов и накрыла Пушка пыльным ветхим саваном.
Пробежав по хвосту Маркиза и обманув кошек притворным рывком, Лизавета выиграла пару метров. Увидев в дверях Василия, она метнулась к нему, прошмыгнула между лапами. Тот едва успел прошептать:
— Прячься! В чулане!
Лизавета пискнула и нырнула в чулан.
— Эх ты, тюпа! — сплюнул Сатана, упустив добычу.
Троица котов устремилась за мышкой. Дамы отстали, тяжело отдуваясь и обмахиваясь хвостами.
«Бастет задери!» — Василий проклинал сам себя. Ему вдруг безумно жалко стало Лизавету, которая рискнула играть в погоню с целым полчищем котов. Он вспомнил, что единственный вход в чулане перегорожен подаренным тапком, и ужаснулся…
Лизавета бегала в темноте, ловко избегая когтей, опрокидывая банки с разносолами и вареньем, но видно было, что силы ее на исходе.
— Сюда! — что есть мочи крикнул Василий, освобождая проход.
— Куда — сюда?! — мрявкнул Пушок, приняв возглас за помощь.
— Туда! Она побежала туда!
Лизавета бросилась в гостиную, где отдыхали утомленные дамы. Не настолько, чтобы проигнорировать мышь.
Когти милой Лолиты задели ее, и кровь мелким бисером покатилась по шерстке. В гостиную, как давеча в спальню, пришел разгром, начавшийся с содранной кипенно-белой скатерти, безжалостно втоптанной в блюдо с недоеденными копчеными карасями.
Подоспевшие коты приняли эстафету.
Лизавета летала по гостиной, словно теннисный мячик — из одних лап в другие, под хохот и улюлюканье.
Василий мешал, как мог, но мог он мало. Все же, в подходящий момент, он сгреб Лизавету и дал ей прошмыгнуть в дверцу чулана…
Гости провожались с шумом.
— Тюпа ты все же, — хохотал Сатана, ударяя одной лапой Василия по плечу, а другой прижимая к драному боку покорную персиянку.
— Убивать не обязательно, — всхлипывал почему-то Пушок.
— Игра — это жизнь! — в сотый раз повторял пьяный Маркиз, поддерживаемый преданной женой Холерой. — Только! — вздымал он к небу острый коготь. — Ничто не вечно под луной!
— Может, я останусь? — шептала на ухо Рыжка…
Лизавета лежала в чулане на тапке. Бока ее, покрытые серой шерсткой, вздымались и опадали лихорадочно. Бусинки черных глаз подернулись пленкой, но все же открылись на шорох открываемой двери.
— С днем рождения, Вася, — прошептала жертва философской погони.
Василий потерянно трогал лапой бездыханную уже Лизавету, приговаривая:
— Мы с тобою еще поиграем… Жизнь — это же азарт… понимаешь?..
Что-то беспросветное влилось в его прежде радостное существование — тягучее и мрачное, как… как конец всего.
Рассказ на сайте
Другие мои произведения в подборке
© Алексей Ладо
Буду рад вашим отзывам, лайкам и прочим признакам того, что вы существуете ☺
писательство писательское мастерство как написать книгу начинающий писатель литература