Творчество художника Головина при его жизни оценивали по-разному. Одни считали его новатором и первопроходцем, другие – нарушителем «старых добрых традиций». Не все понимают его и сейчас. Но его работы однозначно стали важной вехой в русском искусстве.
Александр Яковлевич Головин родился в Москве в 1863 году. Его отец был священником и профессором. Через 3 года Яков Данилович Головин назначен настоятелем храма и преподавателя богословия в Петровскую земледельческую и лесную академию. Семья переехала в Петровско-Разумовское. Директор академии Н. И. Железнов, брат которого был известным портретистом, первым обратил на художественный талант сына одного из педагогов. Головин с детства обладал прекрасным музыкальным слухом, учился игре на фортепиано и пению. Не удивительно, что он стал одним из самых известных театральных художников и не раз создавал декорации для оперы и балета.
Головин сначала учился в Катковском лицее, затем после смерти отца был переведен в знаменитую частную Поливановскую гимназию, славившуюся своими театральными постановками. После гимназии Головин поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества на архитектурное отделение, затем перевелся на отделение живописи. Из воспоминаний друга и однокурсника К. Коровина: «В Москве, в Училище живописи, ваяния и зодчества, в 1886 году появился у нас ученик и в классе В. Д. Поленова писал натюрморты (как сейчас помню, один из них — череп лошади). И писал он очень хорошо. Внешний вид, манера держать себя сразу же обратили на него особое внимание всех учеников, да и преподавателей. Это был А. Я. Головин. Красавец-юноша, блондин, с расчесанным пробором вьющейся шевелюры — с пробором, тщательно приглаженным даже на затылке, — он удивил лохматых учеников нашей Школы. Фигура, прекрасный рост, изящное платье, изысканные манеры (он был лицеистом), конечно, составляли резкий контраст с бедно одетыми учениками Школы. И к тому еще на мизинце А. Я. Головина было кольцо — кольцо с бриллиантом!... Так и в Школе живописи в Москве — давно то было — не понравилось кольцо Головина, а вместе с ним и сам Головин — его элегантный вид, пробор, изысканный костюм и то, что говорил он нежно. Но писал этот “франт” лучше других — что делать! — и за это получал от преподавателей похвалу и благодарность.
Нередко я встречал А. Я. Головина у Поленова. Он делал рисунки для кустарей: по его рисункам вышивали, ткали, делали ковры, мебель… Они печатались тогда в “Мире Искусства”. А. Я. Головин человек был замкнутый. Он не говорил о своей жизни. Но где-то глубоко в нем жила грусть, и его блестящие красивые глаза часто выражали тревогу и сдержанное волнение».
По воспоминаниям Коровина Головин всегда держался особняком, часто надолго пропадал. В общении был вежлив и скромен, никогда не был с кем-либо груб. «Деликатная натура его кротко принимала все хулы и несправедливости — он никогда не бывал зол или гневен». Как и Коровина, его часто ругали в прессе, не понимая его творчество. Художник относился к этому философски. Головин не пил и не курил, зато очень любил конфеты. При всей своей скромности он пользовался успехом у женщин.
В 1884 году Александр Головин похоронил мать. Этот период совпал с денежными трудностями. Чтобы хоть немного заработать, художник брался за самую разную работу. Головин работал в известной Абрамцевской мастерской, вместе с Врубелем создавая уникальную керамику. Следующей вехой в жизни художника стала Всемирная выставка 1889 года в Париже. Вместе со старым другом Коровиным Головин оформлял Русский павильон кустарных промыслов. Там оба художника увлеклись современной французской живописью, прежде всего импрессионизмом. Головин решил остаться во Франции, поступив в Академию Коларосси и школу-студию Витти. Когда художник вернулся в Россию, новый стиль понравился далеко не всем, но нашлось и немало ценителей. Головин стал хорошо зарабатывать. Художник предпочитал работать темперой и пастелью.
О частной жизни художника известно мало что: в 1897 году женился на Марии Константиновне Котовой, от недолгого брака имел двух дочерей и сына, с женой расстался.
В 1901 году директором Императорских театров стал В.А. Теляковский. Он решил «освежить» репертуар и сценографию. Как ни странно, до этого оформлением спектаклей занимались разные люди, часто не координируя свою работу друг с другом. За костюмы отвечал один художник, за декорации другой или даже несколько, за бутафорию третий. Из-за этого даже в случаях с известными театрами «визуальный ряд» часто не был выдержан в едином стиле. Более того, декорации часто закупались уже готовые, соответствующие фабрики были особенно распространены в Германии. Казалось бы, на поверхности лежала идея пригласить одного художника, чтобы он разработал единый стиль, но в российских театрах это стали делать только с начала 20 века. Впервые такой эксперимент был поставлен в частной опере Саввы Мамонтова. Первым профессиональным «театральным художником» и стал Головин. Он часто работал вместе с Коровиным. Директор Императорских театров В.А. Теляковский решил этот опыт перенять, а заодно разными способами переманил многих звезд из частной оперы, включая Шаляпина. А знаменитая опера Мамонтов вскоре закрылась, но не из-за ухода звезд, а потому что сам Мамонтов попал под суд и разорился на иных, как сказали бы сейчас, бизнес-проектах. Но это уже другая история. В 1902 году Головин был назначен на должность главного художника императорских театров.
Из воспоминаний В. А. Теляковского: «Мейерхольду в сотрудники был дан исключительно талантливый художник-новатор А. Я. Головин, значение и талант которого для казенных театров в то время уже вполне определились целым рядом постановок и в опере и в балете. Мало работал он только в драме, где у него не могли наладиться отношения с режиссерами. Мейерхольдом же он заинтересовался. Этот последний умел его завлечь и говорил и спорил с ним не так, как другие. Кроме того, как человек энергичный и с характером, Мейерхольд сумел насесть на слабовольного А. Головина. Впрочем, о слабоволии Головина я говорю в отношении житейском. В вопросах же искусства его воззрения были стойки и непоколебимы. Он за свои взгляды в художестве боролся годами, не уступая ничего требованиям недовольной его произведениями толпы. А. Головин был слабохарактерен, относительно сроков работы был кунктатором, и если к нему не приставать, за работою его не следить, он любую постановку лет двадцать пять бы проработал. Ему все казалось, что еще не готово, можно бы еще лучше написать и еще детальнее разработать вновь найденные материалы.
В. Мейерхольд ходил за Головиным по пятам, навещал его в мастерской, у него на дому, следил постоянно за его работами, старался его заинтересовать. Впоследствии из драмы с ним вместе Мейерхольд перекинулся в Мариинский театр на постановку опер. Головин сопровождал Мейерхольда и Мейерхольд Головина, и, конечно, эта пара стала интересовать артистов и публику. Стали даже одно время серьезно опасаться влияния Мейерхольда на Головина, приписывая этому влиянию некоторые неизбежные шероховатости в отношениях, наблюдавшиеся между лицами, занятыми в постановках». Публика встретила нововведения неоднозначно, некоторые были в восторге, некоторым не нравилось, но интерес к постановкам пребывавших в упадке московских императорских театров вырос, а вместе с ними и прибыли.
Театральные критики нововведения часто ругали, также как и консервативно настроенные чиновники. Иногда доходило до курьезов. Из воспоминаний В. А. Теляковского: « Среди придворных лиц были такие, которые имели привычку всякий парадный или торжественный спектакль критиковать в смысле и выбора репертуара, и выбора артистов, и исполнения, и рисунков программы и т. п. Снисходительнее относилась царская фамилия, особенно государь; чем дальше от него – тем критика была строже… Особенно сурово критиковались всякие новшества, про которые говорили, что их еще можно допускать в обыкновенных спектаклях, но никак не на торжественных, на которых все должно быть строго согласовано с традициями… На одном из эрмитажных спектаклей в 1902 году особой критике некоторых придворных подвергся рисунок программы, сделанный художником А. Я. Головиным. Давали акт "Лоэнгрина". На программе были, между прочим, нарисованы три лебедя с коронами на головах. И вот стали отыскивать глубокий смысл в этом рисунке, смысл, о котором совсем и не думал Головин. Решили, что тут скрыт намек на трех коронованных особ, а именно: на Николая II и на двух императриц; пошли шушуканье, разные рассказы и предположения. Спрашивали меня, почему три лебедя и почему над головами их короны. Стали говорить, что государь недоволен. Заволновался и министр. Но потом оказалось, что государь никакого внимания на этот рисунок не обратил и был очень удивлен, когда до него дошла эта сплетня».
Головин также был приглашен для работы над «Русскими сезонами» в Париже, организованными С. П. Дягилевым. После революции он продолжил творческую работу и стал народным артистом Республики. Художник умер в 1930 году.
Другие работы автора
этот материал также можно увидеть на моем канале тут
#картина #живопись #искусство #художник #театр #биография