"Раскопки", т.е. поиск историй в «самом себе», продолжались с переменным успехом… По той же схеме, что и рассказ «Из жизни возвращающихся», были написаны рассказы «Темная сторона Луны», «Про котиков 2», «Рохи софед» и другие. В каждом из них есть немножко из моей собственной жизни и много художественного вымысла. Прочитать их можно на Автор.Тудей в сборнике рассказов "Про котиков".
Почему я назвал сборник «Про котиков»? Название соответствует заданию, которое я получил когда-то на писательских курсах и по которому написал свой первый рассказ.
Название примечательно еще и тем, что в нашей семье я считался, до последних пор, кошконенавистником.
Это преувеличение. Просто собаки мне ближе, вернее понятнее. Психолог сказал бы, что такое мое предпочтение от недостатка самодостаточности. Для собаки хозяин – это все. Это не может не повышать самооценку. Для кошки - мы лишь инструмент, благодаря которому появляется корм.
Впрочем, скорее всего, я на себя наговариваю. Как-то, разбирая в семейном кругу старые фотографии, мы набрели на одну, на которой я был с котенком на плече. Все очень тогда удивились.
Так что, оказывается, написание сборника «Про котиков» было предопределено уже давно.
***
Возвращаюсь к способу нахождения историй для рассказов путем выуживания их из собственной жизни. Что сказать? Да, такой способ возможен, но вряд ли он может быть долговечным. Количество историй из жизни любого человека конечно.
Тогда я решил использовать другой источник историй. Об этом в следующем посте.
А пока… Вот один из рассказов из сборника «Про котиков». Он называется «Рохи софед»*
Тем, кому удобнее слушать, жмите сюда.
- Русский, русский, ты еврей?
- Нет, я – русский.
- Русский, русский, ты еврей?
- Нет, я – русский!
- Русский, русский, ты еврей?
- Да, да, я – еврей!
- Надо же! А как похож на русского!
* - Доброго пути – здесь и далее перевод автора.
Ехать в Душанбе через Москву мне не хотелось. Но в вокзальных кассах Краснодара сказали, что прямого рейса в город моего детства и юности нет. Посмотрев на карту СССР, я понял, что мне главное перебраться через Каспийское море. В результате я взял билет на самолет до Оренбурга. За работу плавруком в трудовом летнем лагере для подростков мне заплатили за три месяца сполна, и в деньгах у меня стеснения не было.
В Оренбурге сразу же купил плацкарт до Ташкента. Купил бы до Душанбе, но опять, как назло, таких билетов мне не досталось. Наверное, стоило бы заволноваться, но я был спокоен. Поезд довезет до Ташкента, а там останется только около суток пути до города, где я когда-то родился и вырос.
Отношения русских и таджиков тогда складывались достаточно странно. На площадях висели лозунги «Зинда бод дустии халки СССР»* (Да здравствует дружба народов СССР). Но, придя после лета в пятый класс, я обнаружил, что мои школьные друзья «за глаза» называют таджиков ни много, ни мало «звери». Был даже такой анекдот, в котором речь велась от лица таджика: «Пачиму Медведев –чиловек? Пачиму Волков – чиловек? Пачиму даже Зайцев – чиловек? Но пачиму Саидмуродов – зиверь?» Удивительно, что такой махровый расизм не мешал никому из нас дружить со своими сверстниками-таджиками.
Внешность у меня самая что ни на есть русская. Во всяком случае, так считала наша школьная химичка Зинаида Федоровна. Полная, невысокого роста, но с очень красивым лицом.
- Посмотрите, - говорила она на уроке химии. – Вот у Порошина настоящее русское лицо.
Ее слова я понимал как «У Порошина очень красивое лицо», хотя если бы я посмотрел в зеркало, то понял бы, что имела в виду химичка. Светлые волосы, нос картошкой. Остричь бы под горшок, была бы точная копия Емели из сказки «По щучьему велению».
Оренбург я осматривал на ногах, поэтому с удовольствием растянулся на своем верхнем месте в плацкарте. В Ташкенте меня ждала «засада». Кассы осаждала толпа желающих добраться до Душанбе. Волнение усилилось перед самой отправкой поезда, когда стали снимать бронь. У меня в руках был рюкзак с вещами и коробка с кассетным магнитофоном, который я вез на малую Родину с целью спекуляции. В конце концов, мне удалось швырнуть деньги в кассу и взамен выхватить из окошка маленький кусочек картона, что и было билетом. Я выдохнул, но судьба надо мной посмеялась. Общий вагон, куда мне удалось приобрести билет, был набит битком. Были заняты все места, в том числе багажные полки. На последних, как я заметил, лежало даже по двое человек. В паре окон стекла отсутствовали. Не было двери в туалет. Со всех сторон на меня смотрели черные таджикские глаза. Потесниться никто не собирался. Я вышел в тамбур.
Надо было что-то делать. Сходил в вагон-ресторан, купил втридорога три бутылки пива, одну из которых тут же выпил. План сложился сам собой.
- Салам алейкум, бочагони азиз*, - сказал я трем парням, сидевшим на нижней боковой полке. Эту фразу я часто слышал по телевизору, когда жил в Душанбе, и она врезалась мне в память.
* - (Здравствуйте, дорогие товарищи).
- Как насчет пивка? – эту фразу я сказал уже по-русски и для пущей уверенности протянул им бутылки пива.
Мы выпили.
- Саломат бошет!* – пришло мне в голову.
* - (Ваше здоровье!).
Надо же! Не думал, что еще что-то помню со школьных уроков таджикского языка.
Выпив пива, парни потеснились, и мне тоже нашлось место на этой нижней боковой полке у туалета без двери. В туалет ходили часто. Когда туалет посещала девушка или женщина, кто-то из мужчин становился спиной к туалету, а мы отворачивались и всем видом показывали, что нам эти виды и звуки совершенно не интересны.
- Ман ба Душанбе рафтам*, - снова заговорил я.
* - (Я в Душанбе еду).
Пусть эта фраза звучала почти, как «Вы тоже летите этим самолетом?», но она все же внесла свою лепту в налаживание отношений между мной и парнями. Они сказали, как их зовут, я тоже назвался.
Оказалась, что они ездили провожать своего друга, которому очень повезло, и он по комсомольской путевке уехал работать куда-то в Сибирь. Я поинтересовался, почему это считается везением. После этого на меня обрушилась масса информации. Комсомольская путевка давала многое: бесплатный проезд до места работы, гарантии поселения в общежитие и получения работы, а главное - контроль со стороны местной комсомольской организации за тем, чтобы у приехавшего было все хорошо.
Зачем эти парни ездили провожать своего товарища, я так и не понял. На билеты они потратили все свои деньги и теперь сидели в буквальном смысле голодные. Я достал из рюкзака буханку хлеба и сыр. Разделил на всех. Поели. Парни стали рассказывать мне о своих каких-то делах. Я мало что понял. Хотелось спать.
- Ман монда шудам*, - сказал я, и парни уступили мне место на верхней полке, где мне удалось полежать пару часов. Потом это место занял другой счастливчик.
* - (Я устал).
Наступила ночь. Вагон затих. В Ташкенте к составу присоединили тепловоз, и гарь сожженного топлива залетала в разбитые окна и разукрашивала наши лица.
Утром я купил хлеба, сыра и пива. Мы позавтракали, а вскоре стали прощаться. Парни сошли на каком-то полустанке, не доезжая до Душанбе.
- То боздид! – сказал я.
* - (До встречи!)
- Рохи софед*, - пожелали мне парни и мы разошлись. Они – в свою жизнь, я - в свою.
В вагоне нас осталось только два человека. Я и таджичка средних лет - хорошо и цивилизованно одетая, то есть в платье без национальных штанов. Она как-то странно поглядывала на меня.
Наконец поезд достиг душанбинского вокзала и остановился. Я собрал свои вещички и двинулся на выход, но таджичка меня остановила.
- Скажите, - спросила она по-русски. – Вы сын Мухаммадиева?
- Нет, - ответил я ей. – У меня совершенно другая фамилия.
Конец
П.С. Не забывайте, этот канал про две стороны: про вас и про меня. Вы заказываете, я пишу. Жду ваших заказов на рассказ.